Первое сообщение о катастрофе в Гонконге пришло на телетайпы в 3 часа по парижскому времени 8 октября. Новости были переданы в министерство транспорта. Чиновник, увидевший имя Розы Джефферсон в списке погибших, поднял на ноги полицию. Дежуривший в штабе офицер дождался копии сообщения, а затем послал двух человек к Кассандре Мак-Куин на Иль Сент-Луи.

– Что происходит? – сонно спросила Кассандра, когда Николас выскользнул из постели, чтобы открыть дверь.

– Я сейчас вернусь.

Одного взгляда на мрачное лицо полицейского было достаточно, чтобы понять – новости не могли быть хорошими. Когда он прочитал телетайп, в глазах потемнело. «Только не Роза! Этого не может быть. Роза была несокрушима». Николас набрал номер ближайшего полицейского участка и попросил разрешения для этих двоих остаться.

– Когда пресса узнает об этом, они будут атаковать двери.

Дежурный офицер согласился. Когда полисмены встали на вахте у дверей, Николас уже звонил во французскую чартерную авиакомпанию. Через час самолет будет готов доставить их в Лондон. Он распорядился о том, чтобы другим самолетом лететь оттуда в Нью-Йорк.

– Николас, в чем дело?

Кассандра стояла босиком, в ночной рубашке, протирая сонные глаза. Николас взял обе ее ладони в свои и крепко сжал.

– Несчастный случай. Роза… Вероятно, она…

Следующие 72 часа прошли для Кассандры как в тумане. Пока они летели через океан, сон бежал от нее. Только когда она была вконец измотана, Кассандра смогла немного поспать на плече у Николаса. Настоящий кошмар начался в аэропорту. Репортеры были в ударе, преградив дорогу. К счастью, здесь были Джимми Пирс и другие ребята, которые пришли на помощь Николасу и вытащили Кассандру из толпы. Склонив голову, Кассандра пробиралась вперед, не обращая внимания на вопросы, которыми ее засыпали, и заслоняя ладонью глаза от вспышек фотоаппаратов.

В Карлтон-Тауэрсе усталость и беспомощность висели в воздухе, как сигаретный дым. Хью О'Нил, Эрик Голлант и другие администраторы «Глобал» уже ждали их. Пока Кассандра была в ванной, адвокат вручил Николасу телекс.

– Это только что пришло от британской полиции в Гонконге. Они опознали Розу. Это… это заняло так много времени потому, что тела ужасно обгорели.

– Кассандра не должна этого знать, – коротко сказал Николас.

Вернувшись, Кассандра заняла место среди мужчин.

– Я хочу знать, что произошло.

Эрик Голлант заговорил первым. Сообщение о смерти Розы ошеломило деловой мир. Кроме выражений соболезнования, распространялись слухи о преемнике. Однако никаких враждебных действий против интересов «Глобал» не предпринималось. Никто не осмеливался первым предположить, что компания была смертельно ранена.

– Совет директоров уполномочен на законных основаниях заниматься повседневными делами компании, – добавил Хью О'Нил. – Как раз этим мы и занимались. Но все основные переговоры были отложены. Мы ничего не предпримем пока не будет зачитано завещание Розы.

Когда подошла очередь Николаса, он удивил своих слушателей тем, что заявил, что улетает завтра в Королевскую колонию.

– Зачем? – спросила Кассандра. – Ты все время говоришь мне, что полиция Гонконга делает все возможное, чтобы разобраться в том, что произошло.

– Я возглавляю охрану «Глобал» и должен быть там.

Всех тронула боль в словах Николаса.

– Эта не твоя вина, – сказала Кассандра, подходя к нему. – Какой-то дурацкий двигатель не сработал. Что-то загорелось. Ты не должен винить себя!

– Я должен лететь и разобраться во всем.

– В конце концов, позволь мне лететь с тобой…

– Это не самая лучшая мысль, – сказал быстро О'Нил. – Ты вероятная наследница Розы, Кассандра. Тебе нужно остаться здесь. Люди считают, что «Глобал» – это ты. Мне страшно говорить об этом, но внешнее благополучие сейчас значит все.

Кассандре не хотелось слушать его. В глазах ее стояли слезы от боли Николаса. Ей хотелось быть там ради него.

– Как долго тебя не будет? – спросила она наконец.

– Дней десять, максимум две недели. Кассандра закрыла глаза.

– Ты нужен мне здесь, Николас. Его молчание сказало о его решении.

Когда совещание закончилось, Николас отвел Хью О'Нила в сторону.

– Мне нужны все бумаги Розы по банку «Хо-Пинг», – сказал он. – Каждая царапина, даже то, что написано от руки. Мне нужны все твои записи, равно и все остальное, что ты можешь дать мне.

– Николас, ты же не думаешь, что катастрофа как-то с этим связана!

– Как раз теперь я не знаю, что и думать! Кроме того, что последний проект Розы был в работе. Так что с него и начнем!

Как только Николас прибыл в Гонконг, его встретил шеф криминального отдела полиции. Он отвел его в ангар с остатками самолета, каждый кусочек которого подвергли тщательной экспертизе.

– Что у вас есть, инспектор?

Чиновник, одетый в шорты цвета хаки, шерстяные носки и тяжелые ботинки из кожи кенгуру, указал щегольской тростью.

– Мои ребята подобрали каждую пылинку, – сказал он. Голос поднимался к самым стропилам. – Мы нашли пару вещей, которые могли бы вас заинтересовать.

Инспектор извлек почерневший погнутый кусок алюминия.

– Это от правого крыла, рядом с гидравлической линией. Обратите внимание, как он обгорел.

– Это значит что?..

– Что пилот, возможно, сбросил газ как раз перед падением.

– Зачем он сделал это?

Замечательные голубые глаза инспектора сверлили Николаса.

– Мы думали, вы сможете прояснить это.

Инспектор указал на другие обломки, которые выглядели подозрительно. Николас почувствовал, как в нем растет комок ужаса.

– Что у вас есть о самом самолете? Инспектор раскрыл толстую папку.

– Самолет был в отличном состоянии. Департамент гражданской авиации говорит, что машина налетала менее двух тысяч часов. Записи технического контроля показывают, что его обслуживание было очень тщательным. Проверки проводились только нашими людьми – британскими, а не местными властями.

– А как насчет экипажа?

– Их документы в порядке. Пилот налетал около трех тысяч часов, его напарник почти столько же. Все стюарды работали раньше в других компаниях. Ни у кого не было отметок о правонарушениях.

Ник листал страницы.

– И все они были японцами.

– Да, и мы обратили на это внимание, – пробурчал инспектор. – Мы обратились в банк «Хо-Пинг». Они нам здорово помогли, как и следовало ожидать, учитывая, что на борту был их директор. Но нет никаких законов, запрещающих Гонконгскому банку нанимать японских пилотов и стюардов. Со времен войны их у нас очень много. Фукушима решил нанять соплеменников. Опять вполне понятно.

– Все кажется понятным, – сказал Николас натянуто, – кроме тех маленьких странностей, на которые вы указали. О чем мы говорим, инспектор?

– Вы понимаете, мистер Локвуд, что сами по себе эти странности, как вы их называете, не являются уликами грязной игры или чего-то еще.

– Но…?

– Но они говорят о том, что пилот мог преднамеренно разбить самолет.

Николас посмотрел на него с недоверием.

– Зачем?

– Я не могу ответить. И вы тоже. Но позвольте мне спросить вас, мистер Локвуд. Ваши ребята из военно-морского флота в Тихом океане встречались с ужасными японскими пилотами-самоубийцами; камикадзе направляли свои самолеты прямо на ваши корабли или пытались делать это. У них была божественная миссия. Возможно, вы спросите меня, не было ли на уме у нашего пилота то же самое… Что-то очень важное, ради чего он пожертвовал не только экипажем, но и тем, кто его нанял?

– Или же ему приказали разбить самолет, – спокойно добавил Николас.

Следующую неделю Николас Локвуд провел, разрывая на части банк «Хо-Пинг». Он выбил ордер у инспектора финансов колонии, и ему открыли банковские книги. Пока команда отборных аудиторов разбиралась в цифрах, Локвуд тщательно проверял бумаги, касающиеся персонала. Он рассмотрел под микроскопом прошлое Ватару Фукушимы, но не смог найти причину, по которой этот скромный человек, чей металлопрокатный завод, расположенный в Токио, дал ему необходимые средства для открытия банка, хотел видеть Розу Джефферсон мертвой.