– Мисс Мак-Куин, вы знаете мистера Николаса Локвуда?

Кассандра побледнела.

– Да. Знаю.

– Возможно, вам лучше будет присесть, мадам. Насколько возможно тактично федеральный агент рассказал Кассандре о катастрофе с «Индианаполисом». Тысяча шестьсот восемьдесят человек, находившихся на борту погибли, некоторые из них утонули, другие получили солнечный удар, остальные были съедены акулами. Все триста шестнадцать спасшихся, были опознаны. Николаса Локвуда, который находился на борту «Индианаполиса» с правительственной миссией, среди них не было.

Утро 2 сентября 1945 года рождалось в голубом небе. Золотое солнце играло миллионами бликов на водах Токийского залива. В заливе на якоре стояло около десятка кораблей, их орудия молчали, но все еще были направлены в сторону разрушенного города. На линкоре «Миссури» моряки в парадной белой форме суетились на надстройке, выкатывая и укладывая красный ковер, устанавливая столы и стулья и показывая гражданским фоторепортерам места для установки их оборудования. В смотровом гнезде рядом с вымпелами, которые хлопали на сильном ветре, дозорные в бинокль изучали поверхность бухты в поисках катера с членами японской делегации.

Стивен Толбот надвинул фуражку на лицо, чтобы защитить его от солнечных лучей. Одетый по полной форме, он носил знаки различия лейтенанта Вооруженных Сил США. Звание, однако, было больше церемониальным, чем официальным.

– Если ты собираешься работать со мной, нам придется как-то тебя назвать, – сказал Макартур Стивену, когда он был поставлен на довольствие три года назад. – Слово «лейтенант» хорошо подходит для этого.

Стивен согласился и привык, что к нему обращаются по этому званию. Хотя он ни разу не видел настоящего боя, он тем не менее считал, что заслужил это право.

Когда Стивен прибыл в штаб Макартура в Гонолулу в начале 1942 года, он все еще никак не мог оправиться от того, что с ним сделала его мать. После их ссоры она отказывалась разговаривать с ним. У Стивена не было возможности узнать, каким образом удалось ей получить информацию, и он, находясь под страхом дальнейших обвинений, не мог связаться с Куртом Эссенхаймером, чтобы достоверно выяснить, где была допущена ошибка.

После своего отплытия Стивен все еще не мог поверить в то, что она серьезно намерена лишить его прав на наследство, – гораздо большее, чем отправка на войну. Но тянулись недели и месяцы, во время которых не было никаких известий из Нью-Йорка, и Стивен постепенно начал осознавать, что его мать твердо решила сдержать свое слово. И не было ничего, что он мог предпринять, чтобы остановить ее.

Девственная красота Гавайских островов, которая благотворно влияла на тела и души уставших от войны солдат, моряков и летчиков, только углубляла ярость и разочарование Стивена. Он был вынужден жить в офицерских казармах и сводить концы с концами на скудное армейское жалованье. Привыкший отдавать приказы, а не выполнять их, он испытывал страдания, когда люди, которых он считал дураками, превосходили его по званию, и ему приходилось подчиняться им.

Стивен выжил, создав свой собственный мир, в котором никто и ничто не могло потревожить его. Находясь в штабе Макартура, он получил доступ к военной информации, которая никогда не доходила до гражданских лиц. Германия все еще яростно сражалась, но становилось ясно, что перевес на стороне союзников. Поставки сырья нацистам срывались. Корабли, которые перевозили остро необходимое Германии сырье и материалы, систематически тонули. Роза, так думал Стивен, выполняла обещание мести, уничтожая невидимую империю, которую он построил.

Когда американские войска начали теснить японцев, Стивен следовал за штабом Макартура по всему тихоокеанскому региону. В качестве старшего советника генерала по промышленному и гражданскому восстановлению разрушенных объектов Стивен собственными глазами видел опустошение, которое оставляла после себя японская армия. Но в то же самое время в отличие от других американцев, которых ослепляла ненависть к врагу, он видел и достижения японцев. На Филиппинах, в Индонезии и в Малайзии японцы захватывали промышленные производства и аккуратно преобразовывали их в военные заводы. Они разрабатывали природные ресурсы, нетронутые местным населением, создавали разветвленные сети железных дорог для вывоза ресурсов и модернизировали портовые сооружения. Стивен проводил долгие вечера за изучением захваченных японских документов, которые представляли собой промышленный план разработки полезных ископаемых и других природных ресурсов в Юго-Восточной Азии. Его поражала продуманная до мелочей организация и порядок, который японцы устанавливали на покоренных территориях. Чем больше он читал документы, тем сильнее он утверждался в мысли, что существует народ и страна, которые в будущем возьмут реванш. Там, где другие говорили только о разрушениях и варварстве, Стивен разглядел предвидение, решимость и проницательность. И возможности.

Стивен помогал при составлении планов восстановления Манилы, Сингапура и других больших городов. Он представил на суд Макартура планы восстановления целых отраслей промышленности, так же как и создания новых на старом фундаменте. На генерала это произвело такое впечатление, что он предложил своему советнику начать размышлять над тем, что может быть создано в Японии после ее неминуемой капитуляции. Стивен увидел перед собой широкие перспективы. Он проводил ночи напролет за изучением японских официальных донесений, делая многочисленные пометки и запоминая имена ведущих промышленных магнатов. Некоторые из этих людей, возможно, будут мертвы к моменту, когда Япония прекратит сопротивление, другие, боясь военного трибунала, могут исчезнуть. Но сколько-то останутся и выживут. Это будут те, кого предстоит разыскать Стивену.

В редкие часы свободного времени Стивен изучал японский язык и национальные традиции, найдя себе добровольных наставников среди пленных, которые разговаривали на английском. В то время как другие офицеры наслаждались сообщениями об ударах американской авиации, Стивена беспокоило, что останется от Токио, когда он в конечном итоге попадет туда. 30 августа 1945 года, когда американские войска подошли к берегу в районе Йокохамы, он понял, – японская столица не была разрушена до основания. Однако капитуляции было недостаточно. То, что оставалось от японских заводов и фабрик, должно было быть уничтожено. Промышленные магнаты и главы производств должны быть арестованы и посажены в тюрьму. По мнению вашингтонских политиков, люди, которые руководили гигантскими японскими концернами, или дзайбацу, были виновны в разжигании войны наряду с генералитетом и политиками. Они должны ответить за свои действия перед военным трибуналом.

Когда он слушал, как генерал Макартур зачитывает условия капитуляции, и наблюдал за тем, как японские представители подписывают протоколы, Стивен уже знал, что он должен сделать: убедить Макартура выступить против директив Вашингтона, которые положили бы Японию под нож.

Чернила на пакте о капитуляции еще не высохли, а Стивен уже получил согласие Макартура на создание специального отдела для оценки индустриальной мощи, оставшейся в Японии, определения степени вины лидеров делового мира и построения нового порядка, который бы включал в себя выплату репараций и американский надзор. Макартур, который уже оценил способности молодого лейтенанта в разграбленной Юго-Восточной Азии, одобрил его действия. Одним росчерком пера Стивен Толбот был назначен директором по экономическим и производственным вопросам.

Стивен оборудовал свой офис в здании Дай Ичибилдинг, двумя этажами ниже штаба Макартура. Он тщательно подобрал себе штат служащих и завалил их работой. Целые отряды аудиторов, бухгалтеров и юристов в сопровождении переводчиков японского языка разъехались по стране в поисках доказательств, которые бы обвиняли лидеров японского бизнеса в развязывании войны. Сам Стивен оставался в Токио, лично вызывая к себе основных предпринимателей. Он представлял на рассмотрение свои тщательно составленные рапорты непосредственно самому Макартуру, особенно выделяя то обстоятельство, что японские компании ничем особенным не отличались от немецких, американских или британских фирм, которые подпитывали военные машины своих стран.