– Да, конечно, прости, – отступила Роза. Потом она добавила:

– И не забудь связаться с твоим новым доктором, сэром Деннисом Притчардом. Харрис очень рекомендовал его.

Франклин кивнул и помрачнел.

– А ты как, Роза? У тебя все будет хорошо?

Роза нервно засмеялась.

– Что за глупости! У меня все будет отлично. Почему нет?

– Я просто желаю тебе, чтобы рядом с тобой был кто-нибудь.

– У меня есть Стивен, – начала Роза.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Может быть, пора найти другого мужа.

– Один уже был, Франклин, и мы оба знаем, как это кончилось.

– Это не значит, что я не беспокоюсь о тебе или теряю надежду.

Ударили в колокола, провожающих попросили покинуть борт. Протяжные свистки прорезали туман, они смешались с возгласами пассажиров, стоящих у поручней. Роза крепко обняла брата.

– Счастливо! – прошептала она.

– Я люблю тебя, Роза!

Роза наблюдала, как Франклин взбежал вверх по трапу. Когда «Нептун» отчалил, Роза не могла оторвать глаз от парохода, покидавшего порт, смотрела до тех пор, пока он не стал точкой на горизонте.

– Можно теперь домой, мама?

– Конечно, мой дорогой.

«Ты – единственное, что у меня осталось. Ты сделаешь то, что не сможет Франклин. Ты мой свет, моя надежда, мой сын!»

Но, идя к машине, она уже не думала о далеком будущем Стивена. Были более неотложные дела. Роза с усмешкой вспомнила слова Франклина о том, что ей нужно, чтобы кто-то был рядом.

Нужно, конечно, но это не муж.

Она любила Франклина и знала, что у нее нет выбора, кроме как искать ему замену. Она содрогнулась при мысли, как одиноко и холодно будет в этом поиске.

Когда Мишель поднялась на борт «Нептуна», она почувствовала себя так, как будто она попала не на корабль, а прошла в двери великолепного отеля.

Начитавшись книг по этикету, она знала, что первый вечер в море считался неофициальным. Мужчинам необязательно быть во фраке, и женщины могут выбрать себе наряд по вкусу вместо официального платья. Мишель выбрала бархатное платье кораллового цвета с бриллиантами у запястья и жемчужной ниткой по рукаву, завершало туалет черное декоративное перо в волосах.

Оглядев себя в зеркало, она засомневалась, не слишком ли все это вызывающе. Ей не стоило беспокоиться. Возвращавшиеся на континент в том январе титулованные европейцы значительно превосходили на борту по численности американцев. Среди первых, кому была представлена Мишель, был герцог Шамбор, который настаивал, чтобы его называли просто Кристоф, и его белокурая оживленная спутница англичанка, леди Патриция Фармингтон.

После, за обедом у капитана, Кристоф повернулся к Мишель и сказал:

– Извините, мадам Джефферсон, но я вас откуда-то знаю. Париж, может быть?

– Я так не думаю, – пробормотала Мишель. Герцог не унялся. Во время еды он постоянно смотрел на Мишель, его вопросы были не навязчивы, но настойчивы.

– Конечно, я знаю, кто вы! – воскликнул он наконец.

Кристоф постучал по своему стакану вилкой, чтобы привлечь внимание окружающих.

– Леди и джентльмены! – провозгласил он. – Мне приятно сообщить, что я только что открыл великую тайну. Вот эта прелестная женщина, что сидит справа от меня, которую вы все знаете как мадам Мишель Франклин Джефферсон, это не кто иная, как Мишель Лекруа, героиня моей страны и истинная дочь Франции.

Мишель залилась краской, когда Кристоф начал рассказывать о ее боевых подвигах.

– Скромность вам к лицу, мадам, – заключил герцог. – Однако как патриот страны я настаиваю, чтобы вы приняли надлежащие почести.

Капитан осушил шампанское, посыпались тосты.

– Я горжусь тобой, милая, – прошептал Франклин.

– И давайте не забудем храброго мсье Джефферсона, – добавил герцог. – После всего он носитель ордена Почетного легиона.

Франклин поднялся и с благодарностью принял почести.

После этого первого вечера Мишель и Франклин стали центром светской жизни на лайнере. Каминная полка в их каюте была усыпана приглашениями с благородными гербовыми щитами или сдержанными рельефными печатями, принадлежавшими наиболее известным европейским фамилиям.

– Франклин, но невозможно выбрать, какое из приглашений принять! – вскрикнула Мишель.

Решение Франклина было простым:

– Принимай все!

Неожиданно Мишель оказалась в роли советчицы обслуживающего персонала: ее спрашивали о нравах американцев, о выборе меню, составлении списков гостей.

– Я не знаю, что бы я делала без вас, – дышала ей в ухо итальянская графиня после одного из обедов. – Эти американцы очень странные. Их манеры такие nouveaux,[7] вам не кажется?

Первые несколько дней на «Нептуне» были раем для Мишель. Постоянно было много дел, времени ей просто не хватало. Однако несмотря ни на что по несколько часов ежедневно они с Франклином обсуждали стратегию Франклина относительно дорожных чеков. Говорили о банках, их активах, их филиалах и, что важнее всего, насколько тесно они были связаны с Куком. Они обсуждали личные и деловые качества каждого директора, чтобы определить как он будет расположен к предложению «Глобал». Все это отнимало много времени и сил, но Мишель чувствовала только радостное возбуждение. Она как-то подумала, что с тех самых пор как они прибыли в Америку, у них с Франклином не было столько общих счастливых минут. С каждым новым днем Мишель все больше убеждалась, что ничто не может снова встать между ними.

Из всех пароходов, бороздивших воды Атлантики, «Нептун» имел наиболее роскошный салон. Здесь было маленькое казино с рулеткой, а также комнаты, оборудованные экранами, где делались высокие ставки.

Вечером четвертого дня Франклин Джефферсон сидел в удобном кресле из черной кожи в окружении других игроков у круглого стола, покрытого зеленым фетром. Шла игра в покер, ставки измерялись в сотнях долларов. Франклин внимательно осмотрел свои карты в руке, опустил несколько фишек в кружку, затем отбросил одну карту и спросил другую. Когда другие игроки приняли решение, он поднял пальцы к виску и помассировал его. По причине, которую он не мог понять, головные боли возобновились, они были сильнее и продолжались дольше, чем когда-либо. Франклин полез в карман своего жилета, надеясь найти пилюли. Он ничего не говорил Мишель, не желая беспокоить ее. Игра продолжалась, Франклин отхлебнул коньяк, вынул свою любимую сигару и следил за действиями игроков. Потом он вдруг услышал треск ружейного выстрела.

– Где Блюграсс Бой? – спросил он неожиданно. Игроки за столом взглянули на него вопросительно.

Кто-то засмеялся, потом игра возобновилась.

– Я спросил: где Блюграсс Бой?

Пульс Франклина бешено участился. Ружейные выстрелы превратились в артиллерийскую канонаду, смех и голоса вокруг – в крики солдат, выскакивающих из траншей.

– Нет! Это не спасет! Блюграсс Бой, не высовывайся. Франклин опрокинул стул и бросился на соседнего игрока, сбив его на пол, пытаясь прикрыть его тело своим собственным.

– Они нас поджидают, разве ты не видишь? – шептал он, глаза разъедал дым от пушечных выстрелов, как ему казалось. Он схватил голову человека и раскачивал ее на своих коленях:

– О, Блюграсс Бой, почему ты не послушал меня!

– Мы не знаем, что произошло, миссис Джефферсон, – сказал корабельный врач. – Только что он играл в карты и уже в следующую минуту вел себя так, будто кто-то атаковал его.

Мишель смотрела на мужа, неспокойно спавшего в своей постели. Даже успокаивающие лекарства не могли до конца рассеять его ужас. Франклин стонал, его пальцы перебирали простынное полотно, как будто хватая воображаемые призраки, пугающие его. Мишель вывела доктора из спальни.

– Мой муж был на войне, – сказала она ему. – Как и многие, он видел ужасные вещи. Иногда он не справляется с собой…

Доктор, сам ветеран, выразил свое сочувствие.

– Будьте уверены, ваш муж будет под медицинским наблюдением, миссис Джефферсон, – сказал он. – Я поговорю с капитаном.