Он ждал, чтобы отъехала машина.

А шофер, которому не хотелось возвращаться без седока, медлил. Прошло несколько минут. Убедившись наконец, что в этом рабочем районе пассажира не заполучить, водитель тронул автомобиль.

Фридрих Кан отошел от касс и неторопливо двинулся к темневшему на горизонте лесу. Он не сделал и сотни шагов, как с ним поравнялся старенький “оппель”. Дверь машины отворилась. Кан сел в кабину, и “оппель” резво побежал по дороге.

Кан сидел неподвижно, стиснув руками трость. Еще не прошло волнение, которое два часа назад он испытал в кабинете Гитлера. Он долго готовился к этой аудиенции, выверил все детали. Казалось, успех был обеспечен. А вышло по-другому.

…Итак, два часа назад на письменный стол Гитлера легла пачка фотографий. Верхняя изображала человека в резиновом костюме в обтяжку, в литых каучуковых ластах на ногах и с дыхательным аппаратом на груди. Широко расставив ноги, пловец стоял на берегу моря и глядел в объектив.

На следующем фото двое пловцов в таких же костюмах сидели верхом на торпеде, целиком погруженной в воду.

Еще десяток снимков был сделан под водой: пловец в резиновом костюме и с дыхательным прибором буксирует сигарообразный подрывной заряд; тот же человек прикрепляет заряд к килю корабля; двое легких водолазов возятся с разобранной торпедой — ее кормовая часть лежит на дне, зарядное отделение подвешено к корабельному винту.

Гитлер склонился над снимками.

“Наши?” — спросил он, разглядывая фотографии.

“Итальянцы, мой фюрер, — с гордостью ответил Фридрих Кан, — тайна, которую они берегут пуще глаза”.

“И Редер видел все это?”

“Нет, мой фюрер”.

“Торпеды… — Гитлер поднял голову, в раздумье пожевал губами, прищурился. — Вижу, вам они очень нравятся!”

“Управляемые торпеды, которые вместе с людьми уходят под воду и мчатся к цели, невидимые и неслышные. — Кан положил руки на стол, подался вперед. — Они легко проникают в тщательно охраняемые базы противника и топят военные корабли, танкеры… Взрывы сотрясают воздух и воду, по морю разливается горящая нефть, пожары охватывают десятки других судов. Повсюду смятение, ужас, смерть!..”

Кан умолк. Он был убежден: вот сейчас в глазах Гитлера вспыхнут огоньки бешенства, рука вдавит кнопку звонка. Вбежавшему адъютанту будет приказано вызвать командующего военно-морским флотом Редера. И тогда на голову незадачливого адмирала, проворонившего важную военную новинку итальянцев, обрушится страшный гнев фюрера.

Что ж, Фридрих Кан не стал бы возражать. Эриха Редера, в короткий срок сделавшего блестящую карьеру в ОКМ,[8] он весьма недолюбливал.

Долго тянулась минута, в продолжение которой Гитлер разглядывал фотографии. Фридрих Кан с бьющимся сердцем стоял возле стола, не сводя с фюрера глаз.

“Чепуха, — вдруг сказал Гитлер, — чепуха, Кан!”

И, собрав карточки, веером отшвырнул их на край стола.

Кан молчал. Он был ошеломлен.

“Не узнаю вас, — продолжал Гитлер. — Или вы, опытный разведчик, полагаете, что эти игрушки помогут нам покорить Польшу, а затем и Россию?”

“Мой фюрер, я думал…”

“Тогда, быть может, Францию?”

“И не Францию, — пробормотал Кан, — я не ее имел в виду”.

“Кого же?”

“Англию, мой фюрер. Англия — остров”.

Гитлер рассеянно поглядел на разведчика.

“Остров? Разумеется, Кан. Точнее: острова. Но они будут взяты воздушным десантом, или десантом с моря, или задушены блокадой — я не решил еще как. Однако при всех обстоятельствах флот Британии должен оказаться здесь. — Гитлер выставил руки с растопыренными пальцами, медленно сжал их в кулаки. — Я захвачу его, Кан, а не отправлю на дно, как этого добиваетесь вы. Постарайтесь понять, что без британского флота нам никогда не поставить на колени Америку!.. Что же касается нового могущественного оружия нации, сверхоружия, оружия победы, то оно будет. Я ценю вашу предусмотрительность и энергию, но торпеда, которую мы создадим, это воздушная торпеда, летающая!”

Возникла пауза.

Гитлер сидел, постукивая по столу пальцами обеих рук.

“Америка, — прошептал он, — Америка!.. Ее атакуют со всех сторон — немцы, итальянцы, японцы… — Неожиданно он встал, всем корпусом повернулся к посетителю. — Однако самое важное — это Россия. Запомните, Кан: Россия — это противник номер один”.

Снова возникла пауза.

Вздохнув, Гитлер опустился в кресло, кивнул на фотографии и почти ласково сказал:

“Ну, а если мой друг Муссолини проведает, что вы шарили у него в карманах? Храни вас боже, Фридрих Кан. Случись такое, и за вашу жизнь я не дам и гроша…”

Солнце клонилось к горизонту, когда “оппель” выехал на берег большого озера. Автомобиль притормозил возле деревянной пристани. На воде покачивался катер. В кокпите, привалившись к штурвалу, сидел человек в сером свитере, спортивных брюках и круглой вязаной шапочке.

Это был Артур Абст.

Завидев автомобиль, он поспешил на корму, помог Кану перебраться на борт судна.

— Надеюсь, все хорошо? — спросил он, включив мотор и отдавая швартовы.

Кан покачал головой, отвернулся.

Умело сманеврировав, Абст вывел катер на чистую воду и взял курс к далекому лесистому острову.

— Что же все-таки произошло? — спросил он. Кан рассказал о недавней аудиенции.

Еще в первую мировую войну, когда младший офицер разведки германского военно-морского флота Фридрих Кан создавал на побережье Африки тайные базы снабжения германских подводных лодок, еще в те годы рука об руку с ним активно работал его коллега, тоже матерый разведчик и диверсант Эгон Манфред Абст.

Закончив дела в Африке, оба разведчика получили новое назначение. Кан сделался военным дипломатом, Абст — его помощником. Оба работали в Мадриде, в германском посольстве. Но вскоре счастье изменило Манфреду Абсту. Во время одной из операций близ Гибралтара английские часовые подстрелили его. Перед смертью Манфред Абст поручил Кану заботы о своем малолетнем сыне Артуре.

Так судьба свела этих двух людей. Фридрих Кан присматривал за Артуром Абстом, пока тот воспитывался в лицее и изучал медицину в университете Кельна.

Абста отличала энергия, умение наблюдать. Он овладел несколькими языками, отлично плавал, стрелял, проявил определенные музыкальные способности. При всем том он никогда не терял над собой контроля, умел держать язык за зубами. И еще одно его качество импонировало Кану: Абст многое умел, но ничем не увлекался, кроме разве психиатрии и нейрохирургии-После сокрушительного поражения Германии в мировой войне 1914–1918 гг. Кан не впал в уныние. Он знал: пройдет немного времени и прусский дух вновь во весь голос заговорит в немцах. А тогда первое, что потребуется Германии, — это хорошо поставленная разведывательная служба.

Так и случилось.

1935 год Фридрих Кан встретил на весьма ответственном посту во вновь организованной военной разведке Третьего рейха. К этому времени относятся и первые самостоятельные шаги Артура Абста, теперь уже молодого медика и офицера разведки.

Катер подходил к острову, когда Кан закончил пересказ того, что произошло в кабинете Гитлера. Он не скрыл ни единой мелочи. Абст имел право знать о диалоге Гитлера — Кана еще и потому, что именно он, Абст, добыл фотографии итальянских подводных пловцов и водителей управляемых торпед.

За все время рассказа Абст не проронил ни слова. Он даже ни разу не взглянул на собеседника. Лишь время от времени проводил языком по темным, будто пересохшим губам. Такая у него была привычка: слушать, молчать, глядя куда-то в сторону.

Катер пристал. Они вышли, поднялись на откос, миновали просеку в густом сосновом бору и оказались перед приземистым домом — на первый взгляд, обычной дачей. Однако, присмотревшись, можно было заметить замаскированные в кустарнике посты охраны. Охранялся и дом, и остров, да и само озеро.

Полновластным хозяином дома и всего острова был Артур Абст. Здесь находилась его лаборатория, зашифрованная индексом “1-W-1”. Несколько работников разведки, ведавших снабжением лаборатории, а потому знавших о ее существовании, были информированы: корветен-капитэн доктор Артур Абст занимается сложными исследованиями в области лечения душевнобольных новейшими средствами нейрофармакологии; его работы имеют важное значение для Германии.