Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Полный порядок! — обрадованно сказал Алексей и стукнул кулаком по голубому пластику пульта. — Только десять процентов риска!

Сердце Федора учащенно забилось. Он почувствовал, как кровь прилила к вискам, обдала лицо сухим жаром и бессильно отхлынула. В груди что-то оборвалось и упало. Все тело стало чужим и легким, наполненным какой-то сладкой усталостью. Федор проглотил слюну и облизал сухие губы. Он уже овладел собой, но волнение еще жило под сердцем и было физически ощутимо.

— Неужели все-таки сядем, Алешка? А? — почему-то не сказал, а прошептал Федор. — Неужели через какие-нибудь полчаса мы все это увидим?

— Ну конечно, увидим, чудак! Ты лучше послушай, что нас ожидает.

Федор видел, как шевелились губы Алексея, как он то улыбается, то хмурит брови и ожесточенно рубит воздух ладонью. До ушей долетали даже отдельные слова: “твердый грунт”, “атмосфера”, “псевдогидросфера”, “высокая температура”, “расплавленный натрий”, и еще и еще что-то. Но он не понимал значения этих слов. Он жил ощущением приближающегося чуда, готовился к встрече с удивительным. К действительности его вернул окрик Андрея:

— Ну, чего ты молчишь? Я к тебе обращаюсь!

— А? Что? Прости, пожалуйста, это я так просто… О чем это ты?

— Мечта-а-атель! — скривив рот, протянул Алексей. — Место для посадки выбрано отличное. Все как полагается, только вот не нравится мне сейсмоспектр. Опасность, правда, небольшая, извержения не предвидится, но почва все-таки трясется…

— Ну и что?

— Как — ну и что? Садиться будем?

— А как в других местах?

— Это самое лучшее.

— Значит, тогда сядем здесь. Да? Ты-то как думаешь?

— Десять процентов риска. Можно рискнуть! Ну, иди ложись в кресло.

Алексей включил автоматику и тоже пошел ложиться в кресло. С этого момента “Веспер” подчинялся только сигналам “птенчика”.

Посадка прошла идеально. Федор прильнул к экрану. Его расширенные зрачки, как линзы в фокусе, вбирали в себя картины неведомого мира. Но как беден был этот мир! Вокруг лишь камни и кипящие озера легкоплавких металлов. Скупым, хмурым блеском отсвечивали ровные грани каких-то гигантских кристаллов. Из миллионов трещин сочились струйки густого дыма. В самом центре экрана Федор различил причудливый силуэт “птенчика”: прибор неподвижно замер у подножия невысокого холма. Слева от холма темнел овраг, похожий на огромную черную каракатицу.

— Прибыли, Алешка! Прибыли! — радостно закричал Федор.

— Ну и прекрасно. — Алексей, как всегда, напускал на себя олимпийское спокойствие.

Но Федор понимал, что в душе он так же ликует и удивляется.

— Возвращай “птенчика” на борт! — приказал Алексей.

Федор, внешне абсолютно спокойный, сначала отключил автомат, а потом линию обратной связи. Проделав все это, он получил сигнал возвращения.

“Птенчик” зашевелился. Точно надкрылья майского жука, раскрылись листы внешнего кожуха и показались мощные гусеницы с причудливыми траками. “Птенчик” развернулся на левой гусенице и неторопливо пополз к планетолету. Но не прошел он и ста метров, как из-под земли ударил тугой фонтан расплавленного металла. Почва треснула и расплылась, открыв сверкающую поверхность. “Птенчик” провалился в расселину. Тяжелая зеркальная жидкость невозмутимо сомкнулась над ним, и он исчез. Ни кругов на поверхности, ни пузырей из глубины. Федор бросился к пульту и включил обратную связь. Но “птенчик” молчал. Металл полностью поглощал направленные радиоволны. Связь между планетолетом и пунктом наведения была прервана. Там, где минуту назад виднелся “птенчик”, поблескивало маленькое озерцо расплавленного натрия. В восстановительной атмосфере планеты поверхность его не мутнела. Она сверкала бесстрастно и грозно.

Когда активность достигла долины Ртутных озер, воздуха у них оставалось еще на восемнадцать часов. Где-то глубоко в недрах клокотали грозные силы. Почва под ногами едва заметно дрожала. Натриевый расплав был спокоен…

Федору смутно мерещилось, что все случившееся с ними за последние несколько часов — лишь какой-то смутный отзвук неведомо где шумящей жизни. Все казалось нереальным и болезненно застывшим. Он вдруг подумал, что восемнадцать часов, которые им осталось прожить, — это не так уж мало. Нет, это удивительно много! Эти часы растянуты, как годы неестественно обостренного бытия. Он, Федор, не беднее любого из жителей Земли. Какая, по сути, разница — годы привычной, налаженной жизни или вот эти неповторимые секунды, затерянные в чужом, враждебном мире?

Как всегда, из оцепенения его вывел голос Алексея:

— Федюша, измерь-ка глубину оврага и крутизну его северо-западного откоса.

Алексей с неизменным спокойствием и деловитостью налаживал свой лазер. Федор давно уже понял, что Алексей нисколько не рисуется своим спокойствием. Оно так же присуще ему, как непрерывная жажда деятельности. Здесь была четкая взаимосвязь. Работа рождала спокойствие, спокойствие требовало новой работы.

Стоило Алексею вдруг совершенно оказаться без дела, что практически трудно даже представить, его тоже сковали бы тиски раздумий.

“Интересно, — подумал Федор, — какое бы у него было выражение лица?”

— Ну, что ты стоишь? Выполняй!

Федор вздрогнул:

— Какой откос, какой овраг? Что ты плетешь? Меня отвлечь хочешь? Да?! Не беспокойся, сумею умереть не хуже тебя!

Федор кричал все громче и громче. Его захлестывала непонятная обида и нестерпимая злость к кому-то, кого он никогда не знал и, наверное, не узнает.

Алексей продолжал возиться с прибором, как будто бы Федора здесь уже не было. Наладив фокусировку, он вновь поднял глаза на товарища и так же спокойно спросил:

— Как, ты опять тут? Измерил?

Федор выругался, махнул рукой и побежал к обрыву. Остановившись у самого края, он внезапно почувствовал, что успокоился. Не то чтобы он поверил Алексею. Нет, надежды у них не было никакой. Просто он понял каждой клеточкой сердца, каждым нейроном мозга, что беситься совершенно не к чему. И лучше, как Алексей, встретить смерть с оружием в руках.

Федор вспомнил о книгах, которые читал в детстве. В памяти, как облака на фоне закатного неба, вспыхнули и пронеслись лихие конники, размахивающие клинками, автоматически прижавшиеся к стенам разрушенных домов. Он подумал о партизанах, замурованных в одесских катакомбах, о гарнизоне Брестской крепости, о голодном, измученном человеке, который сжимал слабеющими пальцами волчье горло среди немых снегов Аляски.

Уйдя в воспоминания, забыв обо всем, Федор совершенно механически проделал все необходимые измерения и возвратился к озеру.

— Вероятно, есть какой-то большой смысл, когда обреченные берутся за оружие, — неожиданно для себя сказал он. — Иначе как можно измерить подвиг восставших в концлагерях и гетто?

— Все это так, — спокойно ответил Алексей, не прерывая своего занятия, — но мы с тобой не обреченные… В этом все дело. Нужно только успеть достать ПТН. На это немного шансов, но они есть. Какой там уклон?

— Сорок градусов… Неужели ты надеешься?

— Да, надеюсь. Я хорошо помню, что, пытаясь спасти ПТН, ты включил обратную связь. Она так и осталась включенной. Значит, у нас есть шансы связаться с “Веспером”.

— Да, но “Веспер”, наверное, уже далеко. Пока он вернется… Мы не дождемся, не дождемся.

— Это уже другой вопрос, — все так же спокойно сказал Алексей, — это уже область догадок. Может, и дождемся. Установи свой лазер на холме!

— Что ты хочешь сделать?

— Осушить эту лужу и достать ПТН.

— Ты собираешься испарить натрий в лучах лазеров? — Федор на секунду подумал, что Алексей помешался. От этой мысли ему стало действительно страшно. Может быть, впервые за все это время.

— Не говори глупостей. Мы проделаем канал в грунте. Совсем небольшой. Я все рассчитал. Отсюда до оврага семьдесят три метра. Расплав самотеком уйдет в овраг, и мы достанем ПТН.

— Да знаешь ли ты, сколько там этого натрия! — закричал Федор. — Да пока он вытечет, от нас останется лишь тухлая жратва для твоих креветок!

210
{"b":"99997","o":1}