— Ну, это мы потом поговорим. Рубаху на себе сейчас драть не хрена, у нас на это времени нет. Через пару минут будем.

Кремер выключил телефон и, не убирая его в карман, хмуро посмотрел на полковника.

— Вот искомая геометрия и начинает вырисовываться с новым уточненным контуром.

Он поймал вопросительный взгляд Зинченко, понявшего, что речь идет о новых жертвах, и, не дожидаясь прямого вопроса, пояснил:

— Один — только что. И еще один, а то и больше — второй свежести. Отсюда недалече.

— Где конкретно?

— Пока не знаю. Проводник — Кожаный Чулок, следопыт хренов, учитель наш героический — в супермаркете нас дожидается. Я туда.

— Пашинян! — крикнул Зинченко.

Майор в камуфляжке, стоявший метрах в двадцати, подбежал к ним.

— Да, товарищ полковник.

— Остаешься за старшего, — приказал Зинченко и, повернувшись к майору, сказал: — Я с вами.

Телешов, вернув мобильник администраторше, сумрачно постоял и направился к дверям магазина дожидаться Кремера. Бледная как смерть женщина молча проводила его взглядом и внезапно произнесла:

— Гошка… Как же это? Погиб? Почему?

Она вышла из-за кассы и медленно пошла к Телешову.

— Я же слышала весь разговор… Я слышала, как вы по телефону… Зачем же вы его…

Сергей повернулся к ней и увидел, что по ее щекам ручейками сбегают слезы. Он отвел взгляд.

— Почему это все? — Она трясла его за рукав куртки. — Вы же сами его увели… И что теперь? Что теперь? Что вы молчите?

— Я… — произнес Телешов и умолк, испугавшись звука собственного внезапно осипшего голоса. Ему хотелось выкрикнуть, что он не виноват, что грузчик сам напросился, и это было бы правдой — было бы, если бы по-настоящему не было ложью. Он это хорошо понимал. Как понимал и то, что теперь смерть Гошки до конца дней его, сколько уж Бог этих дней даст, на его, Телешова, совести.

Он поднял глаза на администраторшу и с трудом выговорил сухими губами:

— Простите…

Женщина махнула рукой и побрела к кассе. Она медленно опустилась на стул и неподвижно застыла. Сергей видел только, как изредка вздрагивают ее плечи, но не слышал ни звука.

Сейчас он готов был сгореть, провалиться сквозь землю, исчезнуть, рассеяться в прах. Такого жгучего, пожиравшего все его существо чувства вины он не испытывал никогда. Слишком резким оказался переход от существования под одеялом к чудесам героизма, а за новообретенную твердость характера жизнью своей заплатил совсем другой человек. Алина была неправа, подумал он. Джекпот можно сорвать и два раза подряд. Дело лишь в том, какой ценой. И цена, как оказалось, может быть страшной.

Он даже не знал, есть ли у Гошки семья. Кажется, все-таки была. Выпивал грузчик, конечно, будь здоров, однако не выглядел совсем уж опустившимся. И на работе, хоть и обдавая всех вокруг никогда не исчезавшим перегаром, бывал как штык. Сколько ему было лет? Тридцать пять? Сорок? Вряд ли больше. И кто-то должен будет сообщить родным…

Сергей невольно посмотрел в сторону кассы. Плечи женщины все еще вздрагивали. Он перевел взгляд на единственную в торговом зале продавщицу. Та, обхватив плечи руками, не сводила широко открытых испуганных глаз со своей всемогущей начальницы, беззвучно плакавшей сейчас на совсем не своем пролетарском месте. Кто же из них понесет в Гошкину семью страшную весть? Наверное, все-таки администраторша, вот эта самая мымра. Или участковый Костя…

Молодец, Сергей Михайлович, подумал он, это ты здорово про себя все решил и по полкам расставил. Все верно. Это же их обязанность. Ее как начальницы, Кости — как хранителя и стража вверенного ему участка. Не ему же, Телешову, из-за которого симпатичный и честный выпивоха погиб, взваливать на свои плечи такое бремя. Лучше мымра. Лучше Костя. А вы, Сергей Михайлович, похоже, в героев да рыцарей уже наигрались…

Телешов несколькими шагами пересек пространство, отделявшее его от кассы.

— Я сам.

Женщина недоуменно повернулась к нему.

— Я сам сообщу семье. Ведь у него есть? Семья есть у него?

Администраторша молча кивнула. Кивнул и Телешов.

— Адрес напишите.

Дрожащей рукой женщина нацарапала что-то на обрывке кассовой ленты. Сергей, взяв бумажку, секунду вчитывался в нее и сунул в карман.

— Я сам, — повторил он и снова пошел к дверям.

Знакомый потертый «Пассат», скрипнув тормозами, остановился у входа в супермаркет. Из машины вышли двое: Кремер и незнакомый Сергею человек в камуфляжной форме и с полковничьими погонами. Телешов не тронулся с места. Оба офицера — милиционер и эмчеэсник — вошли в магазин. Майор, подойдя вплотную к Сергею, внимательно посмотрел ему в глаза. Телешов не отвел взгляда. Кремер коротко кивнул, убедившись, что все в порядке и неожиданный приступ истерики никому не грозит, повернулся к полковнику.

— Николай Васильевич, познакомьтесь, это Телешов. Вы в курсе.

— Полковник Зинченко, — эмчеэсник протянул Сергею руку.

— Телешов. Сергей Михайлович.

— Ну что, — майор обращался к Сергею, — готов ехать?

— Готов.

— Тогда по коням, я думаю? — Кремер посмотрел на полковника.

— Минутку, Петр Андреевич. Пара указаний — и все.

Он подошел к заплаканной женщине, сидевшей за кассовым аппаратом.

— Где я могу видеть кого-нибудь из начальства?

— Это я… — пробормотала женщина, пытаясь сообразить, чего от нее хочет человек в камуфляже. — Администратор…

— Вот и хорошо, — спокойно произнес Зинченко. — Надо закрывать магазин. Сколько ваших людей здесь?

— Трое, — машинально ответила администраторша и вдруг громко, с надрывом, всхлипнула. — Простите. Двое. Я и Вера.

— Домой как доберетесь?

— Да уж как-нибудь.

— Как-нибудь не пойдет. Готовьте пока магазин к закрытию и ждите наших бойцов. Я сейчас пару человек пришлю.

Он достал мобильник.

— Пашинян? Пришли двоих ребят к супермаркету. — Он коротко объяснил, как проехать к магазину. — Тут две женщины. Как закроют заведение, так бойцы пусть ловят любую машину, и чтобы женщин этих развезли по домам. Как водилу заставить? Да хоть под угрозой расстрела — мне что, тебя учить? Ну вот так.

Зинченко повернулся к администраторше.

— Только обязательно ребят наших дождитесь. Самодеятельности на сегодня хватит.

Сергей, отнеся последнюю фразу на свой счет, почувствовал, как его щеки вспыхнули. Майор-убойщик с любопытством наблюдал за его реакцией. Полковник подошел к ним.

— Ну, можно и двигать.

Он первым толкнул стеклянную дверь и вышел. Подойдя к машине, он остановился, подождал Телешова с Кремером и, обращаясь к Сергею, спросил:

— Сядете вперед?

— Нет, — вместо Телешова ответил майор. — Фонарем-то сегодня хоть оснастился? — Он обращался к учителю.

— Да, — коротко ответил тот, вынимая фонарь из кармана куртки.

— Отлично. Сядешь сзади, слева, сразу за мной.

Они забрались внутрь «Пассата». Кремер, запуская мотор и отруливая от бордюра, продолжал излагать инструкции:

— Будешь командовать, где влево, где вправо, и так далее. Фонарь держи наготове.

— Мы что ее, пехом по траве искать будем? — мрачно осведомился Сергей.

— Пехом по траве вы сегодня уже нашли, что искали, — невозмутимо отозвался майор.

— Здесь развернуться надо, — перебил его Телешов.

— Понял, — Кремер крутнул руля влево. — Так что по траве, будем считать, на пока набегались.

Он на ходу принялся открывать окно. Зинченко, сидевший рядом с ним, хлопнул себя по колену и выругался:

— Ч-черт! И дробовик даже не захватили!

— Это еще не факт, что гадина нас на месте дожидается, — ответил майор.

— А если?

— А если, на что и расчет, будем действовать подручными средствами.

— И здесь влево, — подал голос с заднего сиденья Сергей. — Там, правда, бордюр…

— Да хоть будуар, — спокойно отреагировал Кремер. — Сейчас тряхнет.

Машину действительно слегка тряхнуло, но на тротуар они выкатились без особых усилий.