— Змея была беременна, — Наговицына произнесла это почти устало.

— Да, вы уже говорили. Повторяться не к чему. Склеротиков здесь нет. Главное, что змея и нерожденные детеныши мертвы, и…

— Змея была беременна, — Ламанча перебила Марголину таким же ровным усталым тоном. — It takes two to tango.

— Что? — Элла Семеновна удивленно вскинула брови.

— Американская поговорка, — пришел на помощь Кремер. — «Для танго нужны двое».

— Я не понимаю, — Марголина начинала раздражаться. — При чем здесь танго?

— У подавляющего большинства животных для того, чтобы самка забеременела, необходимо некоторое, пусть и ограниченное во времени, участие самца, — самым любезным тоном пояснил майор.

Сидевшие за столом офицеры РУВД никак не прореагировали на сказанное — основные моменты представленной Кремером и Наговицыной информации были им известны. Но до Марголиной, наконец, дошел смысл того, что имели в виду Алина с майором.

— Значит, еще один… Еще одна…

— Значит, где-то, предположительно в том же районе, может скрываться еще один гремучник-мутант, — закончил ее мысль Кремер.

Оба полковника и капитан кивнули, соглашаясь с коллегой.

Алина, опустив глаза, рассматривала поверхность стола. Потом выпрямившись и обведя всех взглядом, в котором сквозило отчаяние, она сказала:

— Я так не думаю.

— То есть? — Круглов тоже обвел взглядом присутствующих, словно призывая разделить его удивление. — Вы считаете, что самца здесь может и не быть?

— Нет, самец, конечно, есть, и обретается скорее всего там же, где охотилась и самка. Я не думаю, что… Точнее, я думаю… А, да к черту экивоки! — Ламанчу вдруг прорвало. — Я не думаю. Я уверена, что здесь не просто еще одна змея. Их больше. И, может быть, гораздо больше.

Телешов допивал третью чашку кофе, когда услышал короткий звонок в дверь. Идя в прихожую, он посмотрел на часы: без пяти одиннадцать. Он не раздумывал о том, кто бы это мог быть. В последние несколько месяцев гостей у него практически не бывало, но в эти горячие деньки мог пожаловать кто угодно. Сергей, даже не глядя в глазок, открыл дверь. У порога стоял участковый Костя.

— Не разбудил, Сергей Михайлович?

— Да я практически и не ложился. Проходи, Костя.

Участковый протиснулся в прихожую и принялся было снимать туфли.

— Ни в коем случае, — запротестовал Телешов. — Давай, давай, проходи.

Он подтолкнул Костю к дверям комнаты — гостиной, спальни и кабинета. В его однокомнатной квартирке она выполняла все эти функции одновременно.

— Кофе, чаю? — поинтересовался Сергей.

— А вы будете?

— Я только что с третьей чашкой расправился, надо бы и дух перевести. Но ты не стесняйся, тут хлопот никаких, чайник еще горячий.

— Ну, тогда, наверное, кофе, — неуверенно произнес участковый.

— Вот и прекрасно. Садись пока, располагайся.

Телешов жестом указал Косте на диван и отправился на кухню. Вернувшись, он опустился в кресло у окна.

— Через пару минут будет готов.

Участковый кивнул, потом, вспомнив, что так и сидит в фуражке, резко стянул ее с головы. Сергей, посмотрев на Костю, понял, что тот тоже почти не спал: глаза были красными, на усталом лице отчетливо проступала щетина.

— Ну, с чем пожаловал? Еще что-то случилось?

Костя энергично замотал головой.

— Нет, если вы про змей этих, то пока ничего, слава Богу.

— Змей?

Участковый мрачно кивнул.

— Мне уж и Петр Андреевич сообщил, и радио с телевидением постарались. Так что не только мы с вами знаем, что змея была не одна.

— Вот как? — Телешов без особого удовольствия воспринял весть о том, что тревожная новость стала достоянием населения. — И как же они по радио-телевидению все это преподнесли?

Старлей пожал плечами.

— Ну, все передачи я, понятное дело, не мониторил, не до того было. Но в общем более или менее сдержанно. И на том спасибо.

— И все-таки? О чем разговор вели?

— О двух наших… жертвах. О том, что змея-виновница ночью была убита, о вас, то есть…

Сергей вполголоса выругался.

— Что значит — обо мне? С фамилией и все такое прочее?

— Да нет, они фамилий вообще не называли. Ни Ромео, ни Рекемчука. Ни вашу. Сказали только, что змею убил преподаватель, который ночью в школе дежурил.

Элегантная формулировка, подумал Телешов. Все-таки не ночной сторож. Теперь все прочие пусть голову ломают, какие такие преподаватели по ночам в школах дежурство несут.

— А что еще?

— Ну и, конечно, то, что…

На кухне засвистел чайник. Сергей извинился и поднялся с кресла. Через минуту он вернулся с чашкой дымящегося кофе. Костя попытался сделать глоток, обжегся и поставил чашку на журнальный столик рядом с диваном. Какое-то время оба молчали, потом Телешов напомнил:

— Я тебя перебил, извини. И что же еще?

— Да то, что я и сказал. Насчет того, что змея ваша, похоже, была не единственной. В общем, есть опасность, что где-то в этом же районе может быть и еще одна.

— Именно так и сказали? «Еще одна»?

Участковый развел руками.

— Это ведь то, что я сам слышал, по городскому радио. А как оно на прочих волнах было — сказать не могу.

Костя наконец отпил пару глотков, искоса поглядывая на Телешова. Тот вытащил из пачки «Явы» сигарету, покрутил ее в пальцах, задумчиво кивая, потом прикурил.

— Кремеровское начальство постаралось, значит…

— В смысле?

— В том смысле, чтобы градус паники не поднимать. На свободе, Костя, не просто еще одна змея. На свободе змеи. И сколько их — одному Богу известно.

К удивлению Сергея, участковый почти не прореагировал на сказанное. Он сделал еще один глоток из чашки и сумрачно кивнул:

— Знаю. Петр Андреевич меня и по этой части просветил.

— Понятно. Значит, в основных чертах ты информирован. А как население на новости реагирует?

Костя пожал плечами.

— По-разному. Народу на улицах, вроде, поменьше. Бабушек на лавочках, бомжей наших… Но ходят пока там и сям, у киосков стоят. Киоски-то никто не закрывал… Меня поминутно дергают, что делать да как быть. Я уж стараюсь из машины не высовываться, не тормозить нигде без необходимости. Ребятни вот на улицах почти нет. Уже хорошо. На всем участке школы закрыты — да вы ведь и сами, наверное, знаете…

Этого Телешов не знал, хотя надеялся, что так оно и будет. Утром, без четверти шесть, он все-таки решил позвонить Авдееву, и тот примчался в школу в считанные минуты — с еще помятым от сна лицом, взъерошенный и всерьез напуганный. Сергей встретил его у главного входа. Валерий Павлович размашистыми полутораметровыми шагами подошел к нему вплотную и, резко остановившись и вглядываясь в лицо Телешова, хрипло произнес одно лишь слово:

— Где?

Сергей подвел его к клумбе. На пятачке асфальта рядом с ней отчетливо выделялись глубокие следы, оставленные зубьями вил. Вокруг темнели бурые пятна подсохшей крови.

Директор переводил взгляд с дырок в асфальте на Телешова и обратно. Потом замотал головой как раненный бык и простонал:

— У-у-у, чтоб тебя…

Он положил руки на плечи Сергея, встряхнул его, еще и еще, снова мотнул головой и тихо сказал:

— Пойдем…

— Куда? — недоуменно спросил Телешов.

— Внутрь. В школу. Мне сесть надо. Ноги что-то не очень держат.

В коридоре Авдеев прошел мимо дверей своей директорской приемной и направился к сторожке. Войдя в комнату, он окинул взглядом стол, кивнул и сел, придвинувшись вплотную к столу. Сергей устроился на стуле напротив. Валерий Павлович протянул руку к ополовиненной бутыли «Флагмана», свернул с нее крышечку, налил себе добрых двести граммов и повел горлышком бутылки в сторону чашки, вопросительно глядя на Телешова. Тот отрицательно покачал головой. Авдеев снова кивнул и залпом опрокинул стакан. Потом медленно выдохнул и спросил:

— Сигареты есть?

Сергей выложил пачку «Явы» на стол.

— Ты, может, закусишь?