Со словом «демократы» нынче трудно. Часто приходится писать его в кавычках. Ведь никто нынче не выступает против участия народа во власти. Демократических воззрений, пусть и с некоторыми отличиями, придерживаются все. Но сложилось такое разделение: СПС и «Яблоко» – это демократы, а коммунисты – это патриоты. Причем демократы, упоминая патриотов, обязательно поставят кавычки. А патриоты не только кавычки «демократам» ставят, но и добавляют в это слово второй слог «рь».

Политическая практика не видит в стране демократических патриотов. А они – есть, так же, как и патриотические демократы.

Мало кто помнит, но когда в 1905 году в городе Иванове создавали первые Советы рабочих депутатов, никаких коммунистов рядом не стояло. В 1919 году уже и крестьяне согласились на этот русский вариант демократии – Советы, лишь бы без коммунистов. В 1991 году сбылось: КПСС отодвинули от власти, народ попёр из партии, робкие интеллигенты прилюдно сжигали партбилеты, а самые оголтелые партбонзы прыгали в окна. Повсюду демос выбирал начальников, рабочие коллективы разгосударствливали предприятия. В каких демократических святцах написано, что это не демократия? А если то она и была, спрашивается, что же за демократию после всего этого начали строить «демократы»?

Согласно опросам социологов, ориентации на «традиционно русские» ценности придерживается 49% опрошенных; на «советские» ценности (заметьте, не коммунистические, а именно советские) ориентируется 13%, на смешанный тип ценностей – «традиционно русские и советские» – 11% респондентов. Итого 73%. А сторонников «западных» ценностей оказалось только 4%. Странно, не правда ли: число откровенных западников совпадает с количественной оценкой российского истеблишмента, представители которого, собственно, и называют себя демократами.

Нет ли здесь подмены понятий? Ведь демократия в стандартном переводе значит «власть народа». А у нас тут удивительная картина: 73% демоса выступает за традиционные русские и советские ценности, а демократы только и делают, что эти ценности обругивают. Как же писать это слово без кавычек?

Патриотизм относится к числу русских и советских ценностей. И вот получается, что он, патриотизм, не свойствен демократам, но приемлем большинству народа как стратегическая цель. Патриотизм народа, при наличии дееспособного государства, проводящего успешную стратегию модернизации, обязательно даст хорошие результаты. Напротив, если слово патриот стало ругательным, а государство соглашается на роль не более, как прилежного ученика западных демократий, то и результат будет плачевный.

А кстати, государственнические настроения, равно как и патриотизм, не являются препятствием для жизни в глобальном демократическом мире. Поинтересуйтесь опытом Японии, Кореи, Китая, ряда стран Юго-Восточной Азии, и вы убедитесь в этом.

Русское общество – это общество с минимальным объемом прибавочного продукта. После вычета того, что нужно производителю и его семье, он может отдать на нужды государства существенно меньше, чем граждане стран с меньшими издержками. И что из этого следует? А то, что аппарат управления на Руси должен быть либо существенно меньше, чем в других странах, либо норма его содержания естественным образом получится другой. Скорее всего, нам следует иметь и управленческий аппарат поменьше, и стоить он должен меньше.

Казалось бы, простая мысль. Но посмотрите, аппарат управления у нас растет, как на дрожжах, и обеспечение себе управленцы требуют, как «во всем мире». При этом все время грозят, что «дешевые» управленцы могут принести только вред стране.

Но ведь процесс управления везде одинаков! Как же вдесятеро меньший государственный аппарат может выполнять те же функции? А это можно сделать, если часть функций передать не специально оплачиваемым людям, а выполняющим эти функции на общественных началах. Деревенские старосты, а в городах писари и нотариусы не получали государственного содержания, а кормились «от народа».

Если вы увидите в Нью-йоркском метро ребенка, разбрасывающего обертку от жвачки по вагону, не спешите делать ему замечание. Там считается, что так и должно быть. Здесь избыток рабочей силы, и убирать эти бумажки будет человек, получающий зарплату из налогов родителей этого ребенка. А вот нам дешевле заниматься воспитанием детей, чем держать лишних уборщиков.

Люди должны понимать, что если они требуют какую-то услугу, то за нее платят они сами, а не абстрактное государство. Оно имеет только то, что мы ему даем. А мы много дать не можем. И общественная пирамида у нас не может быть такой же сложной, как там, и «верхи» в нормальных условиях у нас всегда ближе к низам, по сравнению с Западом.

Нас всегда тыкают носом в наше «крепостное право». Но в Средние века на европейских дорогах стояли патрули, и попавшихся «бродяг», то есть тех, кто не мог доказать, что он местный арендатор, тут же вешали. А крепостного права и в самом деле не было! И феодализм у нас был другой, по сути, это даже не был феодализм. У нас земли для прокормления давали дворянам только на время службы государю. Хотите и дальше ими пользоваться – посылайте детей на службу. На Западе семьи владели целыми губерниями вечно, и фамилии носили по названию своего наследственного владения, а у нас такого не было. Князя приглашал народ; затем князья выбирали Великого князя; а поместье с крестьянами давал дворянину Великий князь за службу, и дворянин служил государству, кормясь от народа, от тех же крестьян.

Социально-политическая стратегия, которая связана с именами Гоббса, Канта, Локка и которая реализовалась в западных демократиях, исходила из недоверия к человеку, и строила всю политическую среду таким образом, чтобы блокировать деструктивные выходы его энергии. Отсюда и разделение властей (чтобы друг за другом следили), отсюда и сменяемость лиц, и многое прочее. Как говаривал Кант, нужно создать такую политическую систему, чтобы она работала, даже если бы пришлось иметь дело с дьявольским народцем.

Что касается социально-политического опыта России, то и в дореволюционном, православном варианте, и в коммунистическом варианте в основе лежал другой образ человека. Здесь превалировало мнение, что человек добр или, по крайней мере, может быть добрым. Господствующей была идеология доверия. На этом всё строилось. Каким бы суровым советский опыт ни был, всё же идеология ориентировалась на высшие гуманистические цели, на братство людей, на то, что человек – это звучит гордо.

Эта идеология оставила свои следы. На российском «рынке» ценностей всё еще высоко котируются служение общему делу, патриотизм, самоотверженность, бескорыстие. Наши люди отличаются очень большой степенью беспечности в жизни, сниженным порогом индивидуальной ответственности, слишком доверяются судьбе, Богу и начальству. Люди всё еще видят в государстве что-то отечески заботливое. У нас смазаны грани между деловым сотрудничеством и личным дружеским общением.

По сути, государство – это корпорация людей, имеющих общие интересы, а также механизмы и институты их выявления и реализации. Эти-то интересы и считаются государственными. Одна из реальных функций государства – поддержание национально-корпоративной солидарности перед лицом внешних вызовов. А граждане ведут себя как акционеры большой компании, которая конкурирует с другими такими же компаниями за лучшие условия для себя. Вот почему воспитание граждан в патриотическом ключе – одна из основных функций государства, которую оно не имеет права ни на кого перекладывать.

Государство выступает гарантом того, что каждый его гражданин получит от него законную долю, величина которой определяется различными факторами, прежде всего, социальным статусом и доходами. В современном цивилизованном мире государство защищает свою культуру, ищет компромисс между мировым разделением труда и развитием своей промышленности, способствует появлению рабочих мест, следит за тем, чтобы средства бюджета использовались только для своих, отстаивает на международной арене права как отдельных своих граждан, так и социальных групп.