Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Последняя весна России

То, что вы прочтете здесь, не прогноз и не «предсказание» будущего. Это просто приблизительное описание, для лучшего понимания темы, событий, наиболее вероятных в ходе реализации варианта продолжения либеральных реформ. То же самое можно сказать и о главе «День «Жареного петуха», но только применительно к сценарию «мобилизационного рывка». Это не пророчество! Мы уже говорили, что будущее многовариантно, и все варианты имеют модификации, а они, в свою очередь, зависят от флуктуаций, которых мы не можем предусмотреть.

Итак, в ходе реформ происходит постепенный «сброс» жизненного уровня. Люди приспосабливаются к ухудшившимся условиям, а потом происходит новый небольшой сброс. Эксперты объясняют, что ничего страшного, что мы, де, «копим силы». Спорадически возникают опасения, связанные с вымиранием населения; сокращение его численности дошло до миллиона в год, и как бы оно не ополовинилось. Но и в этом случае звучат успокоительные речи: при таком темпе снижения нужно полсотни лет, чтобы народ уменьшился вдвое, а мы вот-вот станем жить лучше, и все нормализуется.

Но суровая зима 2000/2001 года, наконец, показала, – и мы надеемся, многие поняли это, – что однажды произойдет быстрый и окончательный сброс жизненного уровня.

Система жизнеобеспечения в России требует централизации и дисциплины, а также иного, чем во всех других странах, принципа распределения финансовых и прочих ресурсов. Эта система складывалась веками, а на протяжении последних ста лет приспосабливалась к новой, технической цивилизации. За десять лет ее разрушили. Но, как и продовольствие (земля родит меньше, а есть в морозы надо больше), так и все остальные компоненты жизнеобеспечения в России обходятся дороже, чем в других местах.

Оказалось, что с частных лиц нельзя собрать денег на поддержание энергосистем, на строительство и содержание жилья. Внедрение в нашей стране западных коммунальных стандартов быстро привело к тому, что жилье и тарифы стали невыносимыми для большинства народа. Если платить за жилье и энергию, придется отказаться или от питания и одежды, или от прочих компонентов, «составляющих» жизнь человека: детей, культуры, образования. Если не платить – выгонят на мороз.

С другой стороны, либералы, получив энергосистемы в свои руки, не заботились об их развитии. Теперь уже как о неизбежном событии говорят о техногенной катастрофе, когда начнет массово отказывать выработавшее свой срок оборудование. А к тому же кончится уголь и мазут, и неоткуда будет привезти, несмотря на строгие окрики из Москвы.

Что такое город без электроэнергии? Это отсутствие еды. Ведь горожане, в отличие от селян, получают еду в магазинах, а магазинам нужно электричество, не только для освещения, но и для охраны, и для холодильников. Еду в магазины надо везти на машинах, а их заправляют на бензозаправках, которым тоже нужен ток. Кроме того, перестанут работать лифты, канализация и транспорт. Перестанут вывозить мусор и отходы жизнедеятельности организмов. Если дело происходит летом, начнутся эпидемии и вымирание.

Но значительно будет хуже, если катастрофа произойдет зимой. Это северные олени умеют добывать себе травку из-под снега, а люди ничего не добудут: леса и поля мертвые, в магазинах же товарные запасы, вопреки уверениям реформаторов, вдвое меньше, чем были в 1990 году. Замерзающие голодные люди побегут искать операторов с телекамерами, чтобы пожаловаться, и чтобы помогло государство. Но операторов найти не удастся, потому что местные в таком же положении, как и все жители, да и московские тоже.

Возможно, в первые дни будут попытки перекрыть какой-нибудь «Транссиб», но после нескольких демонстративных расстрелов прямо на рельсах это быстро прекратится. Народ разбежится по окрестностям в поисках еды и дров, что неизбежно вызовет стычки. Магазины разграбят, и это ускорит ход событий. Хуже всего дела пойдут в Московской области.

Самое страшное – морозы. Надо понимать, что при морозах для уничтожения полумиллионного города с отключенным энергоснабжением не нужно никакого оружия. Достаточно, чтобы один реактивный истребитель полчаса барражировал над ним на малой высоте. Он выдавит все стекла, и через три дня в городе не останется ни одного живого человека. Тот же результат достижим и без всякого истребителя за месяц: люди вымрут, когда в городе кончится всё дерево.

Промелькнуло сообщение, что в январе 2001 года на грани такой ситуации были 30 регионов России, многократно больше, чем в январе 2000 года. Но что страна движется к вымиранию, стало ясным еще несколько лет назад, а потому не надо особо утешаться заявлениями федеральных чиновников, что они «не допустят». Все их намерения «углубить и ускорить» на протяжении многих лет вели только к одному: углублению падения, к его ускорению. Лучше бы они ничего не делали. Министр Шойгу, наверное, хороший и честный человек. Он честно, на всю страну сказал: что вы от меня ждете чудес?

Чудес не будет.

Однажды весной обнаружится, что на поверхности земли лежит двадцать миллионов покойников. Правительство, конечно, побоится объявлять такие числа, и скажет, что погибло двести тысяч. И на захоронение оного одолжит у «Запада» денег. Но одолженного будет мало, да еще половину потратят на выплату гонораров самим себе «за консультации», никого не захоронят, и начнется вообще массовый мор: чума, холера и прочий букет. Придется брать совсем огромный кредит, но и он не пойдет на пользу.

Тут уже станет ясным, что никакой боеспособности у России нет, техника брошена, и никто ни за что не отвечает. На перекрестках московских и прочих дорог появятся американские полковые кухни; народ будет очень благодарен. Поскольку отрабатывать кредиты станет некому, под эгидой Штатов будет сформировано «ликвидационное правительство», которое займется описью имущества России и приемом претензий кредиторов. Если кое-кто начнет дележку, не предъявляя претензий, то вся наша территория быстро превратится в стрельбище: нас будут делить «технически», не вводя сюда войска, а потому не обращая внимания на вопли населения. Война решит экономические проблемы Штатов и демографические проблемы России (и не только).

Что касается нашей культуры, то при любом исходе противоборства (в котором мы участвуем, как полигон) участь ее предрешена. Про американизацию рассказывать не будем (все и так знают), но напомним, что в Китае один письменный язык, иероглифический, которым пользуются народы, говорящие на пятидесяти языках разных языковых семей. Нет ровным счетом никаких препятствий для превращения русского языка в пятьдесят первый китайский язык.

Торможение курса реформ

Все изложенное в сценарии «Продолжение реформ» относится и к первому, и ко второму варианту развития событий. И ведут они в одну и ту же точку. Но во втором варианте, к которому мы сейчас перейдем, имеется некоторое сопротивление курсу реформ. Об этом каждый может судить уверенно, потому что именно этот вариант событий и реализуется сейчас.

Как показывают социологические исследования, большинство народа находится в состоянии пассивного сопротивления курсу реформ. Но не потому, что они догадываются об истинных целях реформаторов. Просто каждый нутром чует, что реформы ведут к уничтожению лично его. Сопротивление проявляется в том, что производство товаров и услуг продолжается в условиях кризиса неплатежей и многократного снижения реальной заработной платы. Те производители, которые по первому сценарию должны были уже свернуть свое производство, не хотят этого делать. Люди продолжают работать без зарплаты! Подобное нельзя представить себе в рамках западной экономической теории, согласно которой хозяйственная жизнь в России должна была бы прекратиться еще несколько лет назад. Сопротивление видно и в деятельности ряда структур исполнительной власти: они тихо саботируют.

Обобщая факты «протеста», можно сказать, что любая деятельность, направленная на созидание, творчество, выпуск продукции, а не на разрушение, растление и расхищение объективно противостоит курсу реформ. Независимо от того, осознается это как сопротивление, или нет. Скорее, не осознается.

129
{"b":"98719","o":1}