Вот именно поэтому и складывается, вообще говоря, та сырьевая ориентация российского экспорта, которую ставят в вину то Брежневу, то Ельцину. Сама жизнь быстро объясняет экспортерам, что вывозить лучше сырье, а не готовую продукцию. Меньше потери. С точки зрения простой «эффективности» нам выгоднее продукцию, прошедшую меньшее количество этапов обработки, менять в мировой экономике на высокотехнологичную, а не наоборот. Экспортируя автомашины, мы, вместо прибыли, на самом деле разоряемся, хотя автостроители и продавцы богатеют. Но при этом, пытаясь добиться «эффективности» и продавая сырье, мы не используем ценнейший ресурс – рабочую силу. Наше население остается без работы!

Нельзя продавать уникальные технологии – мы себе сразу все концы обрубаем. Эти технологии, примененные в другой стране, дадут более дешевую продукцию, с которой мы будем тягаться, только неся тяжелые потери.

И покупать технологии только с целью развивать экспортное производство – тоже смысла нет, по той же причине. Смысл имеет приобретать технологии лишь для себя.

Замкнутый круг! Но выход есть.

Обычно цены на товар стремятся к цене издержек плюс небольшая надбавка. При продаже сырья это реализуется. Для высокотехнологичных товаров этот закон стоимости не успевает подействовать, – появляются все новые виды, и производитель такого товара, пользуясь монополией, держит высокую цену. Нам не выгоден экспорт сырья, но нам не выгоден и экспорт продукции, технология которой в мире распространена. А вот если мы будем выпускать что-то по уникальной и чрезвычайно массовой технологии, то в этом случае, за счет отличий в технологии, такое производство может оказаться более чем выгодным.

Если мы будем рассчитывать, что можем всех забить военным и конверсионным производством, то это легкомыслие. Во-первых, предложить конверсионной технике сразу начать конкурировать на мировом рынке – просто изуверство какое-то. Во-вторых, очевидно, что в случае предложения на рынок действительно уникальных технологий мы столкнемся не только с экономической конкуренцией, но и с политическим давлением.

Выгодным наше военное производство, точнее, торговля военным снаряжением, может быть только в одном случае – если мы продаем часть продукции, которая в основном производится для своей армии, когда это подспорье, а не самостоятельное производство ради прибыли. Но чтобы реализовать такую выгоду, нужно иметь власть, ориентированную на национальный интерес.

Пока с этим плоховато. Невыстроенность системы экспорта и патентной защищенности сильно вредят. Ведь понятно, что когда на рынок независимо выходят два российских завода (что случается сплошь и рядом), то этот рынок вместо монополистического становится конкурентным, невыгодным для обоих продавцов.

Сделали наши и украинские ракетчики уникальную штуку – «Морской старт» на базе нефтяной платформы. Но права на эту технологию у американцев, у «Боинга».

Мы не победим на мировом рынке, пока его прилавки контролируются другими. Это касается и оружейного прилавка мирового рынка – как одного из самых богатых.

Итак, дешевле покупать за рубежом, чем производить у нас. Но чтобы купить, надо продать. А продаем себе в ущерб. Значит, в итоге, покупка обходится нам дороже, чем сделать самим. Вот что наделал выход в «открытую экономику».

Может быть, «закрыться» полностью? Такая изоляция от внешнего мира, или самодостаточность, или изоляционизм, или полное самообеспечение, – по научному называется «автаркия». Посмотрим, что это за зверь.

Ни одна сколько-нибудь разумная экономическая теория не отрицает, что самодостаточная экономика возможна. Японцы в XIX веке в считанные годы наверстали отставание, то есть период автаркии не ослабил какую-то коренную способность нации к техническому прогрессу.

Но полная автаркия невозможна практически. Самое неприятное – в ее условиях идет повышенный расход ресурсов из-за мелкосерийного производства. Выгодно было бы выменять небольшую партию чего-то «у них» на часть крупной серии, производимой «у нас». И современные средства обороны (а в покое никого в мире не оставляют, кто упал – того съели) требуют технического прогресса, который при полной изоляции затруднен.

Так что, хотя жить при автаркии можно, но современное общество слишком завязано на международную торговлю, и внешняя торговля все-таки желательна. Вопрос о ее выгодности был подробно рассмотрен Давидом Рикардо двести лет назад: он блестяще показал, что может быть выгодна торговля даже между странами, в которых уровень издержек сильно различается. В его схеме, конечно, не учитываются транспортные и прочие издержки на торговлю, а также возможность переадресации ресурсов из отрасли в отрасль. Если ресурсы могут перемещаться не только внутри страны, но и между странами, то при разнице издержек ресурсы переместятся туда, где издержки ниже. И менее экономичная страна останется на бобах!

То есть в части капитала обе страны могут быть замкнуты: продукцией они обмениваются, а капитал не выпускают. Для торговли, в этом случае, вовсе не необходимо, чтобы денежные системы в обеих странах были хоть как-то совместимы. Это совершенно не нужно! Меняются товары, и можно вообще обойтись без денег, или временно воспользоваться теми деньгами, которые ходят в стране, в которой осуществляется обмен.

Например, у нас на производство вагона сливочного масла расходуется примерно 25 вагонов зерна. В странах с более мягким климатом – меньше, ну, к примеру, 12. Собрав 25 вагонов зерна, гораздо выгоднее поменять их на два вагона новозеландского масла, чем, изнуряя себя и коров, получить от них один вагон своего (предположим, один вагон зерна уйдет в оплату за транспортировку). Конечно, начинать подсчеты и расчеты можно только в том случае, если ресурсы, используемые у нас для производства масла, можно переадресовать на производство зерна. Но общий принцип понятен: если уж продаем, то только те товары, в которых наименьшая доля стоимости определяется затратами на борьбу с неблагоприятными условиями. А покупать надо, наоборот, то, что мы можем сделать лишь с чрезвычайно большими издержками.

Если в хозяйстве сложился перекос – одного вида капитала много, другого мало – то можно заняться обменом, но нельзя менять капитал на потребительские товары! Капитал можно менять только на капитал!

Следовало бы внести поправку в Конституцию примерно следующего содержания:

«Общественный строй России– капитализм. Высшей целью капитализма является сохранение и приумножение капитала. Капиталом является всё, что может быть использовано для производства. Вывоз капитала из России запрещён».

Право вывоза за границу, которое может принадлежать только обществу в целом – или в лице государства, или даже с помощью еще не существовавшего у нас механизма – когда любой вывоз будет осуществляться на основе консенсуса между административными структурами и органами народного представительства. Такого у нас еще не было, но это необходимо. А внутри страны должен существовать метод передачи ресурсов тем, кто может их применять эффективнее, на пользу всему обществу, состоящему из нынешнего населения и будущих поколений.

Но мы говорили, что не все виды сырья у нас есть. Значит, нужна Вторая поправка:

«Под общественным контролем допустим обмен одних видов основного капитала на другие. При этом допустим обмен не возобновляемых российских ресурсов только на не возобновляемые».

А что же мы можем просто продавать? Лишь те потребительские товары, которые нельзя использовать в производстве. А если под видом потребительских товаров кто-то попытается вывозить сырье? Это придется контролировать так же, как американцы контролировали использование своих «стратегических» товаров в соцстранах, хотя и по другим причинам.