Вариант продолжения реформ с торможением, происходящий в последние десять лет, можно представить себе как скатывание с обрыва, но не простое, а с постоянным застреванием на различных препятствиях. Задержались, покрутились, устойчивость нарушилась. Покатились дальше. Опять застряли, и т. д.

Самое плохое в такой динамике существования заключается в том, что люди теряют чувство опасности. Это – тот самый, уже описанный нами «феномен вареной лягушки». Известно, что лягушки холоднокровные твари, их внутренняя температура соответствует внешней. Если поместить лабораторное животное в воду и нагревать достаточно медленно, то оно успевает выравнивать внутреннюю и внешнюю температуру. И делает это до тех пор, пока не сварится. Но если лягушку сразу поместить в воду с высокой температурой, то эта разность даст сигнал опасности, и она выпрыгнет из воды.

Стремление образовывать локально устойчивые состояния – в природе человека. У наших людей это умение развито особо, потому что условия у нас всегда экстремальные, а жить хочется. Но сегодня этот эффект может сыграть плохую шутку. Люди на каждом этапе перестройки создавали приемлемые для жизни условия, вместо того, чтобы лететь дальше в пропасть. (Правда, не всем удавалось и удается приспособиться, – в чем легко увидеть причину сверхвысокой смертности.) Ситуация плоха тем, что люди перестали чувствовать историческую перспективу, им уготованную, и теряют драгоценное время, которое могли бы потратить на оптимизацию положения дел.

Поэтому те, кто приспособился (не важно, что у большинства ситуация объективно ухудшилась, они ощущают не абсолютные значения благосостояния, а относительно своего окружения), боятся, что резкие движения нарушат их мирок. И чисто психологически они не хотят и не слышат сообщений о реальных тенденциях, происходящих в обществе. (Действительно, психологам известен такой эффект: когда человек боится услышать что-то страшное для себя, то он перестает это слышать.) А на тех, кто пытается сообщить плохие вещи, они с гневом обрушивают всё свое недовольство.

Большинство не может понять, что нет опасности скупки нашей экономики, а есть только опасность ее уничтожения. Ведь для многих рабочих все равно, что производится на их предприятии, и кто будет директором, – японец или американец, лишь бы платили зарплату. Главное выжить сейчас, а «про потом» будем думать потом. И людям не верится, что японец или американец купит их предприятие не для того, чтобы что-то производить, а для того, чтобы закрыть.

В результате такой эволюции – падение с замедлением – устойчивость достигается только за счет ранее накопленных ресурсов. Когда какой-нибудь из них кончается, общество опускается на новый устойчивый уровень, который, естественно, хуже предыдущего, но, тем не менее, позволяет существовать еще какое-то время, – до следующего исчерпания очередного ресурса и скачкообразного сброса «жизненного уровня» и т. д.

Итак, это самый вероятный сценарий на ближайшее время, но он не устойчивый. И ранее, и в настоящее время имеется некоторое сопротивление курсу реформ даже в верхах. Причина проста. Ведь на самом деле идет постоянная борьба между сторонниками либерализма и теми, кто от его победы пострадает.

Сегодня энергетика – одно из самых слабых мест экономики. Рост цен на нефть и газ на мировом рынке ведет к тому, что их всеми возможными способами вывозят из страны. Если же они дешевеют, то затраты на их добычу становятся больше, чем получаемый доход. Это может привести к падению их добычи. Владельцы компаний, чтобы получать избыток энергии для продажи за границу, будут повышать ее цену на внутреннем рынке, и требовать стопроцентной оплаты «живыми» деньгами.

Вывозя энергию и энергоресурсы за рубеж, будут объяснять, что это делается в интересах всей страны: «Когда у нефтяников много денег, они тратятся не только на виллы в Монте-Карло, но и, к счастью, расползаются внутри страны и повышают покупательский спрос. То есть, грубо говоря, каждый доллар, заработанный нефтянкой, это лишние пять центов, которые получило население».

Такие рассуждения публикуют газеты! Какая-то перевернутая логика. Мы должны идти на огромные потери для того, чтобы малая толика наших денег осталась в стране. Иначе говоря, чтобы купить хлеб за пять рублей, мы должны отдать продавцу сто рублей, тогда он вернет нам пять, и на них-то мы и купим хлеб.

Между большими сбросами жизненного уровня будут возникать периоды стабилизации, продолжающиеся до исчерпания очередного ресурса. Например, ближайший «сброс» (на 2001 год) связан со стремлением Чубайса увеличить доходы своего РАО «ЕЭС России» за счет газовой и нефтяной трубы. Покупая энергоносители по внутренним ценам, он получает дешевое электричество, а потом добивается разрешения продавать электроэнергию за границу по мировым ценам, а разницу оставлять у себя. Чтобы получить избыток энергии, он и начал борьбу якобы ради оплаты энергии живыми деньгами, понимая, что в стране нехватка наличных, и многие не смогут вовремя платить. Некоторые говорят, что отключение энергии неплательщикам – правильная мера. В таком случае, ждите остановки транспорта и отключения связи. Кстати, для чего в стране суды, если все проблемы можно решить, отключая рубильник?

Процветание Чубайса зависит от того, что у Газпрома останутся две цены, внутренняя и внешняя. Но это Газпрому совершенно не нравится, так как он несет явные потери из-за деятельности Чубайса. Ведь Газпром может продавать свои энергоносители за рубеж и без таких подарков Чубайсу. Такие же противоречия между РАО «ЕЭС России» и производителями алюминия и удобрений. Последние хотели бы, чтобы цены на энергию были как можно ниже, а РАО «ЕЭС», наоборот, чтобы они была выше. Таким образом, большинство экономических игроков желают либерализма для себя, но чтобы другие оставались в прежней ситуации. Вот наша верховная власть и качается туда-сюда, под действием разных ветров.

В ближайшие годы следует ожидать массового выхода из строя различных технологических систем, которые дорабатывают или уже выработали свой ресурс, а замены им нет. Обычно плановые замены происходили за счет амортизационных отчислений, однако в 1990-е годы предприятия были вынуждены использовать амортизационные отчисления не по назначению, а для пополнения оборотных средств, съедаемых инфляцией и неплатежами. Аварии, которые уже происходят – следствие такого старения. Это обстоятельство также чревато падением жизненного уровня. А также и количество энергии на внутреннем рынке связано с общим уровнем производства, и уменьшение этого количества (в том числе из-за аварий) приведет к дальнейшему сокращению производства. Это даст толчок к очередному падению жизненного уровня. Такой же эффект будет иметь резкое снижение мировых цен на энергоносители.

С другой стороны, цены на энергоносители на внутреннем рынке будут расти, приближаясь к мировым. В результате товары станут неконкурентоспособными на внешнем рынке, а если импорт начнут сдерживать таможенными мерами, то товары станут неконкурентными и на внутреннем рынке, из-за падения покупательского спроса. Для нашей обыденной жизни все это означает, что если сегодня замерзает около 60 тысяч человек, в следующем году счет пойдет на сотни тысяч и миллионы. У них просто не будет тепла и света, и ниоткуда уголька не подвезут. Дальше – больше: «Приморские страдания» рано или поздно достигнут Москвы. Процесс уменьшения русского «поголовья» ускорится, производство будет падать, вывоз ценностей элитой продолжится, и все закончится так же, как и в первом варианте, только позже.

Такой ход событий не должен особо волновать Запад, более того, он даже лучше для него, поскольку не грозит неуправляемой смутой. Имеются риски лишь в борьбе за передел собственности на высшем уровне, в ходе которой возможны апелляции воюющих олигархов к народу, что может привести к неким беспорядкам. А в целом такая эволюция более мягкая, чем первый сценарий, но устойчивое конечное состояние будет то же.