Два слова о пенсионной системе Чили. Это тем более интересно, что нечто похожее собираются ввести у нас. Автор этой системы Хосе Пинер, когда-то министр труда в правительстве Пиночета, сегодня – один из самых ненавидимых людей в Чили.

Да, чилийская пенсионная система, безусловно, представляется успешной для компаний, извлекающих из нее очень высокий доход. Для трудящихся же Чили их пенсионная система – это катастрофа.

Система создавалась в начале 1980-х годов. Правительство предоставило людям выбор: остаться на государственном попечении, или начать делать вклады в частную программу. Более 90% граждан переключились на частный план. Однако это было достигнуто угрозами, принуждением и мелкими рекламными выплатами. Многие работодатели просто автоматически переписали своих работников на частную программу. Граждане, весьма нуждающиеся в наличных, получили кратковременную прибавку к жалованью. В то же время расходы тех, кто остался в государственной системе, возросли.

Для получения полной пенсии необходимо делать регулярные вклады, в противном случае пенсии не будет вообще. А согласно САФП, правительственному агентству, регулирующему частные пенсии, в феврале 1995 года 96% зарегистрированных работников были подписаны на ту или иную частную пенсионную программу, но 43,4% из имеющих счета перестали вносить на них деньги. Не исключено, что 60% не делали новые вклады регулярно. Почему так происходит – нетрудно понять, учитывая растущую в Чили нищету. В итоге пенсий никто и не получает!

Очень показательно также то, что армия и полиция остались при щедрых государственных пенсионных планах. Частные пенсионные планы, видимо, недостаточно хороши для тех, кто правит страной.

Так что Чили может быть нам примером, но примером того, как не надо делать реформы. Конечно, обладая практически безграничным контролем над масс-медия, наши реформаторы могут даже самое оглушительное поражение представить как триумфальную победу. Не верьте им. Они лгут.

Сразу после дефолта 17 августа 1998 года МВФ, чтобы сохранить свое ослабшее влияние, пыталось навязать России в качестве советника автора «Аргентинского экономического чуда» Доминго Кавалло. В спешном порядке был сверстан план Черномырдина – Федорова (Бориса) – Кавалло, активно поддержанный Джорджем Соросом. План заключался в следующем. На первом этапе – обесценение российских долгов через гиперинфляцию, сопровождающуюся обвальным падением обменного курса рубля и резким снижением реальных доходов и сбережений населения. На втором этапе – фиксация обесценившейся денежной массы и обменного курса рубля и переход к системе валютного правления.

Согласно прогнозам экспертов Совета Федерации РФ, принятие программы Черномырдина – Федорова – Кавалло закрепило бы положение России как глобального донора развитых стран. Была бы окончательно разрушена наукоемкая и сложная обрабатывающая промышленность. Были бы неизбежны повсеместные банкротства предприятий из-за сжатия денежной массы, закрепление сырьевой ориентации экономики, ликвидация научно-технического потенциала, резкий рост безработицы – до 30—35%.

Но это все были прогнозы. Куда интереснее посмотреть на реальность – ведь в Аргентине была реализована в точности такая программа «структурной стабилизации» МВФ в наиболее чистом виде. Хозяйство Аргентины – не очень большое и сложное, по мировым масштабам, с развитыми институтами рыночной экономики. Здесь функционирование экономики при наложении на нее условий неолиберальной программы прослеживается четко и наглядно, обратные связи прозрачны. Посмотрим же, что дала реформа нашего советника Кавалло его родной Аргентине.

Сначала несколько слов о стране. Она – второе но величине государство Южной Америки после Бразилии. Ее площадь около 2,7 миллионов кв. км, а население около 44 миллионов. Северные районы страны лежат в субтропической зоне, центральную часть ее занимают плоскогорья и широкие степи, а южные районы включают в себя холодные окраины Южно-американского континента. Изначально эти земли населяли индейцы. Они были обращены в рабство испанцами, которые прибыли сюда в XVI веке и объявили эти территории собственностью Испании. Именно испанцы назвали страну Аргентиной – от слова «argentum», которое в переводе с латинского означает «серебро». Завоеватели рассчитывали найти здесь богатые залежи серебра, но они ошиблись. Как выяснилось, основное богатство Аргентины заключалось не в драгоценных металлах, а в тучных зеленых пастбищах и плодородной почве.

В наши дни в Аргентине остались лишь немногочисленные индейцы, а большинство аргентинцев европейского происхождения, хотя около 15 процентов населения составляют метисы. Большинство аргентинцев живет в городах, около одной трети всего населения страны – в Буэнос-Айресе и его окрестностях. За многие годы в страну в поисках работы прибыли миллионы иммигрантов, поэтому городское население очень разнообразно но этническому составу.

Большие области страны остаются незаселенными из-за малодоступности и сурового климата.

В Аргентине разводят молочный скот и овец, выращивают пшеницу, фрукты и виноград. Продукты сельского хозяйства составляют три четверти всего экспорта страны, но Аргентина производит также автомобили, телевизоры, самолеты, электротовары и текстиль.

Теперь вернемся к Кавалло. Смысл его реформы заключался в отказе от государственного регулирования экономики, полной либерализации внешней торговли и ставке на привлечение иностранных инвестиций и кредитов и, кроме того, в резком сокращении государственных расходов. Название «валютное управление» эта схема получила потому, что вместо национального Центрального банка главным регулятором макроэкономической политики стал жесткий механизм привязки денежной эмиссии к приросту валютных резервов.

В такой системе государство полностью отказывается от своего эмиссионного дохода и кредитования экономического роста, – чтобы профинансировать расширение отечественного производства, придется вначале экспортировать сырье или взять за рубежом кредит для получения валюты, под прирост которой разрешается эмитировать национальную валюту. Или продать предприятия иностранцам, чтобы они ввезли валюту для эмиссии национальных денег под рефинансирование производства.

«План конвертируемости» был принят законодательно в 1991 году. Курс песо был жестко привязан к доллару (1:1). Эмиссия разрешалась лишь в случае прироста золотовалютных резервов, а контроль над соблюдением этого порядка передавался специальному валютному комитету, тесно связанному с МВФ. Компенсацией за частичную утрату суверенитета аргентинское правительство считало обещание финансовой поддержки (в форме займов и льготных кредитов) со стороны международных финансовых институтов.

Продавать валютную выручку экспортерами стало не обязательно. Власти сознательно обеспечили большую прибыльность по долларовым вкладам по сравнению с депозитами в песо. В банковскую сферу Аргентины был открыт свободный доступ иностранному капиталу. В результате за шесть лет иностранные банки увеличили свою долю в банковских активах страны с 17% до 53%; объемы сбережений в песо и долларах в банках страны почти уравнялись. Но самое интересное то, что в результате либерализации банковской сферы Аргентина стала одной из зон для отмывания грязных денег. Как сообщил ИТАР-ТАСС, на прошедшем в октябре 1999 года семинаре специалистов Аргентины и США были оглашены масштабы отмывания денег – около 15 млрд. долларов в год, из них 6 млрд. наркодолларов.

К доллару перешли функции, выполняемые обычно национальными валютами: кредитование экономики (более чем наполовину), обязательное банковское резервирование (полностью), денежное обращение (треть денежной массы) и т. д. 14 февраля 2000 года правительство ради получения очередного кредита МВФ обязалось акционировать, а затем и приватизировать государственный банк «Banco de la Naciуn». Лишь две сферы остались за национальной валютой: выдача зарплаты и выплата налогов.