637. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Конец 1782]
Mon Ami, faites venir chez Vous le Comte Cobenzel, et quand il sera venu, faites chercher chez moi la lettre de la Grande Duchesse que je viens de recevoir par estaffette et que je ne Vous envoie pas dans ce moment, parce que je suis pressee d'y repondre, et qu'en la retenant je gagne du tems. Elle me mande qu'elle, le Gr[and] Duc, son pere et sa mere sont d'accord de faire habiter a Vienne la Princesse Elisabeth, comme l'Empereur en avait le dessein, qu'elle, la Princesse у ira demeurer cet ete peut-etre et qu'on n'attend que mon consentement pour conclure; je m'empresse a le leur dormer et je leur glisserai l'idee de conduire la Princesse a leur retour jusqu'a Prague ou a Vienne meme et par la je ferai d'une pierre deux coups. Vous pouves dire cela aussi au Comte Cobenzel, en le priant de ne point ecrire cela chez lui par la poste qui passe par des pays ou on aurait interet a contrecarrer mes vues.[259]
1783
638. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[28 февраля 1783]
Mon cher et bien aime Ami, j'at baptise Votre petit-neveu, je Vous prie de choisir pour leur faire present ce qu'il Vous plaira, ou bien faites-moi dire ce que Vous voudries, que je fisse pour l'enfant.[260]
639. Г.А. Потемкин — Екатерине II
[Февраль — март 1783]
Прилагается здесь наряд войск к шведской стороне, из которого Ваше Величество усмотреть изволите, сколь он достаточен своим числом против государства, где все военные силы состоят из сорока тысяч.
До дальней нужды не посылать более к шведским границам, как один корволан, который с полками Финляндской дивизии расположится по той границе. Противу Прусского Короля не вижу я нужды ополчаться. Его демонстрации не на нас будут, но устремится может быть он самым делом на Данзиг. Тут Император дремать не станет, а мы отдалим время.
Но естли б Прусский Король вместо Данзиха стал забирать Польшу, тогда поднять поляков, обратив против Его корпус Салтыкова частью и прибавя из оставших полков в России; составится нарочитая сила, с чем, присоединясь к Австрийским войскам, воспрепятствовать Ему приобретать от Польши.
С турками дела наши не остановятся: корпус Князя Репнина удержит в узде их войски по Хотинской и Бендерской границе. Я на Буге учрежу отряд, и сии обе части будут оборонительные. Осаду Очакова до время отложим, а Крым займем, удержим и границы обезпечим. Корпусами же Кубанским и Кавказским умножим как наиболее демонстрации и заставим Порту заботиться с той стороны. Флоту летом пребывание назначить так, чтоб он смотрел на Стокгольм, и приуготовления флотские делать как можно казистее. На Швецкого Короля смотреть не надобно, а сказать Его Велич[еству], что Вы собрания лагерные близ Ваших границ в другое время сочли бы забавою, но в обстоятельствах настоящих, ето пахнет демонстрациею. Объявите ему сериозно, что Вы не оставите употребить всего, что возможно к избавлению себя впредь от таковых забот.
Приведение войск Малороссийских на лутчую и строевую ногу немало послужит к устрашению недобромыслящих1. Я по воле Вашей скоро кончу как об них, так о мундирах2, лаская себя наперед, что, конечно, удостоюсь апробации Вашего Величества.
640. Г.А. Потемкин — Екатерине II
[Март 1783]
Отправление флота в Архипелаг (сстли будет с турками ныне война) последует не ради завоеваний на сухом берегу, но для разделения морских турецких сил. Удержав их флот присудствием нашего, всю мы будем иметь свободу на Черном море. А естли бы что турки туда и отделили, то уже будет по нашим силам. Когда же нет нужды делать десантов, но ненужно и число столь неудобное сухопутных войск, какое Адми[рал] Грейг1 полагает, а паче пеших кирасир; для службы же при флоте прибавить к числу их солдатской команды егерей один баталион, а к сему еще навербовать пять или шесть баталионов албанцев из Химары, и славян также число достаточно и для службы на острове Лемне, естли флот тут возьмет свое место, и ради поисков, где случай удобный представится.
Главный вид для флота Вашего Величества притеснять сообщения по морю туркам с их островами и Египтом, и чрез то лишать их помощи в съестных припасах. Притом все целить пройтить Дарданеллы, что и несумнительно при благополучном ветре. Препятствовать ли турки захотят? Тут они обязаны будут дать баталию морскую, чего нам и желать должно. Но чтоб Дарданеллы форсировать с Сухова пути, на сие нужна армия. Ибо у турок достанет сил их оборонять. Притом мы видели в прошедшую войну, что они и тремя стами человеками гоняли наши большие десанты.
Какая же разница флоту действовать единственно на водах. Число пятнадцати кораблей уже несумненно превосходит силу морскую турецкую. К тому числу почтенному сколько пристанет каперов, обезпокоивающих везде их транспорты, а искусный и предприимчивый адмирал верно выждет способ пролететь Дарданеллы.
Усердие мое побуждает Вашему Величеству представить, что нужен испытанный в предприимчивости и знании адмирал. Нигде столько успехи от манер и стратигем не зависят, как на море, а сих вещей без практики большой знать нельзя. А Вашему Величеству известна практика наших морских.
Я не смею сказать, а думаю, что бы мешало секретнейшим образом соединить ескадры, кои теперь в походе, и послать под видом прикрытия торговли в Архипелаг, и пока турки еще не готовы, пройтить в Черное море. Тогда бы уже в Архипелаг нужды не было посылать другова флота. Но сие может быть мои бредни. Только кажется, что…
641. Г.А. Потемкин — Екатерине II
[После 31 марта 1783]
Князь Репнин прислал ко мне, чтоб доложить о месте в Невской церкви покойному Г[рафу] Никите Ивановичу.
Р_у_к_о_й _Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Пошли Архиерея сказать, есть три места еще.
642. Г.А. Потемкин — Екатерине II
[Март-апрель 1783]
Об одежде и вооружении сил
Исполняя Высочайшую Вашего Императорского Величества волю об обмундировании кавалерии наивыгоднейшим образом для солдата, я употребил всю мою возможность к избежанию излишества и, облача человека, дал однако же ему все, что может служить к сохранению здоровья и к защите от непогоды. Представя сие на Высочайшую апробацию, могу уверить Ваше Императорское Величество, и самое время покажет, что таковое Ваше попечение будет вечным свидетельством материнского Вашего милосердия. Армия Российская, извлеченная из муки, не престанет возносить молитвы. Солдат будет здоровее и, лишась щегольских оков, конечно, поворотливее и храбрее.
В прежние времена в Европе, когда всяк, кто мог, должен был ходить на войну и по образу тогдашнего боя сражаться белым оружием, каждый по мере достатка своего тяготил себя железными бронями. Защиты таковые простирались даже и до лошадей. Потом, предпринимая дальние походы и строясь в эскадроны, начали себя облегчать. Полные латы переменились на половинные, а, наконец, и те уменьшились так, что в коннице осталось от сего готического снаряду только передняя часть и каскет на шляпе, а в пехоте — знак — и то только у офицеров. Как тогда более сражались поодиночке, то защиты таковые немало обороняли, особливо же от копий, почему не напрасное имели к ним уважение, которое, превратясь в некоторое военное педантство, поставило цену и аммуниции, вовсе не обороняющей. А как все казалось легко в разсуждении железного снаряда, то при перемене аммуниции ввели множество вещей излишних и нескладных.
В Россию, когда вводилось регулярство, вошли офицеры иностранные с педантством тогдашнего времени. А наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда, почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, ружейных приемах и прочем. Занимая же себя таковою дрянью, и до сего еще времени не знают хорошо самых важных вещей, как-то: марширования, разных построений и оборотов. А что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте. Стрелять же почти не умеют. Словом, одежда войск наших и аммуниция таковы, что придумать почти нельзя лучше к угнетению солдата, тем паче, что он, взят будучи из крестьян, в 30 почти лет возраста узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих.
