301. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 19 марта 1775]
Прошу родительницу поздравить и от нас и послать к ней сей гостинец1. Об сбавке с соли просим не говорить более. Дело зделано будет к нашему рождению, а до тех пор таить станем2. А ты сударка и сударка милая и безпримерная.
302. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 6 апреля 1775]
Батинька, я тринадцать лет назад приказала Коллегии экономии, чтоб все, что мироварению надлежит, зделать серебряное. И теперь вижу, что варят в серебре, а понесут в церемонии всенародно миро в оловянных премерзких сосудах. Пришло мне на ум на сей случай: пока поспеют серебряные, не можно ли дать взаймы из мастерской или Оружейной кувшины серебряные, но с тем, чтоб опять поставлены были в Грановитую к праздникам мирного торжества. И буде мысль моя Вам нравится, прикажи по ней исполнить, слышишь, душа.
303. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 14 апреля 1775]
Голубчик родной, при сем посылаю к тебе бухарский мешок для любопытства. Вели Егорьевскому полку мешки [для] денег делать таковые. О Архиерее и архимандрит[е] приказала указы написать1. Прощай, душа.
304. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 17 апреля 1775. Москва]
Дабы Крестинека в Синбирске определить комендантом1, надлежит выправиться, не полковничье ли это место, ибо он только что майором и в подполковники пожаловать можно, а в полковники много.
305. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 17 апреля 1775]
Батинька, сударка, прикажи себе напомнить о Крестинеке и о его комендантском месте в Синбирск1. А буде тебе не можно, то прикажи указ написать и я подпишу. Милюха милая, je Vous embrasse mille fois.[117]
306. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[17 апреля 1775]
Буде, батинька, у Бородина сыновья есть, то обнадежить их, что я их за службу отца их не оставлю. И в самом деле посмотрите, каковы оне и не можно ли с ними делать какую милость.
307. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[20 апреля 1775]
Батинька, буде притом остается, что приведешь обедать Лаваля, то дай знать маршалам, чтоб стол мой поприборнее был.
308. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 21 апреля 1775]
Чем ужо доложить, чего позабудем оба, напиши, пожалуй, теперь имян подполковников достойных. Или, одевшись, сам прийди. Но естьли очень молоды по списку, то многие за обиды паки почтут.
309. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 21 апреля 1775. Москва]
По пяти копеек с соли сбавить — учинит 400 000 р[ублей]. Мне в кабинет отпускается миллион. Буде Вяземский инако не согласится и половину на себя убытка не берет, я народу бью челом из моих 400 000 р[ублями].
310. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 21 апреля 1775]
Вел[икий] Кн[язь] был у меня и сказал, что он опасается, чтоб до меня не дошло и чтоб я не прогневалась. Пришел сам сказать, что на него и на Вел[икую] Кн[ягиню] долг опять есть1. Я сказала, что мне это неприятно слышать и что желаю, чтоб тянули ножки по одежке и излишние расходы оставили. Он мне сказал, что ее долг там оттого, от другого, на что я ответствовала, что она имеет содержание (и он такое), как никто в Европе, что сверх того сие содержание только на одни платья и прихоти, а прочее — люди, стол и экипаж — им содержится, и что сверх того еще она платьем и всем года на три снабдена была. И чтоб не хуже было менее купить и заказать всякой дряни и лоскутки и завести хозяйство порядочное. Он говорил, что дорога им дорога стала2. На что я ответствовала, что я их вожу и что за них вдвое пошла противу моего проезда. На сие он меня хотел уверить, что на них кладут то, что на меня пошло. Одним словом, он просит более двадцати тысяч, и сему, чаю, никогда конца не будет. Говори Ан[дрею] Ра[зумовскому], что[б] мотовство унял3, ибо скучно понапрасно и без спасибо платить их долги. Естьли все счесть и с тем, что дала, то более пятисот тысяч в год на них изошло, и все еще в нужде. А спасибо и благодарности ни на грош.
311. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 21 апреля 1775. Москва]
Друг милой и бесценный. Я чаю, Вел[икого] Кн[язя] понапугать и тем можно, буде ему Разу[мовский] или кто ни на есть скажут, что подобная репутация быть мотом зделает молодежи дурной пример, ибо на него слаться будут, выпрося у родителей денег на уплату мотовства. Вить скучно.
312. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 21 апреля 1775]
О сорока тысячах я, окроме Дюранова1 писем, нигде не слыхала. Пишешь, Г[раф] С[ольмс] — дур[ак]2.
313. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 21 апреля 1775]
Буде письмо невинное могло зделать скаредному моему Щесаревичу] наивящее попотение1, то, по крайней мере, приложенный указ, которого прошу приказать переписать иной рукой, дабы и из сего толки не вышли, должен пресечь всякое скаредное и неистовое подозрение и восстановить справедливость мысли2.
314. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[22 апреля 1775]
Милуша, я весела, я не сержусь, да и не за что. Гришенька премилый, вчерашний день не выключу из числа дней щастливых, ибо кончился весьма приятно. Хотя бы и впредь бы так было. Я, душенька, буду уступчива, и ты, душа моя, будь также снисходителен, красавец умненький. Портрет я тебе дам в мирное торжество1. Наперед тебе сказываю для избежания недоразумений. Adieu, mon bijou, mon coeur, м[уж] дорогой.
315. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[24 апреля 1775]
При сем прилагаю издание И.И. Бецкого, из которого увидите его нынешнее ума положение. Но хотя он сие берет на свой щет, но по существу оно выписано из книги «Epitres diverses sur differents sujets par le etc.» de Bayer. «L'Epitre a Sa Patrie» etait adressee a la Westphalie en 1743. M-r Betzky en a fait une application a la Russie,[118] и оно идет, как увидите, как корове седло. Тут, чаю, входит и то, что Настасия ныне англозировалась1.
316. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 25 апреля 1775]
Ехать Репнину в Боровск я дозволяю, а о Боровском монастыре ничего сказать не могу, ибо не ведаю, сколь сие сходствует с общим о погребении по всей Империи зделанным узаконениям.
