957. Г. А. Потемкин — Екатерине II
Майя 23 [1789]. Кременчуг
Когда утихло, мои экипажи могли переправить, и я, матушка Государыня, завтре выеду, хотя и слаб от устали. Из Ясс ничего после отправленных донесений не имею. Наши промышленники в Польше наделали немало дурачеств. Вздумалось им везти ножи в армию для продажи. Залили их в масло. Поляки сие открыли и взяли подозрение. Я ожидаю от Генерал-Порутчика Кречетникова из Киева донесений обо всех транспортах, которым я указал, куда итить1.
Простите, матушка Государыня, не забывайте Вам по смерть
вернейшего и благодарнейшего
подданного
Князя Потемкина Таврического
958. Г. А. Потемкин — Екатерине II
29 майя [1789]. Елисавет
Простудил плечо и руку правую; несколько, матушка Всемилостивейшая Государыня, мучусь. Теперь становится легче, и палец заживает. Еду в Херсон и Очаков. Крайне нужно там побывать.
Благодарен, матушка, получил я жезл повелительный1. Цалую ручки Ваши от искреннего сердца, дай Бог мне сил заслужить. По возврате из Херсона буду писать подробно. Теперь еще, право, рука болит.
Во всю жизнь непоколебимо
вернейший и благодарнейший
подданный
Князь Потемкин Таврический
959. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Письмы твои от 22 и 23 мая из Кременчуга я получила вчерась и третьего дни и за оные тебя благодарю. Что ты устал, о том весьма жалею. Из оных вижу, что ты жителей переводишь в Городище, а правление в Екатеринослав. Морских офицер к тебе отправляют по мере, как оных достают. Наша гребная флотилия поплыла в Кронштадт и оттудова пойдет сутки чрез двое. Есть известия, будто шведский флот будет крейсировать в близости Карлскроны. Ревельский и Кронштадтский — соединились1.
Дай Боже королям Шведским и Прусским ногтеедицу на каждом пальце, а чтоб твои пальцы перестали болеть. Не опасайся, не забуду тебя. Что часто пишешь, тем самым успокаивается мой дух.
Поляки успокоятся и жалеть будут, когда увидят, что не чрез Польшу, а мимо их всево везем и свою дорогу имеем. Накажи их тем, чтоб не купить у них ничего.
Прощай, мой друг, Бог с тобой. Люблю тебя, как душу.
Мая 31 ч., 1789
960. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Друг мой Князь Григорий Александрович. Сей час получила я от Гр[афа] Пушкина уведомление, что от Веккера Михельсон пошел 31 мая в Шведскую Финляндию, где разбил неприятельский пост1 из шести сот человек, огражденных ретраншементом, завладел оным, взял две пушки, два майора, 4 обер-офицера и немало рядовых, и Михельсон идет вперед к Христину. Нассау пришел в Кронштадт с гребной флотилиею, откуда пойдет чрез 3 дни.
Вот Вам наших вестей при желании всякого благополучия.
Июня 2 ч., 1789 г.
961. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Друг мой Князь Григорий Александрович. Посол Цесарский, получа от Императора повеления домогаться о продолжении договора, в 1781 году зделанного, я оный письмом к Императору в равной силе, как его ко мне, продолжила без дальнего формалитета, и оные письмы разменены без всякой огласки в прошедший четверг.
Июня 2 ч., 1789
962. Г. А. Потемкин — Екатерине II
Елисавет. Июня 10 дня [1789]
Матушка Всемилостивейшая Государыня, объехав взад и перед больше шестисот верст, ослабел крайне или, лутче сказать, немогу: гемороид и лихорадка одолели, но меня ничто не остановит, кроме смерти.
Трудно сбирать войск из-за Днепра. Во ожидании их, то что есть легких войск — я двинул открыть Бендеры и Аджи-бей. А Кутузову с корпусом егерским приказал следовать к Балте1. Неприятель нигде еще в силах не оказался. Я стану его натягивать в одно место, чтоб его сильное собирание с помощию Божиею разбить, и тем развязать себе руки.
Бывшая армия Украинская весьма умалилась и так разбита на части (почти каждый полк в трех местах), что, ей Богу, не могу щету зделать.
Был в Очакове и еще больше убедился необходимостию для пользы срыть его, о чем будущим курьером представлю подробные резоны. Ежели его не будет и граница укрепится по моему представлению, то более двадцати тысяч войска прибавится к наступательному действию, и люди избавятся места смертоносного. Извольте вообразить, сколько тысяч лошадей и людей почти на поверхности зарыто. Наша польза, чтобы турки тут крепости не имели, а для нас иметь нужды нет. В рассуждении коммуникации: несколько недель ее не было за ветрами. Еду завтре в Ольвиополь, где собираются полки2. Здесь крайне нездорово: Ингул высыхает и вонь делает великую.
Матушка Государыня, у меня шефов слишком много, куды с ними деваться. Эльмпт не был у меня, написал Попову, что просился в отставку, приехал без спросу3. Куды мне его девать? Право, в тягость. Не угодно ли отправить его на Кавказ. Там нужен быть у Кубанского корпуса начальник. Да и случится старшему занемочь, то было бы кому вступить в команду.
Простите, матушка Государыня, немогу, испарина приходит. По смерть
вернейший и благодарнейший
подданный
Князь Потемкин Таврический
963. Екатерина II — Г.А. Потемкину
Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Замешкался сей мой ответ на твое письмецо от 29 мая за тем, что у меня был жар и бред три дни и горло болело. А теперь я выздоровела, мне кажется, совершенно от той сильной простуды и сверх того имею к тебе сообщить вести отселе приятные: а именно, Генерал-Поручик Михельсон занял Христину, потом пошел к Сент-Михелю, но тут ему не сщастливилось как-то. А сию ночь получила известие, что 8 июня все сие поправилось1 действительным его, Михельсона, вступлением в С[ент]-Михель, где завладели наши шведским магазейном хлебным и амуничным, а порох шведы подорвали. Сказывают, что шведы унылы и сами говорят, что за сим от них обороны мало будет.
Шульц2 по другой дороге идет туда же и также ретраншемент и обоз взял. Нассау в море, об шведском флоте ничего не слыхать. Когда Вице-канцлер Келлеру сказал, что ты все транспорты и магазины выводишь из Польши, тогда он деконтенансировался[368] до того, что скрыть не мог, колико ему неприятна была сия весть3.
Лорд Стормонт4, который при многих дворах был министром, в аглинском парламенте публично говорил речь, доказывая, что прусский союз Англии не токмо вреден, но и разорителен быть может, и сказывают, будто Питтов кредит в нации начинает упадать.
Прощай, мой друг, Бог с тобою. Будь здоров, щастлив и благополучен.
Из Царск[ого] Села. Июня 11 ч., 1789
964. Г. А. Потемкин — Екатерине II
Ольвиополь. 19 июня [1789]
Матушка Всемилостивейшая Государыня. Как я обрадовался, получа с последним курьером о Вашем здоровье, не имея давно известия.
Весьма трудно было проводить пленных между Бендер и границы Польши1, и, естли бы я не послал отряд многочисленный, не дошли бы они до нас. Как бы сберечь их по малости конных.
По известиям, турецкий флот в числе больших и малых должен быть в 171 судне. Больших число оказалось сходно, а малые еще не все.
Мне, слава Богу, гораздо лутче здесь. Я совершенно стал здоров: столь воздух разнствует. Не могу по сих пор дождаться полков. Днепр долго очень задержал Украинскую армию. Тоже распутать нелегко. Спешу вывести все из Польши.
Император, сказывают цесарцы, худ здоровьем. Боже мой, что это опять их бьют: в двух местах побили. В одном деташемент в восьмистах пехоты наголову весь побит.
Погонщики разбежались. Я еще не получил об них в Губернии указов Сенатских, а без них нельзя2. Не могу дождаться порядочных рапортов о числе строевом, и полки, разбиты будучи на части, не могут собрать. Я приказал сводить из Польши. Уже много вывели и из Киева выступили. Мне нельзя зделать и рапортиции порядочной. Скоро уповаю получить и поднесу.
