— Они знают, зачем мы здесь, — Жанна проверила предохранитель своего «Глока», не снимая рук с колен. — Или они знают тех, кто знает.

— Скорее второе, — Пьер перехватил «Вектор». — Ионеску сказал, что ликаны умеют в шантаж. Думаю, половина этих «мирных фермеров» на зарплате у стаи. Либо мясом, либо услугами.

Спустя час пути колонна вынырнула из лесной тени на плато. Там, на фоне свинцового неба, возвышалась их новая база.

Это был огромный православный собор, построенный в неорусском стиле — монументальное приношение веры, затерянное в чужих горах. Его возвели русские общины ещё в начале прошлого века, когда влияние империи дотягивалось до этих хребтов, и окончательно забросили, когда последние «красные» гарнизоны ушли отсюда десятилетия назад.

Здание умирало величественно. Огромные луковичные купола, когда-то сиявшие золотом, теперь покрылись тусклой патиной и ржавчиной. Белый камень стен позеленел от мха, а на месте выбитых витражей зияли пустые глазницы, затянутые маскировочной сеткой 28-го отдела.

Это было сюрреалистичное зрелище: по периметру святыни тянулись спирали колючей проволоки «егоза», на колокольне вместо колоколов виднелись чаши спутниковых антенн и тепловизионные турели, а у главного входа, под фреской с изображением архангела Михаила, стоял блокпост с крупнокалиберным пулемётом «Браунинг».

— Добро пожаловать в Форт-Апокалипсис, — хмыкнул Маркус в рацию, когда головная машина затормозила у гермоворот, вмонтированных прямо в древний арочный проём.

Колонна въехала внутрь. Пространство собора поражало масштабом. Высокие своды уходили в темноту, где под самым куполом гулял сквозняк. Запах ладана, который, казалось, впитался в камни за столетия, теперь перемешивался с вонью дизель-генераторов и оружейного масла.

В центре нефа, под ликом Пантократора, чьи глаза были полустерты временем, располагался оперативный центр: столы с мониторами, серверные стойки и стойки с оружием. Пьер вышел из машины и посмотрел вверх. Стены были исписаны ликами святых, чьи нимбы в свете прожекторов казались кровавыми пятнами.

— Русские умели строить так, чтобы человек чувствовал себя ничтожеством, — Ахмед спрыгнул на каменные плиты, его ботинки гулко отозвались под куполом. — Идеальное место для штаба. Толщина стен — полтора метра гранита.

— Идеальное место, чтобы нас заперли в консервной банке, — Пьер обернулся к Ионеску, который испуганно крестился, глядя на заваленные ящиками с патронами алтарные врата. — Капитан, где здесь жилой сектор?

Ионеску указал на боковой предел, где раньше находилась ризница.

— Там… Мы оборудовали лежаки. Но Пьер… местные говорят, что этот собор проклят. Что те, кто строил его, ушли не просто так.

— Они ушли, потому что кончилась политика, капитан, — Шрам холодно усмехнулся, поправляя лямку рюкзака. — А мы пришли, потому что началась работа. Распределяем посты. Коул, пулемёт на колокольню. Жанна, найди позицию на верхнем ярусе, под куполом. Маркус, свяжись с Женевой. Скажи, что мы на месте.

Пьер подошёл к одной из колонн. На ней висела икона Георгия Победоносца, пронзающего змия. Кто-то из солдат 28-го отдела уже успел повесить на руку святого запасной магазин от штурмовой винтовки.

В небе над собором раздался первый раскат грома. Или это был не гром, а вой, долетевший из лесной чащи? Дюбуа не знал точно. Он просто чувствовал, как волоски на загривке встают дыбом. Ликаны были близко. И они явно не собирались ждать полнолуния, чтобы познакомиться с новыми соседями.

— Проверьте периметр, — не оборачиваясь, бросил Пьер. — И включите прожекторы. Я не хочу, чтобы эти твари думали, будто мы спим.

Оружейная комната расположилась в бывшей ризнице — тесном каменном мешке, где воздух был пропитан запахом оружейного масла, холодного камня и застарелой пыли. Пьер зашёл туда, чтобы пополнить боезапас для «Вектора», но его взгляд сразу зацепился за длинный полимерный кейс, брошенный поверх ящиков с гранатами.

Внутри, на ложементе, покоилось то, что меньше всего ожидаешь увидеть в этой глуши — **MP-155 Ultima**.

Футуристичный обвес, встроенный бортовой компьютер с дисплеем над стволом, агрессивный чёрный полимер. Это ружьё выглядело как реквизит из фильма про будущее, но Пьер знал: за внешностью скрывается надёжная механика МР-155, способная выплёвывать двенадцатый калибр в темпе бешеного пульса.

— Иди к папочке, — пробормотал Шрам, доставая дробовик.

Оружие легло в руки как влитое. Пьер привычным движением проверил затвор — сухой, чёткий лязг отозвался от низких сводов ризницы. Экран на прикладе мигнул, показывая готовность систем. Для 28-го отдела такие игрушки были нормой, но «Ультима» в условиях узких коридоров собора и густого леса была идеальным аргументом.

Рядом, в открытом цинке, лежали патроны. Не обычная дробь и не стандартная картечь. Пьер взял одну гильзу: на прозрачном пластике была маркировка **«S-DART»**. Внутри, вместо пули, виднелся тяжёлый серебряный дротик с оперением, заключённый в пластиковый контейнер-сабо. Специальный боеприпас для пробития плотных шкур и магической защиты. Серебряный стержень, который не просто ранит, а входит глубоко в мясо, оставляя за собой след из токсичного для нечисти металла.

Пьер быстро набил патронташ на прикладе и закрепил на поясе дополнительную бандольеру. Ещё три пачки — шестьдесят зарядов — отправились в боковые карманы рюкзака. Вес снаряжения привычно оттянул плечи, но тело, разогнанное сывороткой Лебедева, почти не почувствовало нагрузки.

Он вышел из ризницы в главный неф собора.

Поставив «Ультиму» у колонны, Пьер начал разминку. Резкие, сухие движения. Короткие удары в воздух, от которых рукава куртки издавали хлёсткий звук. Он присел, чувствуя, как мышцы ног перекатываются под кожей, словно стальные тросы. Рёбра больше не ныли, дыхание было глубоким и ровным.

Он подошёл к разбитому окну, у которого дежурил Ахмед. Пьер высунулся наружу и сделал глубокий вдох.

Воздух Карпат был другим. Не таким, как в Зоне или в удушливой Дакке. Он был колючим, ледяным и пах хвоей, мокрым камнем и чем-то неуловимо древним. Но в этом аромате свежести Пьер уловил тонкую, едкую ноту — запах дикого зверя, мокрой шерсти и старой крови.

— Пахнет суками, — не оборачиваясь, бросил Пьер Ахмеду.

— И их много, Шрам, — отозвался связист, не отрываясь от монитора тепловизора. — Периметр пока чист, но датчики вибрации фиксируют движение в трёхстах метрах к югу. Они не бегут. Они обходят нас по кругу.

Пьер снова взял дробовик, проверил большой палец на предохранителе и коротко хрустнул шеей. Тело пело от избытка энергии. «Ультима» в руках казалась продолжением нервной системы.

— Пускай обходят, — Пьер оскалился, и шрам на его лице натянулся, превращая лицо в маску. — Мы здесь не в прятки играть приехали.

Тяжёлая гермодверь, врезанная в основание древнего собора, открылась с натужным гидравлическим шипением. В лицо Пьеру и Коулу сразу ударил ледяной воздух, пахнущий сырой землёй и хвоей.

— Пять минут, — бросил Маркус в гарнитуру. — Если через пять минут не вернётесь за периметр, я активирую турели и буду стрелять во всё, что шевелится.

— Понял тебя, — отозвался Пьер, опуская на глаза ПНВ четвёртого поколения.

Мир окрасился в фосфоресцирующий зелёный. Пьер перехватил «Ультиму», ощущая пальцем холодную скобу спускового крючка. Коул за его спиной тяжело выдохнул; за плечами огнемётчика тихо гудел нагнетатель, а синий огонёк запальника подмигивал в темноте, словно глаз притаившегося демона.

Они двигались быстро и бесшумно, перешагивая через кольца «егозы». Грязь под ботинками чавкала, но Пьер, подстёгнутый сывороткой, ступал почти невесомо. Его чувства были выкручены на максимум: он слышал, как падает капля воды с ветки в тридцати метрах от них, и чувствовал вибрацию почвы от работающего в соборе генератора.

— Ставь первый здесь, — шепнул Шрам, занимая позицию у поваленного дуба.