Магниевый туман всё еще висел в воздухе, превращая тепловизоры в бесполезный хлам. Но Пьер просто достал обычную бандану, смоченную водой, и повязал её на лицо.
— Ахмед, дай «шумелку», — шепнул он.
Связист протянул ему небольшой прибор. Пьер активировал его и швырнул вперед, в гущу тумана. Высокочастотный писк заполнил туннель, перекрывая звук капающей воды. Через секунду из бокового отнорка донеслось рычание — ликаны, чьи уши были в разы чувствительнее человеческих, не выдержали ультразвукового удара.
— Справа! — рявкнул Пьер.
Из тени выметнулась серая фигура. Пьер не стал вскидывать «Вектор». Он шагнул навстречу, сокращая дистанцию, и с разворота всадил нож в шею твари. Черная кровь хлынула на его руки, но он лишь провернул лезвие, ломая шейные позвонки.
*Бам!*
Короткий выстрел Коула из «Ультимы» снес голову второму ликану, который пытался зайти с потолка. Оглушительный грохот в замкнутом пространстве ударил по ушам, но группа продолжала движение, не сбавляя темпа.
Они не использовали «алмаз» или другие учебные построения. Они двигались как стая — прикрывая друг друга инстинктивно, чувствуя спины товарищей. Там, где «Сигма» видела тактическую задачу, Пьер видел драку в подворотне.
— Мы близко, — Пьер замер у массивной стальной двери, которая когда-то вела в склад взрывчатки.
Из-за двери пахло не только зверем. Пахло жжеными свечами, старой кожей и чем-то древним, от чего волосы на загривке вставали дыбом. Пьер посмотрел на своих. Лица Жанны, Ахмеда и Коула были покрыты копотью и кровью, но в их глазах не было того шока, который сломал «элиту».
— Коул, выжигай петли, — Пьер перехватил «Вектор», проверив затвор. — Жанна, как только дверь упадет — две гранаты внутрь. Ахмед, гаси любой сигнал, который пойдет из этой комнаты.
Коул нажал на спуск огнемёта. Струя белого пламени с воем вгрызлась в металл. Дверь задрожала, раскаляясь добела. Пьер стоял прямо перед ней, его зрачки сузились до точек. Он чувствовал его. Пастырь был там.
С грохотом многотонная плита рухнула внутрь, подняв облако пыли. Жанна мгновенно забросила в проем две светошумовые. Два коротких хлопка — и группа ворвалась внутрь.
Зал был огромен. Своды шахты подпирали естественные колонны, украшенные языческими символами и обрывками знамен 28-го отдела. В центре, на возвышении из ящиков с боеприпасами, сидел он.
Адама Траоре.
Он был огромен — черный гигант в камуфляжных штанах и тактической разгрузке поверх голого торса. Татуировка на левой стороне его лица, казалось, пульсировала в такт его дыханию. Он не вскинул оружие. Он просто смотрел на Пьера своими желтыми, абсолютно разумными глазами.
— Наконец-то, — голос малийца пророкотал под сводами пещеры, как обвал. — Я уж думал, мне придется довольствоваться теми щенками в серых костюмах. Но пришел ты, Пьер. Мой заблудший брат.
Вокруг него из теней начали выходить уцелевшие бойцы «Гаммы». Их было около десятка — элита из элит, превращенная в совершенных убийц.
— Я тебе не брат, Адама, — Пьер поднял «Вектор», целясь точно в татуированную щеку малийца. — Я — твой конец.
— Смело, — Траоре медленно поднялся, и Пьер услышал, как под его кожей хрустят и перестраиваются кости. — Но в этом зале нет электроники, которая тебя спасет. Только сталь, когти и правда, которую ты так боишься признать.
Траоре не стал отдавать приказ словами. Он просто оскалился, и этот оскал стал сигналом для начала ада.
— Жги, Коул! — рявкнул Пьер, падая за ближайший ящик с патронами.
Коул нажал на рывок. Из сопла огнемёта вырвалась ревущая струя «серебряного» напалма. Она ударила не в центр, а веером по флангам, отсекая выходящих из теней ликанов. Зал наполнился инфернальным ревом и запахом горящей органики. Твари, попавшие под струю, превращались в живые факелы, но даже умирая, они пытались идти вперед — дисциплина «Гаммы» была сильнее боли.
*Трата-та-та!* — «Вектор» в руках Пьера запел свою безумную песню.
Он работал короткими очередями по три патрона, целясь исключительно в сочленения доспехов и головы. Один из ветеранов, в рваном разгрузочном жилете, перемахнул через заграждение и в прыжке попытался распороть Пьеру горло. Шрам встретил его прикладом в челюсть, а затем в упор разрядил остаток магазина в живот. Серебряная экспансия превратила внутренности ликана в кашу, выплеснув фиолетовый дым из выходных отверстий.
— Одиннадцать в остатке! — крикнул Пьер, меняя магазин за доли секунды.
Жанна работала как метроном. Она не пряталась за укрытиями. Она двигалась между колоннами, стреляя из «Ремингтона» от бедра. Каждый её выстрел — это выбитый глаз или раздробленный хребет. Когда ликан подобрался к ней слишком близко, она выхватила пистолет и всадила три пули в упор, даже не сбив дыхание.
— Ахмед, гранату! — скомандовала она.
Ахмед швырнул «S-Mist» в центр зала, где Траоре собирал кулак для прорыва. Хлопок — и плотное фиолетовое облако накрыло Пастыря и его свиту. Ликаны зашлись в судорожном кашле, их регенерация начала давать сбои, а глаза — слезиться от едкой серебряной взвеси.
— Мой черёд, — прорычал Траоре.
Малиец рванул сквозь облако дыма. Он не бежал — он летел, игнорируя пули, которые рикошетили от его чудовищных грудных мышц. Он врезался в Коула, буквально вырывая баки огнемёта с мясом и металлом. Коул отлетел к стене, облитый собственным топливом, но успел щелкнуть зажигалкой, превращая всё вокруг себя в огненный заслон.
Пьер увидел, как Пастырь заносит огромную лапу над упавшим Коулом.
— Адама! Сюда, ублюдок! — Пьер выскочил из-за укрытия, отбросив пустой «Вектор».
В его руках была «Ультима». Дисплей ружья горел багровым. Три патрона. Всего три шанса.
*Бам!*
Первый дротик вошел Траоре в плечо, замедляя его. Малиец даже не вздрогнул, лишь повернул голову, и его татуировка на лице вспыхнула ядовитым светом.
*Бам!*
Второй дротик пробил ему бедро, заставляя гиганта припасть на колено. Зал наполнился криками и грохотом — Жанна и Ахмед добивали последних бойцов «Гаммы», превращая элитный отряд в гору дымящегося мяса.
Траоре поднялся. Из его ран валил густой пар, кожа вокруг серебряных снарядов чернела и лопалась, но он продолжал идти на Пьера. В его глазах не было ярости — только холодная, бесконечная пустота человека, который давно перестал быть человеком.
— Ты… просто… инструмент, — прохрипел Пастырь, замахиваясь для последнего удара.
Пьер нажал на спуск в третий раз, когда когти Траоре были в сантиметрах от его лица.
*Бам!*
Дротик вошел точно в раскрытую пасть малийца, прошил нёбо и застрял в основании мозга. Траоре замер. Его тело содрогнулось, из ушей и носа повалил фиолетовый дым. Он медленно, словно столетнее дерево, рухнул на колени прямо перед Пьером.
Пьер не стал ждать. Он выхватил артефактный нож и одним мощным движением полоснул по горлу Пастыря, завершая то, что не смогло сделать серебро.
Тишина обрушилась на зал мгновенно. Только треск догорающего напалма и тяжелое дыхание выживших нарушали покой этой братской могилы.
Пьер стоял над телом Траоре, весь в черной крови, с ножом, с которого капала смерть. Он посмотрел на Жанну — она была ранена, прижимала руку к боку, но стояла. Ахмед помогал Коулу подняться из кучи обломков.
— Всё? — тихо спросил Ахмед, вытирая лицо от копоти.
Пьер посмотрел на обезглавленное тело того, кто когда-то был легендой Отдела, а затем — его ночным кошмаром.
— Всё, — Пьер вложил нож в ножны. — Вызывай «вертушки» Маркуса. Скажи, пусть забирают свой «антиквариат». Охота закончена.
Рассвет над горами был ледяным и пронзительно чистым, словно сама природа пыталась отмыть этот край от ночной бойни, но тяжелый запах паленого мяса, химикатов и запекшейся крови продолжал висеть над долиной липким саваном. Пока «Сигма», понурив головы и пряча глаза за разбитыми масками, спешно грузила своих раненых в «Сайлент Хоки», группа Пьера приступила к окончательной зачистке реальности. В глубине шахты Коул и Ахмед заканчивали установку зарядов прямо над телом Траоре и горой трупов его гвардейцев; это не была обычная взрывчатка — в центре зала они разместили термитные контейнеры, способные развить температуру до **2500°C**, чтобы выжечь саму возможность идентификации. Пьер стоял в дверях, наблюдая, как Жанна методично собирает с пола последние осколки серебряных дротиков и стреляные гильзы, не оставляя ни единой улики для будущих следователей или любопытных лаборантов. Когда Ахмед нажал кнопку на пульте, глухой, утробный рокот сотряс гору до самого основания, зев пещеры на мгновение изрыгнул ослепительно-белый столб пламени, а затем порода с грохотом сложилась внутрь, навсегда запечатывая Пастыря и его амбиции в раскаленной каменной могиле.
