Деревня превратилась в огненный котел. На севере уже показались первые сполохи огнемета Коула — длинные языки серебряного напалма слизывали деревянные пристройки, выжигая врага из нор. Пьер перезарядил «Ультиму», чувствуя, как адреналин жжет изнутри. Начало было положено. Теперь оставалось самое сложное — найти Пастыря в этом аду.

Деревня выла и захлебывалась в огненном шторме. Но вопреки хаосу, «Гамма» не рассыпалась. В ПНВ Пьер видел, как основные силы ликанов отходят к лесной просеке: четко, прикрываясь дымовыми завесами, забирая раненых и снаряжение. Это не было бегством — это была плановая эвакуация.

Однако на центральной площади, прямо перед обугленным остовом трактира, они оставили заслон.

— Шрам, замри! — выдохнул в ухо голос Ахмеда.

Пьер вскинул кулак, давая сигнал Жанне остановиться. Из густого дыма вышли четверо. Ликаны-смертники. Они не трансформировались до конца, сохраняя человеческую моторику рук, чтобы держать оружие. Но самое паршивое было не это.

Перед каждым из них, прикрывая мощные торсы, стоял живой щит. Трое местных мужчин и молодая женщина, белая как полотно, с размазанной по лицу грязью. Ликаны прикрывались ими как бронежилетами, выставив стволы автоматов из-за плеч заложников.

— Чисто по-нашему, — прохрипел Пьер, чувствуя, как челюсть сводит от ярости. — Протокол «Живой заслон». Они знают, что мы не станем стрелять в гражданских.

Один из ликанов, с обожженной мордой и в рваном берете Отдела, что-то гортанно прорычал. Он явно насмехался, медленно пятясь к фургону, стоявшему в тени. Он знал: одно движение спецназа — и заложники превратятся в фарш.

— Жанна, сектор? — Пьер едва шевелил губами.

— Трое в тени, но заложники перекрывают углы. Не могу гарантировать чистый проход, — отозвалась снайперша с холма.

— Принял. Я работаю в соло. Жди моего знака.

Пьер медленно опустил «Вектор» на ремне и перехватил **MP-155 Ultima**. Его палец скользнул по сенсорной панели на прикладе, переключая режим бортового компьютера. Экран мигнул, переходя в режим «Surgical Track». Компьютер ружья, сопряженный с датчиками на стволе, начал вычислять микроколебания и траекторию с учетом ветра и дыма.

Пьер глубоко вдохнул, наполняя легкие гарью и серебряной пылью, и замер. Мир вокруг схлопнулся до размеров прицельной марки.

Он видел, как пульсирует жилка на шее заложницы. Видел, как ликан за её спиной чуть смещает голову вправо, пытаясь лучше рассмотреть Пьера.

*Сейчас.*

Пьер не просто выстрелил — он исполнил хирургический танец.

*Бам!*

Первый серебряный дротик прошел в двух сантиметрах от уха женщины, сорвал прядь волос и вошел точно в единственный открытый глаз ликана. Голова твари взорвалась фиолетовым дымом, тело отлетело назад, выпуская заложницу.

Ликаны дернулись, но Пьер уже шел в рывке, сокращая дистанцию.

*Бам!*

Второй выстрел под углом. Дротик пробил плечо заложника-старика, не задев кость, и вонзился в горло второму ликану. Тварь захлебнулась кровью, выронив автомат.

Третий и четвертый заслон попытались открыть огонь, но Пьер уже упал на колено, максимально снижая линию прицеливания.

*Бам! Бам!*

Два выстрела дуплетом. Пули прошли под мышками заложников, которые в ужасе присели. Дротики вскрыли грудные клетки смертников «Гаммы». Серебро, попавшее прямо в сердце, заставило их тела сложиться, как карточные домики.

— Чисто! — рявкнул Пьер, вскакивая на ноги. — Идите сюда! Бегом!

Заложники, не веря своему спасению, рванули к нему. Ахмед выскочил из дыма, подхватывая женщину под руки и уводя в безопасную зону. Пьер стоял посреди площади, окутанный дымом, со стволом дробовика, от которого поднимался легкий пар.

На земле лежали четверо «ветеранов». Смертники выполнили свою задачу — они задержали Пьера на двадцать секунд. Но они не учли одного: Шрам стрелял не как наемник. Он стрелял как человек, у которого отобрали всё, кроме этого проклятого мастерства.

— Жанна, Маркус, они ушли в лес, — Пьер обернулся к догорающему трактиру, вгоняя свежие патроны в «Ультиму». — Но заслон снят. Мы входим в финальную зону.

На краю деревни, в черном зеве леса, вспыхнул одиночный красный огонек — ИК-маяк. Пастырь прощался. Он приглашал их на свою территорию.

Мир вокруг Пьера сузился до размеров прицельной марки и пульсирующей в висках жилки. Кровь в жилах превратилась в жидкий огонь, выжигая остатки усталости, боли и здравого смысла. Когда в глубине леса вспыхнул багровый глаз ИК-маяка, Пьер не стал докладывать. Он не стал ждать Маркуса. Он просто сорвался с места.

— Шрам, назад! Это ловушка, мать твою! — взревел в наушнике голос Маркуса, но Пьер резким движением сорвал гарнитуру и швырнул её в грязь.

Теперь единственным звуком в его вселенной был хрип собственного дыхания и сумасшедший ритм сердца, выбивающего чечётку о рёбра.

Он влетел в лес на такой скорости, что ветви елей превратились в секущие плети. Пьер не бежал — он нёсся, перепрыгивая через поваленные стволы и скользя по мокрым камням, как обезумевший хищник. В его глазах застыл багряный отсвет пожара, а на губах — оскал, который испугал бы даже ликана.

— Выходи, сука! — прорычал он в пустоту, перемахивая через овраг. — Выходи, Пастырь! Я знаю, ты здесь!

Из темноты, словно само воплощение ночи, вымахнула серая тень. Ликан-гвардеец, огромный, в обрывках тактического кевлара, попытался перехватить его в прыжке. Пьер даже не замедлился. Он вскинул «Ультиму» и, не целясь, всадил серебряный дротик прямо в раскрытую пасть твари.

*Бам!*

Голова ликана разлетелась костным крошевом, но Пьер уже пролетел мимо, едва не задев плечом дерево. Он чувствовал запах Пастыря — едкую смесь дорогого одеколона, ружейной смазки и старой, застоявшейся крови. Этот запах вёл его лучше любого навигатора.

Впереди мелькнул ИК-маяк. Пьер выхватил «Вектор» и, зажав спуск, залил темноту серебром. Очередь на тридцать патронов пропела свою смертельную песню, срезая подлесок и заставляя тени метаться в панике.

— Трус! Офицер хренов! — орал Пьер, чувствуя, как адреналиновый приход граничит с галлюцинациями. — Ты бросил своих псов из «Гаммы» подыхать, а сам ползёшь в нору⁈

Справа хрустнуло. Пьер крутанулся на месте, выпуская «Ультиму» на ремне и выхватывая артефактный нож. Ликан, прятавшийся в корнях поваленного дуба, не успел даже вскинуть автомат. Пьер обрушился на него всем весом, вбивая чёрный клинок в горло твари с такой силой, что рукоять хрустнула о позвонки. Чёрная, кипящая кровь брызнула ему в лицо, заливая глаза, но он только слизнул её с губ, чувствуя на языке вкус меди и безумия.

Он поднялся, пошатываясь. Лес вокруг него дышал, шептал, скалился. Пьер вытер лицо окровавленным рукавом, и в этот момент на небольшой поляне, залитой призрачным лунным светом, он увидел его.

Высокий силуэт в плаще, стоящий к нему спиной. Пастырь.

Он стоял неподвижно, глядя на мерцающий красный маяк у своих ног. Пьер вскинул пустой «Вектор», понял, что затвор замер в заднем положении, и с рычанием отбросил автомат в сторону. Он потянулся за «Ультимой», но пальцы слушались плохо — их сводило судорогой от переизбытка химии в крови.

— Повернись ко мне, мразь… — выдохнул Пьер, делая шаг вперёд. Его шатало, мир плыл перед глазами, окрашиваясь в кроваво-красный. — Посмотри на того, кто пришёл за твоей головой.

Пастырь медленно начал разворачиваться. В его руках не было оружия, но от него исходила такая волна ледяной, расчетливой угрозы, что даже адреналиновый туман в голове Пьера на мгновение рассеялся.

— Ты опоздал, Пьер, — голос Пастыря был спокойным, глубоким и пугающе человеческим. — Ты всегда опаздывал. В Легионе, в Отделе… и здесь.

В этот момент Пьер услышал звук, который заставил его сердце пропустить удар. Тонкий, нарастающий писк. ИК-маяк под ногами Пастыря замигал с бешеной частотой.

— Это не след, Шрам, — Пастырь едва заметно улыбнулся, обнажая идеально белые клыки. — Это детонатор.