Морозов плавно остановил машину у крыльца. Заглушил двигатель и повернулся ко мне:

— Прибыли, мастер.

Я кивнул, открыл дверцу, вдохнул прохладный утренний воздух и поднялся по широким ступеням крыльца. Потянул на себя тяжелую створку, которая легко подалась, и вошёл в холл.

Молчанов уже стоял стойки, словно ожидал меня. И едва дверь открылась, и я вошел в здание, как глава фонда с улыбкой направился в мою сторону:

— Доброе утро, Николай Арсентьевич, — начал он, поравнявшись со мной. — Рад вас видеть. Как прошла встреча с ревизором?

— Успешно, — ответил я, совершенно не удивляясь, что Молчанов знал, когда я приду. — Мастер Дроздов впечатлен встречей с оленем. Сказал, что в кратчайшие сроки подготовит все необходимые документы.

Молчанов задумчиво потер подбородок. Чуть прищурился, словно прислушиваясь к чему-то.

— Побыстрее это хорошо — склонив к плечу голову, тихо пробормотал он. — Лучше бы побыстрее. В лесу может стать… неспокойно.

— Что вы имеете в виду? — уточнил я, и глава фонда кивнул:

— Есть основания полагать, что скоро в лесу активизируются браконьеры, — мягко пояснил он. — Особенно если речь идёт о редком олене, который вдруг начинает мешать многим сторонам.

Я нахмурился:

— И надо предполагать, действовать они будут по просьбе «Бастиона»?

Молчанов неопределённо повёл плечами:

— Я не могу утверждать это наверняка. Повторюсь, до меня только доходят слухи. Так что это просто предположения. Так сказать, разговор без протокола.

Я лишь покачал головой:

— Боюсь, «Бастион» поздно спохватился. Мастер Дроздов уже собрал все данные, так что сделать вид, что оленя никогда не существовало не получится.

Молчанов замолчал, будто выбирая слова, а затем продолжил:

— Так-то оно так, Николай Арсентьевич. Только владения Митрича, которого многие знают под официальным именем «мастер Дубов», это лишь половина лесов. Ходят слухи, что на территории Иволгина появился второй олень. И вот с ним вполне можно провернуть схему под названием «Олень? Какой олень? Не видели мы никакого оленя».

Я непроизвольно выпрямился. Внутри начало растекаться знакомое холодное ощущение предстоящей беды. А волосы на затылке приподнялись:

— Второй? — уточнил я, не скрывая удивления. — Иволгин ничего подобного не сообщал.

Молчанов чуть улыбнулся уголком губ, и, казалось, собирался что-то добавить, но замолчал. Вместо этого он произнес:

— Кто знает мотивы мастера Иволгина, — ответил он. — Он не особенно ладит с людьми.

В этих словах было нечто большее: оттенок тревоги, неуверенности или даже недоверия. Я это почувствовал.

— Это просто слухи, Николай Арсентьевич, — продолжил мой собеседник. — Но они обычно появляются не на ровном месте.

Мы молча смотрели друг на друга. Во взгляде Молчанова читалась осторожность. В моём, скорее всего, сомнение и беспокойство.

— Спасибо за информацию, — произнес я после паузы.

— Было бы за что, — ответил Молчанов. — Мы должны работать сообща, Николай Арсентьевич. Иначе поодиночке нас сомнут.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я.

— Мне намекнули, что у вас с Иволгиным уже были неформальные встречи. Это так? — неожиданно уточнил мужчина.

Я повел плечами, пытаясь подобрать слова, чтобы правильно описать те самые встречи.

— С молодым лешим нелегко. Он один из тех, кто чтит законы старшего народа. И порой слишком трепетно их соблюдает, — продолжил Молчанов спокойным голосом.

— Мне стоит знать эти самые законы, — усмехнулся я. — Потому как я могу ненароком сделать что-то не так.

— Знать не помешает, — согласился со мной хозяин «Завета». — Полагаю, что ваш предшественник должен был оставить для вас своды правил.

— В его кабинете не нашлось ничего напоминающего кодекс.

— Я могу собрать для вас документы, которые вам помогут. Но надо понимать, что старший народ видит законы немного иначе, чем принято это у людей. Мы меняем правила, которые нам невыгодны. И забываем предупредить об этом оппонентов.

— И как с этим быть? — удивился я.

— Тоже быть гибким, — улыбнулся собеседник, показав кончики острых клыков. — Поверьте, правила никогда не станут важнее истины. Вы можете сделать что-то недопустимое, но при этом без намерения причинить вред. И это будет учтено и станет поводом вас простить. Весомым поводом.

— А если…

Я не договорил, многозначительно взглянув на Молчанова.

— Вы не просто человек, который знает наши тайны, Николай Арсеньтевич. Вы — князь этого края.

— Регент, — поправил я его.

Он криво усмехнулся и качнул головой. Мне показалось, он собрался что-то добавить, но передумал и сказал совсем другое:

— Не буду задерживать. У вас, полагаю, насыщенный день, — произнес Молчанов. — Еще раз простите, что побеспокоил вас по такому пустяку.

— Вы все сделали правильно, — заверил его я. — Спасибо за информацию.

— До встречи, мастер-князь, — вежливо попрощался со мной Молчанов.

— До встречи, — ответил я, развернулся и направился к выходу.

Я вышел из здания фонда, спустился по ступеням крыльца, подошел к авто и открыл дверь. Морозов оставался на водительском сиденье, задумчиво глядя в лобовое стекло и барабаня пальцами по рулю. Но едва я занял место в авто, он оторвался от своего занятия и уточнил:

— Что случилось у главы фонда?

Я протёр щёку рукой, собираясь с мыслями.

— Молчанов говорит… что в лесу появился второй олень, — ответил я после паузы. — На территории Иволгина.

Воевода медленно выдохнул:

— Н-да… вот это новости, — протянул он. — Иволгин бы не стал этого скрывать… наверное.

— Вот и мне теперь интересны его мотивы, — ответил я.

— Ну и новости, — пробормотал воевода. — Если это правда, то за ними начнётся охота. Настоящая.

Я немного помолчал. Идти на территорию Иволгина мне совсем не хотелось. Даже после заключенного недавно перемирия между нами было какое-то напряжение. Но теперь выбора у меня не было.

— Нужно будет сходить в гости, — ответил я. — И аккуратно разузнать, что к чему. И сделать это нужно как можно скорее.

Воевода открыл было рот, но не успел ничего добавить, потому что в кармане моего пиджака завибрировал телефон. Я вынул аппарат, с удивлением взглянул на экран, на котором высвечивался номер Альбины.

Я принял вызов:

— Да, слушаю.

— Доброе утро, Николай Арсентьевич, — послышался из динамика голос секретаря. — Я приняла дела в Управе. Сама ввела себя в должность, хотя ваша подпись все же нужна на документе. По крайней мере, для бухгалтерии. Я ведь не буду работать бесплатно.

— Конечно, — смущенно согласился я.

— У нас… накопилось много обращений от горожан. Некоторые уже приходят второй день подряд. И… спрашивают, когда вы будете принимать жалобщиков.

Я перевёл взгляд на Морозова и произнес.

— Буду в управе через десять минут.

— Жду вас, — коротко ответила женщина.

Я завершил вызов, убрал телефон в карман и произнес.

— Едем в управу.

Морозов без лишних вопросов повернул ключ, и машина тронулась, плавно выезжая на дорогу.

Когда воевода притормозил у крыльца управы, я чуть рот не приоткрыл от удивления. Обычно у здания не было ни души. Сегодня же здесь царило оживление, редкое для столь раннего часа и для Северска в принципе.

У лестницы толпились люди: кто-то подпирал перила, переминаясь с ноги на ногу; кто-то горячо спорил с соседкой; пожилой мужчина в поношенном пиджаке бережно листал потрепанные бумаги. Несколько молодых женщин, стоя чуть поодаль, взволнованно обсуждали что-то шёпотом, то и дело оглядываясь на дверь.

Но едва только машина остановилась у здания управы, гвалт мигом стих. Все взгляды были обращены на наше авто. И от этого я невольно поежился.

— Странное дело, — произнес я, рассматривая через окно собравшихся у крыльца людей. — Вроде бы я еще не назначил приемные дни.