— Простите, Николай Арсентьевич, где мои манеры, — перебил меня собеседник. — Вас беспокоит Иван Ефимович Костомаров. Начальник экологического ведомства. Ваш номер мне дала секретарь, Альбина Васильевна. Но предупредила, чтобы я звонил вам только в крайнем случае.

— Слушаю вас, — осторожно начал я.

— Мы направили в столицу письмо по поводу редкого оленя, — перешел к сути Костомаров. — И уже вчера вечером позвонил мне один старый друг из столицы. Мы вместе учились.

— И что же он вам поведал? — вежливо перебил я собеседника, стараясь вернуть разговор в нужное русло.

— В общем, он сказал мне под строгим секретом, что Северск едет ревизор от экологического фонда Империи, — сбивчиво произнес Иван Ефимович. — Он будет наблюдать за оленем в естественной среде обитания.

— Это как-то может помешать нам оформить лесные угодья под заповедник? — осведомился я.

— Нет, что вы, — поспешно заверил меня собеседник. — Наоборот, представитель составит отчет и ускорит процесс.

— Это хорошо, — довольно заключил я. — Как только он прибудет в княжество, отправьте его в мое поместье. Я проведу ему экскурсию. Если, конечно, не появятся более срочные дела.

— Хорошо, Николай Арсентьевич, — ответил Костомаров. — Простите, что потревожил вас…

— Нет, это и правда очень важная информация, — заверил я собеседника. — Вы правильно сделали, что позвонили мне.

Собеседник на том конце провода вздохнул с облегчением.

— Благодарю, мастер-князь. Тогда я буду держать вас в курсе.

— А как зовут нашего гостя? — осторожно полюбопытствовал я.

— Не сказали, — растерянно ответил глава экологического ведомства. — Возможно, имя и время прибытия будут храниться втайне. Чтобы проверка стала внезапной.

Я едва сдержал вздох разочарования. В столице любили «внезапные» проверки, о который на местах все были в курсе. Но если этот человек полезет в лес к Митричу или еще чего хуже Иволгину…

— Благодарю вас за оперативность, — произнес я. — Держите меня в курсе.

— Будет сделано, Николай Арсентьевич, — отрапортовал Костомаров, и я завершил вызов. Положил телефон на стол, взглянул в окно. На мгновение тишина в гостиной показалась особенно плотной, будто даже огонь в камине приглушил треск, вслушиваясь в разговор.

— Что-то случилось? — осторожно уточнила Вера.

Я обернулся.

— Пока еще ничего, — произнёс я. — Из столицы к нам направили ревизора от фонда. Видимо, заинтересовались нашим северным оленем.

— Ревизора? — нахмурившись, переспросила секретарь. — Неожиданно.

— Именно поэтому меня это и тревожит, — признался я. — Впрочем, если верить Костомарову, всё под контролем. Во всяком случае, пока.

Из кухни донёсся запах свежего хлеба и знакомое ворчание Никифора. Значит, завтрак, скорее всего, был почти готов. Я откинулся в кресле, ощущая, как утро окончательно наполняется привычной деловитостью. Покой прошедшего дня уходил, уступая место работе и новым испытаниям.

— Проблема в том, что ревизор должен прибыть инкогнито. И если он пойдет в одиночку блуждать по нашим лесам…

Вера не ответила. Но судя по ее побледневшему лицу я догадался, что она смекнула, к чему я клоню.

— Съест его какой-нибудь голодный волк, а нам потом объясняйся перед комиссией, куда пропал важный гость из столицы, — заключил я. — И это при условии, что этот ревизор не играет на стороне «Бастиона».

— И… что делать? — растерянно уточнила Вера.

— Для начала позавтракать, — с улыбкой ответил я. — А затем посоветоваться с Владимиром Васильевичем. Идите в столовую, я скоро подойду.

Вера кивнула и вышла, оставив за собой лёгкий аромат лаванды. Я же остался сидеть в кресле, глядя, как солнечные лучи за окном ложатся на сад, и подумал, что покой в этом доме — понятие временное. Но, пожалуй, именно поэтому жить здесь и было интересно.

Я поднялся из кресла и, прихватив чашку с остатками чая, и вместе с Верой направился в сторону столовой. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь неплотно сомкнутые занавески, ложились на пол длинными светлыми полосами. Из кухни доносился аромат свежеиспечённого хлеба и пряных трав.

В столовой нас уже ждал Никифор в безупречно чистом, белом переднике. И я с удивлением отметил, что обычно взлохмаченные волосы домового, сегодня были аккуратно зачесаны. На столе дымился чайник, стояли корзина с булочками и блюдо с посыпанным зеленью омлетом. Возле подоконника, растянувшись, как король, грелся Мурзик, всем своим видом демонстрируя, что прошлые недоразумения с чаем он считает улаженными.

— Прошу, мастер-князь, завтрак подан, — объявил Никифор, кивнув с тем выражением лица, каким обычно объявляют о начале заседаний в Совете.

Я усмехнулся:

— Благодарю, Никифор, — ответил я, занимая место во главе стола. — Пахнет великолепно.

Домовой кивнул, но по его довольному виду было заметно, что он польщен моей похвалой.

Вера заняла место по левую сторону от меня, аккуратно сложив руки на коленях. Я поднял взгляд, и на миг наши глаза встретились. Вера была спокойной, но в её глазах теплилась тень тревоги. Скорее всего, девушка переживала за прибытие ревизора. И я хотел было сказать, что-нибудь успокаивающее, но в этот момент, в коридоре раздались тяжёлые шаги, и в дверях появился Морозов. Воевода выглядел собранным, но, кажется, уже успел пробежаться по территории: ворот рубахи был расстёгнут, а на сапогах прилипла пыль дорожки.

— Доброе утро, — произнёс Никифор, протягивая воеводе чашку с отваром.

Морозов принял чашку, благодарно кивнул домовому.

— Кажется, нам так и не довелось побеседовать утром, — начала Вера, как только Морозов сел в кресло. — Едва я вошла в гостиную, как вы сослались на срочные дела.

— Ничего необычного, — буркнул Морозов, не поднимая взгляда от чашки. По его интонации было ясно, что он и рад бы казаться безразличным, но утреннее появление Веры, похоже, слегка выбило его из привычного равновесия.

Девушка, кажется, и не заметила грубоватого тона воеводы. Или сделала вид. Просто чуть выпрямилась, будто не собиралась позволять себе опуститься до ответных шпилек.

— Какие планы на сегодня Николай Арсентьевич? — поинтересовался Морозов, чтобы сменить тему.

Я сделал глоток отвара, ощутив его лёгкую горечь. А затем отставил чашку:

— Ждём ревизора из столицы.

— Вот как? Ну что же, в целом хорошая новость? — уточнил Владимир, и в уголках губ мелькнула лёгкая улыбка. — И кто он? Как выглядит? Из какого ведомства? Чтобы, заранее знать, кого встречаем.

Я развел руки:

— Известно только, что он должен прибыть из экологического ведомства. Скорее всего, в ближайшие дни. Возможно, даже сегодня. Остальное — тайна великая есть.

Воевода нахмурился:

— Инкогнито это нехорошо. Если ревизор полезет в лес Митрича, и кто-нибудь решит, что он очередной браконьер, дело может закончиться плохо. Особенно после недавнего случая.

Боковым зрением я заметил, как Вера слегка напряглась и странно покосилась на нас при упоминании браконьеров, но ни слова не сказала. Только поправила ложку на блюдце.

— Что будем делать? — прямо уточнил я, глядя на воеводу.

— После завтрака и разберемся, — равнодушно пожал плечами тот.

Я открыл было рот, чтобы напомнить, что тема разговора важная, но Морозов уже разрезал пышный омлет. И делал он это с таким поразительным спокойствием, что я только вздохнул. Мы замолчали, принявшись завтракать. В комнате стало тихо. От окна тянуло прохладой. Стоявший у двери Никифор, не выдержал тишины и кашлянул, привлекая внимание.

— Мастер-князь, может, добавить вам ещё отвара? — спросил он, уже наливая, не дожидаясь ответа.

— Спасибо, Никифор, — сказал я, принимая чашку. — Нам сегодня предстоит много работы.

Домовой кивнул, но что-то в его взгляде подсказало мне: он тоже чувствует, что день будет неспокойным.

Я доел омлет, ощущая, как нарастающее ощущение тревоги перекатывается внутри, будто тихая волна под кожей. Отставил в сторону пустую тарелку и произнес, обращаясь к Никифору: