— Только посмейте…

Остаток фразы Лианна уже не услышала. В голове на секунду загудело, а в следующий миг девушка обнаружила, что держит в руках увесистый горшок размером с конскую голову.

При желании, таким можно убить. И все же бросить его она не решилась, боясь попасть в мачеху. Действуя в каком-то отчаянном порыве, Лия рывком сорвала крышку, вместе с ободом из воска и выплеснула все содержимое вниз, прямо на маячившую белобрысую макушку, которая вмиг стала зеленовато-белой. К счастью, на Алесию, которая была от цели в нескольких шагах, почти не попало.

По лавке пронесся яростный мужской вой, сменившийся парой смачных ругательств.

— Ой! — громко произнесла Лианна, подавшись вперед. — Алес, прости, я случайно зацепила какой-то горшок. Тебя не задело?

Сомертон, стукнув зубами, закрыл рот и принялся шарить по карманам в поисках платка. Не обнаружив искомого, он принялся вытирать жижу рукавом. Этого времени как раз хватило, чтобы спуститься на первый этаж. Где теперь пахло просто омерзительно. А мужчина выглядел так, будто на него кого-то стошнило.

Но какое-то мстительное чувство в груди еще не было удовлетворено. Поэтому Лия двумя пальчиками зажала нос, а в памяти неожиданно вспыхнули слова Августины об ароматах благородства.

— Граф Сомертон, какая приятная встреча. — пропела она тоненьким голоском. — Я такая неловкая, надеюсь, вы не в обиде?

Мужчина набрал в грудь побольше воздуха, но, опередив его буквально на секунду, Лианна продолжила.

— Впрочем, я попрошу отца, чтобы он оплатил вам новый костюм.

Граф поперхнулся. На его длинных ресницах подрагивали комки, похожие на свернувшееся молоко.

— В этом нет никакой необходимости, виконтесса. — прошипел он сквозь зубы, не рискуя слишком широко открывать рот.

— Как мило с вашей стороны, граф. — благонравно отозвалась Лианна, с мрачным удовлетворением разглядывая его лицо. — Кстати, мне кажется, или в лавке жутко воняет тухлятиной?

— Всего доброго, леди. — буркнул мужчина, развернулся и, поскользнувшись на том, что успело с него натечь, приземлился в лужу той частью тела, на которой сидят. Однако задерживаться в таком положении он не стал. Подскочив, словно ошпаренный, граф вылетел за порог.

Лианна повернулась к мачехе.

— Алес, ты видела… Ты… тебе нехорошо?

Женщина сдавленно мотнула головой, хотя зеленоватый цвет ее лица говорил об обратном. Одной рукой она зажимала рот, в другой лежал тяжелый пестик для растирания краски.

Вновь стукнувшая дверь заставила девушку дернуться, но это был всего лишь лавочник с плоской чашей в руках.

— Как вы и просили, ваше сия-я-я… — глаза его стали круглыми, как серебряные монеты. — … я…э-э?

— Я случайно опрокинула какой-то горшок. — повинилась Лианна без тени раскаяния. Да, в лавке воняло, но так сложились обстоятельства. А торговцу за неудобства можно просто заплатить.

— Б-бы-бывает. — проблеял лавочник, сглотнув.

— Что, это вообще такое? — подала голос Алесия. Женщина старалась держаться прямо, но ее явно мутило.

— Рас-рас-раствор от-от-от слизняк-к-ков. — торговцу, наконец, удалось справиться с заиканием. От усилия, на его висках даже проступил пот. — Раствор от слизняков и прочих гадов, госпожа. Я лично разработал состав, держится до конца лета. Крестьяне очень охотно берут его по весне. Сейчас я пытаюсь настаивать его с краской, чтобы меченные деревья было сразу видно, но увы, она смывается за двадцать-тридцать дней.

— А ты умеешь выбирать средства. — негромко произнесла Алесия, почти не разжимая губ. Потом отстегнула с пояса кошель. — За краску и за… за вот это все безобразие.

— Ваше сиятельство, благодарю! — торговец не стал заглядывать в кошель при господах, но чувствовал по размерам монет, что там выручка как за десяток дней. Примерно столько времени и понадобится, чтобы отмыть и как следует проветрить лавку.

Весь обратный путь мачеха молчала и, за неимением веера, обмахивалась платком. Лианна, хоть и не чувствовала никакой вины, сидела как на иголках. Наконец, не выдержав, она тихо произнесла:

— Ты оказалась права. Граф и правда не очень хороший человек. Хотя сперва он был таким милым.

— Не все то золото, что блестит.

Точнее и не скажешь.

— Угу. — согласилась девушка. — Блестеть может и ночной горшок. Надеюсь, ты не злишься?

— Нет.

— Понимаешь, у меня просто не было другого выхода.

— Ты все сделала правильно. — так же сдержанно отозвалась мачеха.

Лианна обхватила себя руками и заглянула женщине в глаза.

— Почему же ты молчишь?

Алесия громко вздохнула и этот вздох был красноречивее любых слов.

— Меня до сих пор мутит от запаха.

Лия опустила ресницы. Следовало догадаться. Если сама она постепенно подходила к источнику вони, то мачеха почти сразу оказалась с ним лицом к лицу. С другой стороны, так графу и надо. Хорошо бы, запах и правда продержался до осени, чтобы все в свете успели «насладиться» ароматами «благородства».

Больше всего девушку беспокоило, как к ее выходке отнесется отец. Ведь окатить человека зловонной жижей, пусть даже он и повел себя бесчестно — не тот поступок, который приличествует юной леди.

Можно было заявить о своем присутствии и тогда Сомертон тут же оставил бы мачеху в покое.

Но какой-то злой внутренний голос противился этому соображению изо всех сил.

«Так графу и надо. Пусть скажет спасибо, что его всего лишь искупали, а не надели на голову горшок». И все же, на душе было неспокойно. Тем более Лия чувствовала, что объясняться с отцом придется именно ей.

Потому что Алесию, после возвращения домой, долго и мучительно выворачивало наизнанку, а сейчас она и вовсе, кажется, спала. Оставалось надеяться, что раствор, которым успела надышаться мачеха — не ядовит. И что Сомертону сейчас гораздо хуже.

Лианна хмуро взглянула на иглу, которую держала в руках. Вышивание и без того не способствовало терпению, а в таком состоянии вовсе превращалось в пытку. Нить закручивалась и путалась после первых же стежков. Приходилось вытягивать ее и начинать заново.

Однако привычка, выработанная с детства, была сильнее собственных чувств. Из памяти уже стерлись голос и лицо эйсы Оливии, но ее монотонные наставления девушка помнила до сих пор.

И одно из них — благородная леди не должна поддаваться праздности. Если выдалось свободное время — лучше провести его с иглой в руках.

Ощутив внезапный приступ раздражения, Лианна швырнула вышивку на подоконник.

— А может я не хочу? — выдохнула она в сердцах. — Какой толк быть добропорядочной леди, если я даже не могу отличить хороших людей от дурных? И никакая вышивка не поможет мне счастливо выйти замуж, если рядом крутятся только такие личности, как граф Сомертон или… виконт Ормс.

Впрочем, даже Джер лучше, чем означенный граф. Он хотя бы честно говорит гадости в лицо и от него понятно чего ожидать. А Сомертон слизняк, так что средство от гадов пришлось очень кстати.

В дверь тихо поскреблись и на пороге появилась одна из служанок.

— Госпожа, вы просили предупредить, когда вернутся его сиятельство.

Девушка сжала пальцы. Просила. Лучше уж сразу рассказать о произошедшем отцу, чем ломать голову — в каком виде дойдут до него слухи? Или подождать, пока это сделает Алесия?

Соблазн поступить именно так был велик. Но ведь не Алесия опрокинула отраву на голову «благородного» графа. Нет, за свои поступки надо отвечать самой.

— Спасибо, Гана.

Пожалуй, дверь в отцовский кабинет была единственной, стучать в которую не имело смысла. Старинная, очень толстая, она все равно не пропускала звук. Поэтому Лия просто потянула ручку на себя и заглянула в образовавшуюся щель.

— Не помешаю?

— Проходи.

Отец стоял у окна, просматривая какие-то бумаги. И только закончив, поднял на нее глаза. Лицо его оставалось серьезным, однако в уголках глаз появились едва заметные морщинки.