— Просто превосходно. Из чего она?

Девушка пожала плечами. Состав, озвученный служанкой, вылетел из головы еще вчера. Вроде какие-то минералы… Однако Алесию ее ответ не устроил.

— Известь, мел, белая глина? Пожалуй, я бы предположила первое. Это многое бы объяснило. Хорошо, зайдем с другой стороны. Откуда она у тебя? Что-то не припомню подобного средства в наших запасах.

Лия попыталась прикусить губу, но тут же вздрогнула от боли. С лицом определенно было что-то не то. Захотелось взглянуть в зеркало, но Алесия стояла на пути, словно крепостная стена. И желала получить ответы.

— Купила одна из служанок. По моей просьбе. — девушка вскинула голову. — Алес, я только хотела избавиться от загара…

— Кто? — остановила ее женщина взмахом руки. — Не бойся, я ее не уволю. Но мне хотелось бы узнать состав.

— Гана…

Алесия коротко кивнула Агнете.

— Позови.

Не прошло и пары минут, как в комнате очутилась Гана. Бледная, с дрожащими губами и ужасом в глазах.

— Ваше сиятельство, я…

— Что за средство ты принесла виконтессе? — оборвала ее женщина. — Отвечай!

У девицы подкосились ноги. Рухнув на колени, она уткнулась лбом в ковер.

— Простите, ваше сиятельство! Пожалуйста, простите! Я лишь хотела помочь… Я не знала…

— Так что это? Мне нужен состав. — Алесия по-прежнему не повышала голос, но поежилась даже Агнета. Но она же пришла на помощь девице, у которой от страха отнялся язык.

— Такие составы обычно держат в секрете, госпожа. — подала она голос. — Но по слухам, ничего особенного, толченые минералы, пудра, жидкое серебро…

Шумно выдохнув, Алесия прикрыла глаза ладонью и буркнула пару слов, которые ей, как приличной даме, и вовсе знать не полагалось. Лианна вздрогнула. Но прежде чем она успела хоть слово сказать в свою защиту, или в защиту служанки, Алес хлопнула ладонью по столику, заставив кувшин с жалобным звяканьем подскочить.

— Использованную воду вылить в выгребную яму. Полотенца… сжечь. Хорошенько помойте руки и постирайте одежду, на которую попала грязная вода.

Агнета хлопнула ресницами.

— Ваше сиятельство, думаете, там был яд? — ей, как личной и любимой служанке, дозволялось задавать любые вопросы.

Прежде чем Алесия успела ответить, Гана бросилась ей в ноги.

— Не было яда, ваше сиятельство, клянусь! Я и… — она сглотнула. — Я и сама взяла, совсем чуть-чуть, и…

Дрожа и запинаясь, она забормотала, что взяла совсем немного средства, просто чтобы быть уверенной, что с ним все в порядке. А чтобы было незаметно, разбавила остатки водой. И когда утром умылась, все было хорошо, и она никак в толк не возьмет, как такая беда могла приключиться с виконтессой…

— Какая беда? — не выдержала Лианна, коснувшись пальцами пылающих щек. Мелкое воровство служанки заботило ее куда меньше, чем прозвучавшие, как гром среди ясного неба, слова. — Алес, что с моим лицом?

— О, будь уверена, загара там больше нет. — с легкой язвительностью отозвалась женщина. — Если хочешь, можешь взглянуть. — она посторонилась, пропуская падчерицу к зеркалу и повернулась к служанке. — Ты с кем-то делилась?

Гана сдавленно кивнула.

— Всех, кто мазался этой дрянью, сюда.

Не обращая внимания, на выскочившую за дверь девицу, Лианна сделала шаг. Потом еще один. Никогда в жизни ей еще не было настолько страшно подходить к зеркалу. И даже слова мачехи, что загара больше нет — не радовали. Скорее — пугали. Как и невозможность в полной мере владеть своим лицом.

Доковыляв до дамского столика, девушка подняла взгляд на свое отражение. И от увиденного, едва не лишилась чувств.

— Ну и как тебе? — голос мачехи доносился словно сквозь туман. — Стоило оно того?

Ничего не ответив, Лианна подняла руку и коснулась дрожащими пальцами лица. Некогда ровная, пусть и недостаточно светлая кожа теперь представляла собой весьма печальное зрелище.

Красная, покрытая уродливыми пятнами, будто в укусах насекомых. Уголки губ потрескались. А глаза покраснели и припухли так, будто она рыдала много дней подряд.

К горлу подкатил колючий ком. Пришлось даже уцепиться пальцами за столик, чтобы удержаться на ногах.

— Я… я уродина! — и лишь когда эти слова были произнесены вслух, на нее всей тяжестью обрушилось осознание. Острое, как тысячи стеклянных игл. — Мое лицо…

Голос сорвался. А слезы, хлынувшие из глаз, обожгли, словно кипяток.

Уродина. Теперь ее точно никто не возьмет замуж. Более того, она даже из дома больше никогда не сможет выйти. Все, что остается — удалиться домой, в Арельсхолм и провести там остаток дней, обитая где-нибудь в дальних комнатах. Потому что жизнь, со всеми мечтами и надеждами закончилась. Прямо здесь и сейчас.

Алесия тяжело вздохнула и качнула головой.

— Лицо скорее всего заживет. Не знаю, как скоро и насколько качественно, но это не самое страшное. Меня беспокоит совсем другое… Как ты себя сейчас чувствуешь?

Девушка всхлипнула.

— Отвратительно. Мне еще никогда не было так плохо!

По лицу мачехи пробежала тень.

— Резь в желудке? Слабость? Может голова кружится?

— Мне кажется, что я сейчас просто умру… — Лия обхватила себя руками. От безысходной тоски все внутренности словно разрывало раскаленными крючьями, а тугой ком в груди мешал дышать.

К счастью, Алесия не стала больше выпытывать подробности, а просто подошла и обняла, как делала это, когда было особенно плохо.

— Ну-ну, все пройдет. Знаешь, отправляйся-ка пока в постель, и постарайся выпить как можно больше теплого молока.

— Как ты не понимаешь, никакое молоко тут уже не поможет!

— Стоит хотя бы попытаться. Агнета присмотрит за тобой. А я пока подумаю, что можно сделать.

Кое-как уложив падчерицу и предоставив ее заботам верной Агнеты, Алесия вышла в коридор, где вдоль стены уже выстроились служанки. Кроме Ганы еще четверо человек. Весь младший персонал полным составом.

С одинаково постными лицами они стояли, опустив взгляды в пол и спрятав руки под передники.

— Итак, девочки. — Алес прошла вдоль девиц, словно старшина вдоль шеренги солдат. — Никто не хочет мне ничего рассказать?

Служанки синхронно моргнули и глубже втянули головы в плечи. Хоть графиня за все время ни разу не приказала никого выпороть, да и сейчас говорила почти доброжелательно, всем было не по себе.

Алесия окинула их внимательным взглядом, мысленно отмечая, что личики у всех хоть и виноватые, но чистые. Без покраснений и прочих следов. А это наводило на не очень хорошие мысли.

С другой же стороны, брезжило где-то в глубинах памяти, что современные для нынешней эпохи средства не отличались безопасностью. Ибо содержали свинец и ртуть. И то, и то — гадость гадостная. Особенно второе. Но здесь-то об этом еще не знают. Кроме того, если бы каждую модницу так обсыпало, то лавочники долго бы не продержались.

А значит, одно из двух. Либо кто-то сознательно подсыпал в пасту что-то лишнее. Либо у Лианны оказалась слишком чувствительная кожа.

Прищурившись, она скрестила руки на груди.

— Молчим? Очень хорошо. Если не желаете говорить со мной, значит будете общаться с его сиятельством. По очереди.

Угроза подействовала. Хозяина дома побаивались все, кроме членов семьи. Девицы съежились еще сильнее, будто пытаясь уменьшиться. И это при том, что граф обычно их просто не замечал.

— В-ваше сиятельство. — пискнула одна из них, с жидкими, гладко зачесанными волосами. — Мы же совсем чуть-чуть…

— Это не ответ. — отрезала Алесия, добавив в голос холода. — Но уже кое-что. Только как бы вам хватило пасты на всех, если вы и правда взяли чуть-чуть?

— Так мы ее водой разбавили. — подала голос вторая девица.

— Сильно разбавили?

Служанки переглянулись.

— Стаканом воды.

Алесия выдохнула, призывая на помощь все имеющееся терпение. Гана беспокойно шевельнулась, чувствуя свою вину. Это ведь она не смогла противостоять уговорам. Но если признаться в этом — то другие девицы просто отравят ей жизнь.