— Слава богу, потерь нет. Есть парочка лёгких осколочных ранений. Пятерых завалило в щели, но их быстро откопали, только у одного перелом руки. Спасибо вам, если бы не настояли на рытье укрытий, могло бы выйти совсем худо. Хотя вот в бараки ни разу не попали, разве только осколки, да расплавленный чугун на крышу прилетел. Но пожар заняться не успел. Оно и обмазка глиной помогла, и недавний снегопад, из-за которого верхние слои ещё сырые. Так что разгореться не успело, а там и затушили.

— А с заводом что?

— А нет завода. Оборудование в сгоревшем цеху точно пришло в непригодность. В два других по несколько попаданий, бог весть, какие там повреждения и что удастся восстановить. Одно скажу абсолютно точно, производство пулемётов и патронная линия уничтожены. Придётся восстанавливать с нуля. На что денег у меня нет. В смысле есть, конечно, но только на бумаге, а для этого нужны наличные. Ну и как вишенка на торте, из четырёх вагранок в строю осталось только две.

М-да. То, что нет погибших, это замечательно. А вот разрушенный завод, игравший заметную роль в восполнении боеприпасов, это уже весьма болезненный удар по обороноспособности крепости. Как бы не был крепок дух, но если нечем драться, то остаётся либо сдаться, либо умереть с гордо поднятой головой. Старуха и не думает успокаиваться. И сделала ответный ход.

Рекогносцировка

«Скат» приближался к берегу в надводном положении, но под электродвигателем. Ночь-то выдалась безлунной, но тихой, и звуки работающих моторов разносятся над водой достаточно далеко. А к чему привлекать к себе внимание, если знакомые места сегодня заняты противником, и одним только самураям известно, где устроились их секреты.

Есть, конечно, опасность нарваться на мины, но надеюсь, что японцы мыслят схожим с нами образом, и если станут минировать, то подходы к бухтам, а не скалистый берег. Мы на этот участок предпочитали не тратиться. Ну и вообще со стороны скал им ожидать наши корабли не приходится, а потому я на их месте не стал бы париться по поводу этого участка берега. Действуют-то самураи куда умнее нас, хотя и у них глупостей хватает, но и деньги при этом считать не забывают. Так что я процентов на девяносто уверен, что мин тут не будет. Во всяком случае, пока не случится нехороший прецедент.

— Стоп машина, — скомандовал я по телефону.

До берега порядка трёх кабельтовых и ближе лучше не подходить, так как глубины тут чисто символические. Да и подводных скал хватает. Так что дальше мы своим ходом. На берегу тихо. Вот пусть так и дальше остаётся. Минировать-то подходы я не стал бы, а вот секретами по берегу озаботился бы непременно.

— Андрей Степанович, готовь лодку, — приказал я боцману.

— Есть, — коротко бросил тот.

В нишах для запасных торпед устроены ещё и дополнительные отсеки. В них я разместил свёрнутые в рулоны резиновые лодки, которые были доставлены всё тем же контрабандистом из Штатов. Изделия, надо сказать, нестандартные, в форме изрядно вытянутого восьмиугольника. Габариты в сложенном виде, конечно, немалые, да ещё плюсом к этому и баллон со сжатым воздухом. Но размеры ниш вполне позволяли разместить в их окончаниях четыре такие лодки, только скосы пришлось убрать, благо это надстройка, а не прочный корпус.

Матросы сноровисто извлекли одну из них, споро раскатали на палубе и открыли вентиль баллона, подсоединённого к ниппелям. Уж с чем с чем, а со сжатым воздухом на подводной лодке проблем нет. Не прошло и минуты, как двухсекционная надувная лодка уже готова принять команду.

— Споро у вас всё, Олег Николаевич, — одобрительно хмыкнул Лоздовский.

— На том стоим, Цезарий Иванович.

— Я таких больших резиновых лодок и не видел никогда, — оценил плавсредство пограничник.

— Американские. По случаю прикупил, а то мало ли какая беда. Команда-то у меня двадцать пять человек, и нужно как-то всех разместить. Да ещё и с расчётом на длительное пребывание в море.

— Предусмотрительно.

— Прошу на борт, — кивнул я поручику, когда лодка оказалась на воде.

— Ага. Хватов, пошли, — кивнул он унтеру, знакомому мне по Хуинсану.

— Пётр Ильич, ожидаем вас завтра в это же время, — протянул я руку штурману.

— Всё помню, — заверил меня тот и, пожав руку, добавил: — Ни пуха.

— Живы будем, не помрём, — хлопнул я его по плечу и, подхватив свой маузер, поспешил занять место в лодке.

Там меня уже ожидали пятеро пограничников. Лоздовкий с мадсеном устроился на носу, нижние чины на вёслах, я сел на корме, вооружившись рулевым веслом. Подал команду, и гребцы налегли разом. Признаться, я думал, что у них получится достаточно громко, всё же не моряки. Но зелёные меня удивили, выказав завидную сноровку, и мы скользили по едва волнующейся воде практически бесшумно, словно тени. Вообще погода для зимнего времени нетипичная, я приготовился к волнению и солёным брызгам, но реальность приятно удивила.

Вскоре приблизились к скалам, нависающим над морем. Благодаря гирокомпасу и моей памяти выйти к нужной точке оказалось совсем несложно. Я помнил не только карту, но и все известные глубины, а также имеющиеся течения. Вот и вывел нас к максимально сложному для высадки месту.

Сейчас отлив, вода низкая и до верхнего среза более пяти метров. Однако это ничуть не смутило пограничников. Пока трое нижних чинов удерживали лодку на месте, вцепившись в скалу, четвёртый, стоя на подвижном дне с лёгкой деревянной решёткой, забросил наверх кошку. Мне ещё подумалось над тем, что выйди бросок неудачным, и он вполне может пробить резиновые баллоны. Но казак оказался ловким и управился с первой попытки. Не успел я толком оценить это, как он уже вскарабкивался наверх без помощи ног, лишь ловко перебирая руками. И это при том, что на нём оставалась вся амуниция и оружие. Уважа-аю. Мне такое с этим телом точно не под силу.

Взобравшись, казак помог подняться и нам. Под конец мы втащили наверх лодку. В принципе её можно и сдуть, потому что свежий баллон с сжатым воздухом прилагался. Но пограничники, наскоро осмотревшись, решили, что люди тут гости нечастые, и укрыть её в накачанном состоянии не составит труда, благо имелись как кустарник, так и высокая трава.

Мы высадились непосредственно на склон безымянной высоты сто сорок четыре. Отличное место для наблюдения. Во всяком случае, как следовало из имеющихся в моём распоряжении карт. А у них с точностью, откровенно говоря, не очень. В том числе и у японских, отличающихся лучшей детализацией. Поэтому нет ничего надёжней рекогносцировки на местности.

На вершине решили устроиться с удобствами, а потому воспользовались темнотой, чтобы откопать для себя небольшие окопчики. Лежать на земле в зимнюю пору так себе удовольствие, даже несмотря на мягкий климат. Впрочем, копать каменистый грунт тоже приятного мало. Но и находиться на голых склонах, несмотря на маскировочные комбинезоны, идея не очень. Обидно будет, если нас кто-то обнаружит по чистой случайности. А так и укрытие, и разместиться получится с относительными удобствами.

Короче, потрудиться пришлось изрядно. А потом ещё и замаскировать наши приготовления. Но как бы то ни было, а к рассвету мы с этой задачей справились. Впрочем, тут скорее благодаря позднему восходу. Происходи это летом, и ничего-то у нас не вышло бы.

— Чаю, ваш бродь? — предложил мне пограничник.

Костёр разводить не стали, но у них с собой имеется спиртовка, вот на ней и вскипятили воду. А туда дальше и консервы разогреем. Оно, конечно, не костёр, и на этом огоньке не согреешься, но горячая пища в полевых условиях дорогого стоит. И потом на склонах этой высоты поди ещё найди топливо, а спирт занимает совсем немного места. Главное, не закинуться им.

— Спасибо, братец, — подставил я ему свою кружку.

Тот сноровисто набрал в неё чай из котелка. Я обхватил оловянную посуду пальцами, сделал первый обжигающий глоток, ощутив, как живительное тепло пробежало по пищеводу и разлилось по телу приятной волной. Есть пока не хочется, а вот горячий напиток… Хм. Желудок довольно громко возвестил, что я сильно ошибаюсь относительно приёма пищи. Отставив кружку, извлёк банку тушёнки и, вооружившись ножом, вскрыл её. А там прямо так, с клинка и начал есть холодное мясо с сухарями, запивая обжигающим чаем. Не пища богов, но пошло на ура…