Наши миноносцы продолжали идти рядом, и он вновь воспользовался рупором.

— На «Полтаве» всегда были хорошие комендоры, — согласился я.

— Не без вашего участия. Мы все успели оценить пользу дальномера вашей конструкции. У меня такой же, — указал он на прибор.

Тот примостился в углу на стойке лееров ходового мостика. Их делали съёмными, на вертлюге, чтобы легко переставлять в нужном направлении. Отдельный дальномерный пост на миноносце разместить попросту негде.

— И как? Вам помогает? — не удержался я от вопроса.

— Однозначно. Результативность выросла на порядок. Хотя до вашей нам, конечно, далеко. Не поделитесь секретом?

— Всё просто. Подставьте голову под японский осколок, загляните за край, и будет вам счастье.

— Я лично знаком с четырьмя морскими и пехотными офицерами, получившими такой гостинец и едва не отдавших богу душу. Но никому такое счастье не обломилось.

— Ах да! Это всё стоит приправить ещё и толикой везенья.

— Боюсь, что тут нужна не толика, а полная мера, — не согласился со мной Рощаковский.

Тем временем японцы поспешили отвернуть в сторону и убраться несолоно хлебавши. Вот и славно. Без понятия, насколько способен повлиять на обороноспособность доставленный нами груз, но в том, что это позволит выиграть хоть немного времени, я не сомневаюсь.

А там, глядишь, и Рожественский подойдёт. Разумеется, если ему не станут мешать наши союзники и нейтралы. Тут ведь какое дело. Похоже, в Артуре эскадра не потеряла боеспособность, и во Владивостоке имеются кое-какие силы. Если скоординировать действия второй эскадры и двух отрядов первой, то из этого может получиться интересный натюрморт.

Возвращение в Артур

Доложившись Вирену и передав миноносец, что, как и в прошлый раз, не заняло много времени, я вернулся на «Скат» и направил его к причалу у мастерских Горского. Ну а где мне ещё-то останавливаться? Уж не на набережной точно. Опять же, нужно ведь и о людях подумать. Не может же команда проживать на лодке. Устраиваться в казарме флотского экипажа не хотелось. Место там найдётся, не вопрос, но это будет означать, что я как бы ухожу под руку местного командования, что в мои планы ни в коей мере не входило. Я за максимальную самостоятельность. Даже в плане котлового довольствия. И плевать на взлетевшие цены на продовольствие…

М-да. Мастерские. Скорее теперь завод, причём не такой уж и маленький. Три вытянутых корпуса цехов. Два саманных, построенных ещё мною. Третий сколочен из досок, явная времянка, призванная лишь для того, чтобы рабочие не трудились под открытым небом. В стороне жилые бараки, тут без новых построек, во дворе резвится ребятня. Совсем дети возрастом лет до десяти-двенадцати. Тех, что постарше, не видно.

— Пётр Ильич, я пойду с начальством местным пообщаюсь да договорюсь насчёт постоя. На берег пока не сходим, вахты в обычном режиме. Не расслабляемся.

— Ясно, — ответил Налимов.

Прежде чем сойти на причал, я встретился взглядом с Харьковским и многозначительно глянул на него. Тот легонько дёрнул бровями, мол, порядок, присмотрю, у меня не забалуют. После чего направился прямиком к корпусам мастерской, рассчитывая застать Горского в конторке.

— Как-кие люди. Не прошло и года, — стоило мне войти в конторку, с радостной улыбкой встал из-за стола Горский.

— Я знал, что моё возвращение не оставит вас равнодушным, Аркадий Петрович, — пожимая ему руку, произнёс я. После чего поинтересовался: — Ну как, позволите по старой памяти встать у вас на квартиры?

— Разумеется. О чём вообще разговор. Жилья правда свободного нет, число работников увеличилось, и мы вынуждены были серьёзно уплотниться. Но если вы не против, то у нас сохранились палатки и имеются чугунные печи. А чтобы было не так холодно, мы постелем дощатые полы, — указывая мне на стул, ответил он.

— Отлично. Это куда лучше, чем проживать на борту или в казарме экипажа. Хотелось бы устроиться с максимально возможной автономией, — опускаясь на стул, произнёс я.

— Из чего я делаю вывод, что вы к нам ненадолго.

— Не вижу смысла сидеть в осаждённой крепости в бесплодных попытках достать боевые корабли, в то время как военные транспорты куда более доступны.

— Ну, я бы не сказал, что ваши попытки столь уж бесплодны. Трудно, знаете ли, не разобрать на борту миноносца иероглифы, пусть я и понятия не имею, что именно там написано.

— Вы забыли помянуть и второй миноносец, мирно покоящийся на морском дне.

— Правда⁈

— С чего бы мне вам врать. Но мы их взяли из засады. Просто повезло.

— Любое везение требует тщательной предварительной подготовки, иначе оно рискует превратиться в упущенную возможность. Я это прекрасно сознаю, будучи владельцем литейно-механической мастерской. Не вашими ли стараниями она возникла, и не благодаря ли вам у нас сегодня нет отбоя от заказов, а прибыль растёт день ото дня.

— Полагаю, капиталы прирастают не только у вас? — не удержался я от вопроса.

— Разумеется, Олег Николаевич. Вы так же заработали за эти месяцы.

Горский открыл сейф, ну или стальной шкаф, извлёк из него амбарную книгу, оказавшуюся бухгалтерской, и, открыв в нужном месте, развернул её ко мне.

— Пятьдесят три тысячи сто сорок пять рублей двенадцать копеек чистой прибыли, — не без гордости произнёс он.

— Ого. Я гляжу, у вас дела идут хорошо.

— В последнее время не очень. С изготовлением снарядов проблем никаких, а вот с их начинкой уже не всё так радужно. Используем даже дымарь. Эффект, конечно, хуже, но лучше уж суррогат, чем вовсе ничего.

— Я так понимаю, это последствия использования новой тактики? — поинтересовался я.

— Вы правильно понимаете. Расход боеприпасов просто дикий. Большинство генералов высказываются в том плане, что это лишнее, и японцам нужно противопоставить стойкость русского солдата. Хотя именно благодаря большому расходу боеприпасов мы и смогли долгое время удерживать самураев на дальних подступах к Артуру. Правда, у противников подобного подхода есть свои резоны. К примеру, корабли были вынуждены передавать порох из своих погребов. До вчерашнего дня боеспособность сохраняли «Полтава», «Победа» и «Паллада». Но вчера «Победа» получила не меньше двух десятков попаданий шестидюймовых морских фугасов. Как результат, сильный пожар, с которым едва совладали, сразу две пробоины в носу и корме, раненые и убитые матросы.

— Японцы опять баловались перекидным огнём? — уточнил я.

— Нет. После потопления Колчаком миноносца адмирал Того опасается наших подводных лодок и близ Артура использует только лёгкие силы. С бомбардировками японцы вполне справляются и со стороны суши.

— Мне казалось, что наши стодвадцатимиллиметровые миномёты вполне способны купировать проблему с осадными батареями. Или от них отказались?

— Не отказались. Мало того, они получили широкое распространение. Именно благодаря им и минным полям удавалось сдерживать самураев и организовывать контрудары. Кстати, мы наладили производство бронежилетов для штурмовых подразделений, уже отправили в действующие части более трёх тысяч. А касок и вовсе за десять. И знаете, потери серьёзно уменьшились. К слову, наши изделия спасли Кондратенко и членов его штаба. Во время объезда позиций они попали под артиллерийский обстрел. Роману Исидоровичу прилетели осколки в грудь, голову и руку. На выходе он отделался контузией и ранением в плечо.

— А в газетах об этом не писали.

— Командование решило, что не стоит сообщать о ранении командующего обороной крепости.

— Хм. Вообще-то, правильное решение. Но как я полагаю, тут же поступил дополнительный заказ на средства индивидуальной защиты.

— Естественно. Солдатики солдатиками, но когда это спасает жизнь генералу и его окружению, отношение сразу же меняется. Потому как эполеты от осколков и пуль защищают откровенно слабо.

— Трудно возразить. Так что там с бомбардировкой рейда? — вернул я разговор в прежнее русло.