— Да ладно тебе, молодой, иди сюда, — сграбастал он меня в объятия.

Тем временем прибывшие с ним пограничники с весёлым гомоном уже повалили гурьбой на верхнюю палубу лодки, разбирая из торпедных коробов патронные цинки. Зная, зачем его приглашают, Пётр Дмитриевич прибыл на пристань с помощниками и подводами.

Предоставив своим людям разбираться с грузом, подполковник предложил мне пройтись в артиллерийское управление, до которого рукой подать.

— А вот и наш герой, — не чинясь, поднялся из-за стола генерал Белый.

Я вытянулся по стойке смирно и лихо отдал честь, приветствуя как хозяина кабинета, так и присутствовавшего тут же Кондратенко. Тот так же не остался в стороне и встал для обмена со мной рукопожатием. Ну что сказать, за прошедший год с момента нашего знакомства на Электрическом утёсе случиться успело многое. И если уж они даже тогда позволяли себе со мной свободное общение, что уж говорить о дне сегодняшнем после того, как я, без ложной скромности, успел изрядно так отличиться. Это если позабыть о приведённом в крепость транспорте. Потопление одного и захват другого миноносца их занимало мало.

— А ведь я не с пустыми руками, — произнёс я, когда с приветствиями было покончено.

— Мы в курсе, что вы доставили патроны к мадсенам и десяток дробовиков с патронами. За что я вам искренне благодарен. Трудно переоценить важность этого оружия для штурмовых отрядов, — заметил Кондратенко.

— Но кроме того, я доставил ещё и сто двадцать пять пудов динамита, — улыбнувшись, заметил я.

— А вот за это отдельное вам спасибо, — тут же взбодрился Роман Исидорович. — В крепости совсем не осталось динамита, а любая другая взрывчатка или порох для противопехотных мин просто не годятся. Вы даже не представляете, насколько это вовремя.

— Вообще-то, на «Катарине» был доставлен в том числе и динамит, — возразил я.

— В связи с изменившейся конфигурацией фронта весь объём уже перераспределён по различным направлениям, что ни в коем случае не перекрыло всей потребности.

— Рад, что у меня получилось помочь вам в этом вопросе. Остаётся направить людей на пристань и принять у моих людей груз.

— Это я живо организую, — нажимая на кнопку звонка и вызывая адъютанта, заверил Белый.

— Ваше превосходительство, — тут же нарисовался адъютант Василия Фёдоровича.

— Николай Захарович, распорядитесь о разгрузке ста двадцати пяти пудов динамита с подводного миноносца «Скат» на артиллерийской пристани.

— Есть, — коротко бросил поручик и вышел из кабинета.

— Василий Фёдорович, вы позволите задать вам вопрос? — спросил я, едва закрылась дверь за молодым офицером.

— Спрашивайте.

— Каковы успехи в борьбе с японской подвижной батарей?

— Вы хотели сказать батареями. Они у меня как кость в горле, — недовольно поморщился генерал.

— То есть одиннадцатидюймовые мортиры они так же установили на железнодорожные платформы, — уточнил я.

— Как минимум восемь орудий. И действуют четырьмя батареями по две мортиры, — подтвердил Белый.

— Ясно. Но я хотел поинтересоваться в первую очередь о морских шестидюймовках.

— Отчего не о мортирах? Мне казалось, что главную опасность для кораблей представляют именно они, — спросил Кондратенко.

— Прошу понять меня правильно, но тут у меня есть шкурный интерес, как, впрочем, и у крепости в целом. Сегодня имела место бомбардировка наших мастерских. А там производится львиная доля боеприпасов. Ну и «Скат» мой стоит у тамошнего причала.

— Понимаю, — заметил Белый. — Увы, но до этой батареи у нас дотянуться не получается. Пробуем договориться о взаимодействии с флотскими. Если японцы могут достать до них, то и они в состоянии дотянуться до самураев. Но пока к соглашению не пришли. Впрочем, полагаю, что сегодняшний пример всё же послужит толчком к сотрудничеству.

— Мне казалось, этап взаимного недоверия и соперничества остался уже далеко позади, — заметил я.

— Нам тоже так казалось. Но на поверку имеем то, что имеем. И это при позиции Вирена о всемерной помощи в защите крепости, — хмыкнув, подвёл черту Белый.

— А что с мортирами? Их-то вы достать с помощью миномётов можете.

— Как и японцы в состоянии достать наших миномётчиков с помощью полевых мортир. Увы, но их взаимодействию с воздушной разведкой можно только позавидовать. А потому вместо того, чтобы привести к молчанию осадные батареи, мы вынуждены переключаться на контрбатарейную борьбу с полевыми.

— Понятно.

— А вы можете что-то предложить? — поинтересовался Кондратенко.

— Лично я предложил бы собрать пару охотничьих команд по десятку человек и переправить их в тыл к японцам. Отыскал бы батареи и подорвал орудия. Обнаружить их особого труда не составит. Они ведь привязаны к железной дороге, специальные ответвления для того, чтобы прятать батареи, самураи не делали, только позиции близ линии фронта. Но там держать орудия не станут в любом случае. Если, конечно, Роман Исидорович одобрит тайные операции.

— С того времени, когда я противился этому, прошло несколько месяцев, и моё отношение к подобным методам ведения войны изменилось. Тем более что это не убийство военачальников, а уничтожение вооружения, — покачав головой, возразил генерал.

Я и не подумал разубеждать его превосходительство. Не стоит мешать человеку избавляться от розовых очков. Эту войну по праву называли последней благородной. Так-то во время боевых действий случается всякое, но по большому счёту обе стороны старались максимально придерживаться международного права и принятых конвенций. А это не просто решение на государственном уровне, но и отношение непосредственных участников.

— Что скажете, Пётр Дмитриевич? — посмотрел Кондратенко на Бутусова.

— Среди пограничников найдётся немало охотников под это дело. И первым вызовусь я.

— Вот уж не надо, — возразил я. И продолжил: — Вы прекрасно справляетесь с командованием штурмового отряда, вот и делайте своё дело. Командовать первой группой предлагаю назначить поручика Лоздовского. В идеале обе команды лучше бы набрать из его роты. Вторую поведу я. Пограничники видели меня в деле при Хуинсане, да и весной во время подготовки в бухте Луизы имели возможность наблюдать, что именно мне под силу. Ломиться через линию фронта не станем. Вместо этого нас забросит в тыл японцам «Скат». Дня три на подготовку, и самураи сильно удивятся.

— Вы так в этом уверены? — не удержался от вопроса Кондратенко.

Он с сомнением посмотрел на Бутусова, но тот лишь кивнул, подтверждая мою компетентность. Старый пограничник успел убедиться в моих способностях не столько на своём опыте, сколько оценив действия роты Лоздовского.

— Даже не сомневайтесь, Роман Исидорович, сделаем всё в лучшем виде, — заверил я.

— Но разрешит ли вам участвовать в деле Вирен?

— А я не в его подчинении. По сути, у меня свободная охота. Однако хочу просить, чтобы об этом знали только мы и сами охотники. Разведка у японцев поставлена на хорошем уровне. Хотелось бы выполнить задачу, а не героически погибнуть.

— Ну что же, на том и порешим, — хлопнув себя по коленям, подытожил Кондратенко.

Ответный ход

Мы стояли в полный рост, не особо скрываясь и вместе с тем оставаясь незаметными. Густой гаолян возвышался над нами на две головы. Если уж нам едва удавалось рассмотреть на дороге хоть что-то, то о нашем обнаружении можно и вовсе не беспокоиться. Маскировочные комбинезоны отрабатывали вложенный в них труд на все сто.

Оно, конечно, из моряков так себе диверсанты. Но ведь и мимо нас проходят если не китайские крестьяне, то беспечные военные, не ожидающие внезапного нападения в глубоком тылу. Единственно, кто мог бы для них представлять опасность, это хунхузы, которые предпочли не просто остаться по ту сторону от осадной армии, но и вообще держаться подальше от зоны боевых действий.

Справа послышался шорох переминающегося Врукова. Я глянул на него и осуждающе покачал головой. Тот перехватил мой взгляд, виновато вздохнул и вновь уставился на дорогу. Казарцев стоически держался, вообще не шелохнувшись и всем своим видом выражая решимость. Хотя и он допускал досадные промахи.