Загрохотали пулемёты. Я отвлёкся, чтобы оценить обстановку. Кто бы сомневался, что японцы не только быстро обнаружат корректировщиков, но и отреагируют должным образом. Так-то мы постарались замаскироваться, но ты поди укрой настолько яркий фонарь, чтобы его днём за полтора десятка вёрст было видно. Пусть даже и в бинокль.

Против нас отправили кавалерию. Вообще-то, самураи используют её как драгун, в смысле домчаться до места развёртывания, а там уже в качестве пехоты. Но эти неслись в атаку верхом на своих низкорослых лошадках, явно рассчитывая быстро добраться до вершины и порубать в капусту проклятых гайдзинов.

Не срослось. Не ожидали они, что тут может оказаться сразу четыре пулемёта. А потому весь эскадрон полёг ещё у подножия горушки. Дистанция всего-то четыреста пятьдесят шагов. Кто ранен, кто убит, а кто притворяется, разбираться не собираемся. Главное, что больше никто не несётся в атаку очертя голову.

Над головой коротко свистнула пуля. Ага, есть всё же залёгшие, которые решили вступить с нами в перестрелку. Не то чтобы это сильно меня смущало, но к чему ненужные риски. Тем более что время позволяет. Пока я наблюдал расправу над кавалерией, один из крупных фугасов рванул рядом с насыпью и, похоже, слегка сдвинул её вместе с железнодорожным полотном. Как бы то ни было, но этого хватило, чтобы паровоз сошёл с рельсов, и батарея морских пушек превратилась в неподвижную цель.

Нет, японцам всё же однозначно не откажешь в храбрости. Казалось бы, надо бросать всё и отбегать подальше от состава. Но вместо этого комендоры развернули орудия и открыли ответный огонь. Вслепую, потому что шар в небе я не наблюдаю, не исключено, опять перебои с газом, который постоянно теряется через оболочку, и ничего-то ты с этим не поделаешь. Но от этого бились самураи не менее решительно и отчаянно. Скорострельность такая, что рослые русские комендоры обзавидуются.

Я вооружился своим маузером и, прильнув к оптике, поискал одного из стрелков. Ага. Вот он в какой-то канавке залёг. Посадил крестик ему на лицо, внёс поправку и плавно потянул спусковой крючок. Карабин коротко грохнул, и японец, успевший сделать очередной выстрел, лихо мотнул головой и исчез из поля зрения. Следующий ушёл в страну вечной охоты без видимого эффекта, просто уткнувшись в траву.

По факту мы уже можем уходить, потому что подвижным батареям попросту некуда деться. Но ведь нужно же достоверно убедиться в уничтожении орудий. А потому наблюдательный пункт покидать рано. Вот и продолжаем торчать на месте как буй.

— Угол сорок пять, право семь градусов, — отвлёкшись от расстрела кавалеристов, скорректировал я орудие «Ската».

Казарцев исправно отстучал сообщение на лодку. Там внесли поправки, и теперь мины полетели на станцию Чанлиндза, где уже заметна суета, но когда на них начали сыпаться мины, беготня резко прекратилась, народ опытный и к артиллерийским обстрелам привычный. Буквально несколько минут и склад с боеприпасами рванул с оглушительным громовым раскатом.

Наблюдая это, я не сумел сдержать удовлетворённую улыбку. Не то чтобы это серьёзно подорвало боеспособность осадной армии, но в чём-то обороняющимся всё же будет полегче…

Снаряд рванул на склоне с незначительным недолётом, слегка присыпав нас землёй. А вот это достаточно неожиданно. Японцы развернули батарею полевых пушек и открыли по нам беглый огонь, пока спешившийся очередной эскадрон бросился вверх по склону. На этот раз всё по уму. И лошадей укрыли в складках местности, и атакуют короткими перебежками, прикрывая друг друга винтовочным огнём. Артиллерия опять же.

— Илья, передай на «Скат». Угол сорок шесть, право пятнадцать. Пристрелочный, — прикинув, задал я новую цель.

Ну вот не нравится мне, когда вокруг рвутся гранаты. Да ещё и так часто и густо, что головы не поднять. Причём замолкли все четыре пулемёта. А треть версты — это не так уж и много, если речь идёт о решительном и замотивированном противнике. А эти кавалеристы, похоже, именно из таких и быстро преодолеют расстояние до наших позиций.

Пока на «Скате» наводились и отправляли в полёт пристрелочный, сзади послышались хлопки трёхдюймового миномёта. Перед атакующими начали вспухать серые пыльные облака разрывов. Не скажу, что мы притащили с собой много мин, но полсотни есть, а при грамотном использовании это уже вполне существенно.

Вскоре в стороне от батареи вспухло пыльное облако разрыва, я внёс поправки, и Ложкин взял её под накрытие. Если морские орудия с платформ продолжали вести огонь вслепую по гавани, то полевые пушки быстро замолчали, а их обслуга залегла, прекратив обстрел вершины. В свою очередь замолчала и наша трёхдюймовка, а во вновь бросившихся в атаку кавалеристов ударили пулемёты…

— Ну и что скажете, Олег Николаевич, удачно сходили? — когда «Скат», прикрывшись дымами уже удалялся от берега, спросил Налимов.

— Ещё бы. Была кость в горле и нет её. Не скажу, что все японские орудия в хлам, но уж как минимум половина восстановлению не подлежит, это точно. Хотя, как по мне, то и две трети. Я лично наблюдал несколько прямых попаданий, сомнительно, чтобы после такого там что-то можно было восстановить.

— В Артур? — уточнил он.

— Да нечего нам там делать. Обождём в море, потом заберём наших диверсантов и тогда уж вернёмся в крепость. Оно, конечно, тесновато, но сутки уж как-нибудь выдержим. Заодно, глядишь, встретим какой-нибудь пароход в Инкоу, — возразил я.

— Ясно, — согласился со мной старший офицер.

Если гора не идёт…

— Поднять перископ.

Я вновь прильнул к оптике, не забыв активировать кинокамеру. Ну вот такое я взял себе правило — производить съёмку при первой возможности. С одной стороны, это материал для хроники, с другой — подтверждение побед, ну и, наконец, с третьей — учебный материал.

Итак, до военного транспорта три кабельтовых. Вполне приемлемая дистанция для точного выстрела. Будь это крейсер и уж тем паче миноносец, я и не подумал бы атаковать с такого расстояния. Слишком уж манёвренные цели, и их нужно бить буквально в упор. Хотя и такое расстояние большим не назвать.

Не далее, как вчера при возвращении в Артур нам удалось подловить крейсер «Такасаго», однако его сигнальщики вовремя обнаружили опасность, и капитан среагировал своевременно. Корабль довольно сноровисто повернулся к нам кормой и то ли сумел избежать попаданий, то ли ему удалось отбросить торпеды своими винтами. Увы и ах, но ввиду лёгкости самодвижущихся мин Уайтхеда сегодня такой тактический приём вполне себе действенная мера. Мы же, разрядив свои минные аппараты, вынуждены были убраться восвояси.

Однако вот этот транспорт неповоротлив, как обожравшаяся стельная корова, да и нет на нём слаженной команды сигнальщиков, а потому велики шансы того, что перископ и приближающиеся торпеды они прозевают. Поэтому атака с такой дистанции имеет смысл.

— Право пять, — отдал я приказ рулевому.

— Есть право пять, — отозвался тот.

— Так держать.

— Есть так держать.

— Право один, — через некоторое время уточнил я.

— Есть право один, — репетовал рулевой, выполняя приказ.

— Первый, третий минные аппараты товьсь, — это уже в гарнитуру.

— Первый и третий аппараты к пуску готовы, — послышался в головных телефонах голос минного кондуктора.

— Первый — пуск.

— Есть первый пуск.

Лодку привычно слегка повело, когда она избавилась от веса в пятьдесят шесть пудов. Матросы на вертикальном и горизонтальных рулях слаженно отработали, компенсируя смещение. Я не отводил взгляда от перископа, выставленного на ноль, и счёл отклонение в пределах допустимого, а потому отдал команду на пуск второй торпеды.

Едва вышла первая мина, как старший офицер включил первый секундомер. С выходом второй запустил ещё один. Томительное ожидание в тридцать восемь секунд наконец было вознаграждено гулким звуком подводного взрыва. Впрочем, я наблюдал его воочию, запустив камеру за семь секунд до предполагаемого попадания. Причём увидел результат атаки за мгновение до того, как услышали остальные.