— Не преступление. Но только не тогда, когда вы направляетесь в порт воюющей страны, — покачав головой, не согласился я.

— Но они же не значатся в судовых документах как груз. А значит, и не предназначены на продажу. Вот. Запись в расходной книге судна о приобретении запасных частей для производства ремонта.

— Ну так и ремонтировались бы у себя. В чем проблема? — пожал я плечами.

— Выгодный фрахт и сроки поджимали. Я собирался заняться этим в Токио.

— Мне очень жаль, сэр. Сейчас всё выглядит так, что вы везёте незадекларированный груз, который возможно сбыть в порту враждебного нам государства. И учитывая данное обстоятельство, стоимость контрабанды превышает цену разрешённого груза, — холодно заметил я.

— Но это всего лишь ваши придирки и крючкотворство, — возмутился он.

— У вас есть полчаса на то, чтобы покинуть борт судна, после чего оно будет потоплено. Наша лодка возьмёт на буксир ваши шлюпки, и мы подведём вас к берегу. Далее вам предстоит самим позаботиться о себе.

— Но это произвол! — возмутился шкипер.

— Произвол это когда я, не разобравшись, вогнал бы вам в борт мину. А происходящее сейчас это неукоснительное соблюдение международного права и указа императора Российской империи. У вас осталось двадцать девять минут, сэр, — припечатал я.

После чего поднёс к губам свисток и подал знак своим людям покинуть судно. Успеют янки спустить шлюпки или нет, без разницы, в оговорённый срок я вколочу в эту лоханку торпеду. А вот судовой журнал и расходную книгу прихвачу с собой. Это послужит доказательством правомочности моих действий. Ну вот ни ко времени мне сейчас опять оказаться в камере. Слишком много дел.

Сангарским проливом

Опять поднялась волна. Не шторм, но «Скат» постоянно зарывается в воду, и потоки то и дело перекатываются по палубе, разбиваясь об орудийную площадку и ходовую рубку, хорошо хоть, я додумался устроить опускающееся ветровое стекло, иначе брызги летели бы в лицо. Спокойной погоды хватило ровно на сутки, и вот теперь мы опять в плену сильной качки.

Хуже всего приходится матросам. На палубу не подняться, на ходовом мостике делать им нечего, а потому и свежим воздухом не подышать. То ли дело вчера, когда можно было воспользоваться носовым и кормовым люками, чтобы выбраться на свежий воздух и покурить вволю. Вот уж что под строжайшим запретом внутри лодки.

Впрочем, за вчерашний день не только матросы надышались от души. Нам удалось досмотреть ещё одно судно, которое мы вынуждены были отпустить из-за ограничений. Вообще-то, пора бы пересмотреть правила, так как судовладельцы быстро сориентировались и теперь доставляют грузы, перемежая явную контрабанду с неявной, как это было на давешнем американце. Не окажись у него в трюме запасных частей для машины, и он показал бы нам палец.

Вот и задумался я над предложением Колчака. Теперь уж точно укреплю палубу, смонтирую на ней рельсы и займусь постановкой мин у японских портов. Им-то уж точно не нужно производить досмотр и выяснять, чего больше на борту судна — разрешённого груза или контрабанды. А то чёрт знает что. Мало того, ещё и японские торговые суда приходится отпускать, потому что они везут груз в нейтральные страны.

Хм. С другой стороны, я могу и не проявлять излишнюю активность. Как бы то ни было, а старуха уже подвинулась. Ну хотя бы потому, что мне однозначно удалось спасти три броненосца и два крейсера, разоружившиеся в Чифу. Эти точно уже не погибнут и после войны встанут в строй. А вот по отношению к кораблям, ушедшим во Владивосток, такой уверенности нет. С ними ещё имеются варианты.

Не то чтобы я теперь могу отойти в сторону, но появилась возможность вплотную заняться модернизацией подводных лодок. На фоне моих успехов и дальнего похода, послужившего достойными ходовыми и боевыми испытаниями, теперь казна наверняка раскошелится на переделку как минимум трёх подводных лодок.

В крайнем случае можно обратиться за протекцией к великому князю. Хотя, скорее всего, хватит и авторитета Скрыдлова. Нужно же старичку примазаться к моим успехам. Объявит, что всё производилось по его приказу и под непосредственным патронажем. Выкатит в качестве доказательств впечатляющий поход «Ската». Вернее, я и сам этим уже озаботился, отсняв несколько часов видеоматериалов. А картинка выглядит куда наглядней и убедительней.

Мастерские Суворова вполне управятся с модернизацией до мая. Нужно только закупить и доставить всё необходимое из Америки до апреля, что вполне возможно, причём сначала на Балтику, а после по железной дороге. Времени для этого более чем достаточно, и рабочие купца уже успели набить руку, а заказы ему сейчас как нельзя кстати. Глядишь, всё сложится удачно, и мы сумеем вывести лодки к Цусимскому сражению. Но главное — получим неслабый шанс сорвать японскую десантную операцию на Сахалин.

— Ваш бродь, право двадцать, неизвестное судно, — внезапно доложил Казарцев.

Я посмотрел в указанном направлении и у самого горизонта увидел слабо различимые очертания какого-то корабля. Из-за пасмурной погоды заранее обнаружить дымы не получилось, опять же, их прибивает к воде, и чёрный шлейф низко стелется практически над самыми волнами.

— Вижу. Вроде бы не военный корабль, — с сомнением произнёс я.

Современные военные корабли всё больше походят на утюги, этот же имел плавные очертания и высокие борта. Но, с другой стороны, он вполне мог оказаться вспомогательным крейсером. А это как бы тоже вполне себе серьёзный противник. В среднем вооружение таких кораблей состоит из парочки пяти или шестидюймовых орудий и шести трёхдюймовок. С нас и последних за глаза.

Впрочем, я задаюсь этими вопросами при обнаружении любого судна. Пока не появится возможность рассмотреть его в подробностях, всякий раз исхожу из того, что это военный корабль. И всякий раз порядок действий остаётся неизменным.

— Внимание! Приготовиться к погружению! — вооружившись телефоном, отдал я команду на центральный пост.

После чего сигнальщики поспешили спуститься вниз, а следом проследовал и я, не забыв задраить люк. Все уже разошлись по боевым постам, двигатель заглох, и послышалось басовито гудение электромоторов.

— Олег Николаевич, лодка к погружению готова, — доложил Налимов.

— Погружаемся на перископную глубину.

— Есть погрузиться на перископную глубину, — отозвался старший офицер.

— Курс триста тридцать.

— Есть курс триста тридцать, — это уже рулевой.

— Поднять перископ, — скомандовал я.

И тут же послышалось гудение электромотора.

Процедура неизменная при любой встрече. Сначала установить, что за судно перед нами, после чего следует принятие решения — атака, досмотр или демонстрация флага, в зависимости от погодных условий.

Я приник к окулярам, всматриваясь в представшую панораму, которую с завидным постоянством забрасывало брызгами и заливало водой. Картинка всё время раскачивалась, да и саму лодку качало на незначительной глубине. Мне долгое время не удавалось обнаружить судно, но вскоре при очередном подъёме на волне я увидел силуэт приближающегося корабля. Орудие на носу, три по левому борту, развивающийся на мачте флаг военно-морского флота Японии.

Я увеличил кратность, благодаря чему удалось рассмотреть название. «Киншу-Мару». Мне это ни о чём не говорит. Помню название в перечне вспомогательных крейсеров, но его тоннаж и вооружение там не указывались. По виду где-то трёх или четырёхтысячник, точнее сказать не могу. Да и бог бы с ним.

— Внимание! Боевая тревога! Минная атака! — отдал я приказ.

По отсекам тут же прогудел ревун, взбадривая членов команды, поспешивших занять места согласно боевому расписанию.

— Курс двести сорок один.

— Есть курс двести сорок один, — отрепетовал рулевой.

И тут же я ощутил, как «Скат» начал разворачиваться почти на девяносто градусов, чтобы начать сближаться под углом к направлению движения крейсера.