— Вот и ладушки. Тогда пошли, нечего время терять.

Мы направились в сторону порта, но, не доходя, свернули к сгоревшим складам. От них остался лишь кирпичный остов, но это и неважно. Зато в заросшей бурьяном куче мусора удалось спрятать сменную одежду, ну и укрыться за закопчёнными стенами, случись кто посторонний.

От складов двинули, уже придерживаясь отбрасываемых теней и избегая освещённых улиц. Не то чтобы прямо крались, но и не отсвечивали лишний раз.

Консульство располагалось в небольшом двухэтажном здании, обнесённом невысоким кованым забором. Вполне достаточно, чтобы сторожевые псы не выбрались на улицу, пугая прохожих. Но человека, вознамерившегося перемахнуть через эту преграду, она точно не остановит. Вот и для меня препятствием не стала.

Я с лёгкостью перебрался во двор, пока Вруков наблюдал за казаком, устроившимся на лавке, зажав между коленей шашку и пыхтя папироской. Ту-то непрошеного гостя и должны были повстречать четвероногие сторожа. Однако ночь продолжала хранить тишину, а я беспрепятственно подобрался к самым окнам.

Первую собаку нашёл у стены дома. Она лежала, положив лобастую башку на вытянутые лапы и мерно вздымая бока. Однозначно глубоко и надолго заснула, не представляя никакой опасности. С другими четвероногими сторожами картина наверняка схожая, главное, не нашуметь и не привлечь внимание охранника.

Телеграф находится во внутренней комнате первого этажа, лишённой окон. Так куда проще обеспечить сохранность. Окна первого этажа забраны в решётки. Вообще при полном небрежении безопасностью данный момент меня удивил. Но я просто принял это как данность и, обойдя здание, вышел на задний двор, где обнаружился небольшой садик и сарай для инвентаря, к крыше которого приставлена лестница.

Её высоты оказалось достаточно, чтобы подобраться к окну в коридоре второго этажа. При посещении днём я побывал там и открыл щеколды, прикрыв створки. Теперь же просто распахнул их и перебрался через подоконник. Консульство встретило меня полной тишиной, благо персонал проживал вне его, на съёмных квартирах. Поэтому скрываться особой надобности нет, хотя и от излишнего шума лучше воздержаться.

Спустился на первый этаж и остановился перед запертой дверью, обитой железом. Через специальные ушки продета бечёвка со свинцовой пломбой. Пластилин уже изобрели, но до использования его для опечатывания пока не додумались, вот и пользуют старый способ. А мне теперь ходить с пломбиратором вместо компактной печатки. Впрочем, грех жаловаться. И вообще хорошо, что у меня абсолютная память, благодаря которой я без труда изготовил необходимую матрицу.

Сорвав пломбу, извлёк отмычку и подступился к замочной скважине. Я много чего нахватался за время своих путешествий по мирам. Что-то постигалось на собственной шкуре через не могу и ну его к Бениной маме. Другое я изучал целенаправленно, если не на практике, то хотя бы в теории. Профессии взломщика я обучился целенаправленно. Не сказать, что теперь могу называться медвежатником, но многие замки мне поддаются без особых усилий. К примеру, с этим я управился настолько быстро, словно у меня в руках был ключ.

Войдя, притворил за собой дверь и включил свет, ничуть не опасаясь быть обнаруженным. Комната глухая, имеет только вход. У стены напротив примостился телеграф. Справа запертый и опломбированный высокий стальной несгораемый шкаф. Там хранятся шифровальные книги и другая секретная документация. Если потребуется, то и этот замок против меня не выстоит, потому как механизм там самый обычный. Другое дело, что всё необходимое я помню и так. Есть у меня привычка совать свой нос туда, куда собака… в общем, понятно. Ну и такое дело, что я тупо ничего не могу забыть.

Запустил аппарат и, устроившись за его клавиатурой, начал печатать зашифрованную телеграмму: «Санкт-Петербург. Адмиралтейство. Срочно…».

Через пару минут закончил передачу телеграммы от имени Вирена и покинул комнату, не забыв её опломбировать. Не факт, что получится возбудить господ под шпилем настолько, чтобы они родили приказ о прорыве порт-артурского отряда в Чифу с последующим разоружением. Но если не получится, тогда организую входящее сообщение с соответствующим распоряжением. Технически устроить это сложнее, однако оно того стоит. Ну а если не выгорит и в этот раз, тогда я умываю руки.

Мне, конечно, хочется показать старухе фигу и перевернуть тут всё вверх дном. Но я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что без нормальной предварительной подготовки максимум из возможного — это хоть какие-то изменения. И таковыми я для себя наметил срыв захвата Сахалина. Ну и как вариант, сбережение какой-то части кораблей флота Тихого океана. Второе необязательно. И хотя в этом направлении что-то уже сделано, не факт, что мне удастся довести начатое до конца…

— Ну как, ваш бродь, получилось? — спросил Казарцев, стоило мне перемахнуть через забор.

— Ну, телеграмму-то я отбил. А вот получилось или нет, мы узнаем чуть позже. Зови Тимофея и уходим.

— Слушаюсь.

Всё так, о своей задумке я поставил в известность Казарцева и Врукова. Ну не получается вообще никому не доверять. Если со Стесселем и Фоком мне удалось разобраться в одиночку, то тут потребовались помощники. Как минимум нужен был кто-то на стрёме.

— Ваше благородие, за время вашего отсутствия на лодке происшествий не случилось, материальная часть исправна, люди здоровы и все на борту, — встретил меня докладом боцман, принявший собачью вахту.

— Вольно, Андрей Степанович. Готовь лодку к отходу, —приказал я.

— Есть готовить лодку к отходу, — коротко ответил тот.

Я слишком часто бываю в Чифу, а потому не лишнее выходить в самое неожиданное время, чтобы не подловили самураи. То, что я им как-то навалял на здешнем рейде, боюсь, им в прок не пошло. У них ведь за спиной большие дяди стоят, на которых наши всё время оглядываются. Так что лучше самим о себе позаботиться.

Иногда достаточно присутствия

— И что тут у вас творится, Аркадий Петрович? — окинул я взглядом картину полного разгрома.

— А сами не видите? — невесело хмыкнул Горский.

Я видел. И представшая картина не внушала оптимизма. Огромные воронки, которые никак не могли быть от шестидюймовок. Либо японцы каким-то образом умудрились подвести к крепости осадные мортиры, либо тут отметился главный калибр броненосцев. Причём на подходе я не смог не обратить внимание на то, что в этот раз с точностью оказалось не очень. Как результат, досталось и Невским мастерским, и даже левому крылу инфекционного госпиталя.

— И всё же, — попросил я.

— Японцы решили показать, кто владеет морем, и повторили бомбардировку из-за Ляотешаня. Наша береговая батарея шестидюмовок на том направлении не больно-то им помешала. До минного заграждения они не дошли. Три эскадренных броненосца два часа утюжили крепость. И на этот раз Тигровому оказали особое внимание.

— Лихо.

— Ещё бы. И в этой связи, Олег Николаевич, очень хорошо, что Смирнов протянул с погашением кредита до вашего отъезда. Сейчас же я предлагаю вам не горячиться и не проворачивать с комендантом операцию по снятию наличных. Понятно же, что самураи сделают всё, чтобы наши мастерские не смогли возобновить свою работу. К слову, из-за обстрела мы подсадили козла в последнюю вагранку. Таким образом всё ещё продолжавшая работать литейня умерла окончательно.

— Полагаю, что нам нужно всего лишь найти более или менее безопасное место, и в течение месяца мы сумеем восстановить производство. Скажем, в южной оконечности Западного бассейна. Есть там участок, куда не долетит ни один снаряд. Одно сплошное мёртвое пространство. Правда, там даже во время прилива воробью по колено, а подъездных путей нет и вовсе. Но полагаю, можно будет что-то придумать.

— Не думаю, что крепость продержится столько. А вот в чём я уверен, так это в том, что вам следует распорядиться этими деньгами с куда большим толком. К примеру, потратить их на модернизацию хотя бы ещё одной подводной лодки. Как по мне, то от этого толку выйдет куда больше.