— Мне так и сказали, что не почитаешь старших. Ладно, во имя Рода…

Он протянул руку в мою сторону, я напрягся, старик то ли колдун, то ли чародей, с руки сорвалась крохотная искра. Меня со страшной силой швырнуло, я бы летел, не знаю, с версту, если бы не каменная стена за спиной.

Меня ударило и прижало так, что затрещали кости. В глазах потемнело, я крикнул мысленно:

— Мата… можно!

Наверху коротко и страшно блеснули один за другим три лазерных импульса. Грудь моя расширилась, жадно хватая воздух, чародей всё ещё стоит шагах в пяти от меня, голову задрал к небу, в глазах скука и усталость.

Импульсы ударили снова, волосы на голове колдуна зашевелились, даже слегка взметнулись, но снова послушно опустились на место и больше не сдвигались, словно превратились в камень.

Он обратил на меня скучающий взор.

— Мальчишка…

Я выхватил оба глока и со страхом и наслаждением всадил в него по две пули. Он поморщился.

— Это что у тебя за пистоли?

Я молча выпустил в него оба магазина, затем выхватил меч и, мигом оказавшись перед ним, с силой ударил в голову и не поверил глазам: сверхпрочное остриё, заточенное до невероятной в этом мире остроты в один атом, высекло искры, ударившись в висок, отскочило, едва не вывернув мне кисть.

— Да что ты за гад…

Чувствуя как меня трясет уже не страх, а настоящий ужас, остервенело рубил в голову, по плечам, рукам, стараясь нарастить темп, но старик даже не отмахивался, лишь печально смотрел, что вот зря потревожили его покой, могли бы и сами, что за молодежь пошла.

Вздохнув, он протянул руку ко мне, я даже не успел глазом моргнуть, как он ухватил меня за грудь, вместе с рубашкой прихватив и кожу, с силой ударил о стену, остановился, всматриваясь в моё лицо, в выцветших глазах проступило слабое изумление.

— А ты крепче, чем кажешься, щенок!

Он ударил ещё несколько раз, в голове помутилось, регенерация не успевает сращивать ломающиеся кости. Кровь выбрызнула у меня изо рта, пришла дикая боль, которую не успевает купировать организм.

Выронив бесполезный меч, я выдернул из ножен тесак и с силой ткнул его в бок. На лице колдуна проступила глумливая улыбка.

— Меч у тебя зачарован, — сказал он со слабым интересом, — а в твоем ножике силы совсем не чувствую. Да и ты оказался не так крепок, как рассказывали…

В глазах уже мутится, голова трещит от боли и вот-вот расколется, я выплюнул кровь изо рта, хотел что-то сказать, но уже ни язык, ни руки не повинуются, как и всё тело.

Я смутно чувствовал, как его рука разжалась, я рухнул на мокрую землю, потом через пару долгих минут, услышал молодой весёлый голос:

— Здорово тебя, парень, отделали!.. Подняться можешь?

Я сфокусировал глаза, передо мной во весь рост стоит молодой мужчина с лихо закрученными усиками, в широкополой шляпе с пером, где поля хвастливо заломлены набок, плащ короткий, как у мушкетёров, брюки синего цвета, а сапоги высокие, чуть выше колен, ботфорты.

Сапоги я рассмотрел лучше всего, моё лицо на уровне их подошв, ещё увидел за этими сапогами распластанное тело старого колдуна. Он не подаёт признаков жизни, а под ним расплывается тёмная лужа крови.

Стиснув челюсти, я кое-как поднялся, опираясь на стену. Мужчина смотрел на меня с весёлым любопытством, свой меч, больше похожий на шпагу, вытер о плащ колдуна и аккуратно вбросил в ножны.

— Похоже — произнёс он с некоторым торжеством в голосе, — я вовремя. Позвольте представиться, Отто фон Меттерлинк, маг третьего уровня.

Я сказал, тяжело дыша:

— Спасибо… Вообще-то… я и сам бы…

Он усмехнулся.

— Не сомневаюсь, хотя это потребовало бы от вас… чуточку больше усилий.

— Я барон Вадбольский, Юрий Васильевич…

Он церемонно поклонился, глаза его озорно поблескивали.

— Да, я слышал. Рад оказаться в нужное время.

Я осторожно поинтересовался:

— Вы случайно проходили мимо… или…

— Вы всё замечаете, — сказал он с одобрением. — Нет, меня попросил князь Балтийский присмотреть за вами. Самое смешное, мне с неделю тому предложили очень хорошие деньги за ваше… устранение, скажем так. Я ответил, что подумаю, что-то в этом заказе показалось странным, а на следующий день князь попросил приглядеть за вами. А если что, то могу помочь. Увидев вашу, где ваш противник бесчестно применил магию, ведь вы не маг, я вмешался, тем самым отняв у вас победу.

Я вяло отмахнулся.

— Вот и хорошо, что отняли. Я вообще драться не люблю, особенно когда сам получаю то в морду, то по морде.

Он прислушался, лицо стало серьёзным.

— Нам лучше уйти, сейчас сюда прибегут полицейские.

Я кивнул на тело колдуна.

— Он точно мёртв? Мне показался вообще бессмертным.

— Точно-точно, — заверил он. — Он сильный маг, очень сильный. Я не слабый, но, боюсь, мог бы не сладить. Моя дворянская честь сейчас запятнана, мой удар в спину был бесчестным…

— Бесчестье легко смыть, — возразил я. — К тому же убить бесчестного разве бесчестье?

В дальний конец переулка вбежали двое полицейских, Меттерлинк вздохнул, явно приготовившись давать объяснения, но я шепнул:

— Ближе к стене… Пусть бегут.

Метерлинк не понял, но послушался, полицейские пробежали мимо и остановились над распластанным телом.

Я потащил своего спасителя к выходу из переулка, чуть пробежали по улице, он сказал тихо:

— Так вы всё-таки маг?

— Вы видели какой из меня маг.

— Но Покров Незримости, гм…

Впереди показалась коляска с дремлющим на козлах кучером, я сбросил с нас стелс-режим, Меттерлинк помахал рукой, и через пару минут мы уже устроились на мягких сиденьях.

Всё это — иллюзия. Величайший обман, который я когда-либо совершал.

Я сидел в своей лаборатории, глядя на ряды склянок. В одной — будущее обезболивающее, в другой — новый рецепт духов. И я знал точную формулу и того, и другого.

Все открытия вплоть до двадцать первого века шли за счет скрупулезного и нудного перебора тысяч вариантов, преодоления неимоверных сложностей. А у меня… у меня есть шпаргалка. Составы бездымного пороха, формулы лекарств, моём времени всё раскрыто и опубликовано. Наилучшая технология. Мне даже мышки для тестирования не нужны, полученный экстракт сразу запускаю в дело.

Стыдно признаться, но моя «парфюмерная промышленность» приносит доходов больше, чем лекарства. Лекарствами я стараюсь не светиться, а вот средство «для молодости кожи» и «повышения мужской силы» уходит на ура. Графиня Кржижановская их рекламирует, добившись невероятного успеха. Даже моё средство от головной боли, и то женщины расхватывают потому, что от него румянец ярче, а глазки блестят. Вот она, истинная цена прогресса — в тщеславии и жажде вечной молодости.

Я — мошенник. Гениальный мошенник, продающий будущее, словно крепкий коньяк. Знаешь, что от него плохо, но тянет. А настоящие, как князь Юсупов, хороши, как торт: красивый, сладкий, вкусный… но тошнит от их бессилия и пустой красоты.

Меня вывел из размышлений резкий стук в дверь. Дела. Всегда какие-то дела.

Сюзанна вошла в кабинет с той странной усмешкой, по которой я никогда не мог понять — довольна она или злится.

— Княжна Ольга, оказывается, очень хороший клавесинист, — объявила она.

— Чё это? Надеюсь, приличное? — насторожился я. — Хотя это же боярская дочь…

— Вадбольский, перестань. Она даже велела клавесин фирмы Киркман, лучшую модель в Европе, перетащить из гостиной в свою комнату. Играет на нем ежедневно.

— Да ладно, — искренне удивился. — Если и играет, то разве что в карточного «дурака». Она же дура!

— Ну, почему обязательно дура? Только потому, что с тобой поссорилась?

— И это тоже! — Я сдвинул плечами. — Кто же со мной ссорится в своём уме?

Сюзанна подумала и хитро улыбнулась.

— Мы с тобой тоже вначале цапались. А теперь вот я твой финансовый директор. Мне кажется, она вовсе не рвётся обратно к Долгоруковым. Давай оставим её до ужина?