— Ещё раз, — с видимым безразличием приказал Ларин, обращаясь к охраннику. — От начала и до конца. Не торопись.

Пока Геннадий, заикаясь и путаясь, снова пересказывал историю про яйца, маски смешариков и удар прикладом, Ларин погрузился в свои мысли. Найти нападавших нужно обязательно. Даже если это залётные гастролёры, их необходимо вычислить и сделать примером для остальных. Такой беспредел нельзя оставлять без ответа. Иначе по нему, Ларину, начнут ездить все кому не лень.

Но куда хуже был второй вариант — если это кто-то из местных. Если окажется верным он, значит, почва под ногами начинает колебаться. Его перестают бояться. Значит, он расслабился, размяк, стал слишком «цивилизованным». Нужно будет напомнить всем, кто в городе хозяин. Так, для профилактики. Не жестить, но, чтобы было доходчиво.

Когда охранник закончил, Ларин кивнул лысому. Тот пробормотал что-то невнятное про машину, про ослепляющий свет фар, про выстрелы навскидку. Ничего нового. Потом слово взял смышлёный — лидер этой пятёрки. Он говорил уже чётче и пытался даже анализировать.

— Мужик бил со знанием дела, — говорил он, избегая смотреть в глаза Ларину. — Чувствовалась школа. Но… не как у бывалого. Как у того, кто знает теорию, но на практике применял нечасто. Или… или притворялся. Стрелял метко. Очень. Но оружие — травмат, не боевое. Мне показалось, что у него не было цели нас убить, он просто хотел вывести нас из строя.

Ларин слушал, полузакрыв глаза. Интересно, но не критично. Пока Костян говорил о технике, Ларин мысленно перебирал старые обиды, возможных мстителей. Список был длинный, но большинство имён в нём уже давно стёрлось — буквально. Костян продолжал, и вдруг Ларин услышал то, что заставило его пальцы вцепиться в подлокотники.

— … а на прощанье он сказал фразу…

С дивана вскочил Азамат:

— Опять эту хрень про «прошлое» затирать будешь? Да гонево это всё! Я всех врагов давным-давно своим свиньям скормил! А тех, кого не удалось на корм пустить — утопил, закопал и в бетон закатал! Полгорода на их костях выросло, я не шучу! Некому за мной идти! Никто не осмелится!

Ларин заметил, что, хотя Азамат и старался кричать уверенно, в его голосе проскальзывал страх. Похоже, он сам в это не до конца верил. Видимо, допускает шанс, что кого-то всё же упустил. Или недодавил.

— Как именно звучала фраза? — уточнил Ларин, глядя на смышлёного.

Тот зажмурился, вспоминая.

— Дословно она звучала так: «Передай своему настоящему хозяину, что прошлое идёт за ним, чтобы собрать долги».

Ларин не дрогнул, но внутри что-то холодное и тяжёлое опустилось на дно желудка. Вот оно. То самое слово, которое царапало подсознание всё это время. «Настоящему». А кто здесь настоящий хозяин для этих шестёрок? Азамат? Нет. Он ширма, исполнитель, громкий и визгливый. Один из ключевых, да. Но не главный. Все приказы, весь расчёт исходили отсюда, из этого кабинета. От него, Виталия Тимофеевича Ларина.

Послание было адресовано ему? Кто-то из прошлого, кого он упустил? Или это всего лишь блеф, попытка запутать следы, отвести глаза в сторону от каких-то старых разборок Азамата?

Ларину стало душно. Он потянулся к стакану с водой, сделал глоток. По его спине, от копчика до затылка, пробежал холодный, липкий холодок.

К столу внезапно подскочил Азамат. Он упёрся руками в полированную столешницу и подался вперёд.

— Бл* буду! — выдохнул он хрипло. — Это те кенты, которые развели моих идиотов в школе! Учителя эти. Они ж деньги мне сегодня вернули! А совсем недавно ссались, потому что не было у них денег! Говорю, нужно их брать, жёстко допросить, а после — кончить, чтобы другим неповадно было!

Ларин медленно поднял на него глаза и насмешливо фыркнул.

— Азамат. Ты хочешь сказать, что твоих бойцов, — он мотнул головой в сторону избитой пятёрки, — уделали бабы и парочка школьных задротов? Тот, кто бил, судя по описанию, действовал как профессионал. Учителя? Ты серьёзно?

Азамат зло сверкнул глазами, сжал кулаки, но возразить не посмел.

— Тогда что будем делать? — просипел он, отходя от стола. — Оставим ментам это дело? Пусть они разгребают?

Ларин задумался, постукивая пальцами по столу. Оставлять всё на самотёк было глупо и опасно. Полиция, могла докопаться до чего-то лишнего. Или вообще не докопаться ни до чего. Но и лезть напролом, устраивать резню, тоже было нельзя — лишний шум, лишнее внимание. Нужен был баланс. Контроль.

— Значит так, — начал он, отчеканивая слова. — Официально — дело пусть разгребают менты. Ты и твои люди в это дело не лезете. Никаких самосудов, никаких намёков. Но. Вы приглядываете. Внимательно. Оказываете всяческое содействие полиции, — он подчеркнул эти слова, глядя прямо на Азамата. — По-дружески. Информацией, например. Понял?

Азамат нехотя кивнул, но в его взгляде читалось разочарование. Ему хотелось крови, быстрой и шумной расправы.

— Что касается учителей… — Ларин сделал паузу. — Отправь к ним парочку людей. Посмышлёнее, чем эти. Не гопников, а тех, кто умеет думать и наблюдать. Пусть ведут их. Незаметно. Днём и ночью. Пусть записывают всё: с кем встречаются, куда ходят, о чём говорят. Но, Азамат, слушай меня внимательно. Трогать их не смей. Пока что. Только наблюдай. Ни одного лишнего шага, ни одного звонка с угрозами. Чистая разведка.

Он замолчал. Потом наклонился и с угрозой в голосе добавил:

— Но если твои люди увидят хоть что-то… хоть намёк на связь с этим делом… Тогда, Азамат, сделаешь так, что этим учителям ад покажется раем. Понятно?

Азамат непроизвольно облизал губы, потёр ладони, а затем на его лице появился кровожадный и нетерпеливый оскал, который Ларин знал слишком хорошо. Оскал шакала, которому пообещали кусок мяса, если он будет послушен.

Школа.

Приятное послевкусие от удавшегося урока быстро испарилось, стоило мне выйти в коридор и распрощаться с Елизаровой. Теперь нужно было решать проблемы другого характера.

Я собирался найти своих союзников по вчерашнему приключению и успокоить их. Толик, судя по утренним конвульсиям, был уже на грани. Да и Наталья Михайловна с Тамарой Дмитриевной своим поведением могли привлечь ненужное внимание. Только Алёнушка держалась молодцом, но и ей не помешало бы чёткое понимание дальнейших действий.

Главный вопрос сейчас был в алиби. Нужно срочно согласовать одну версию на всех. Пока шёл, подумал о Камелии. Можно сказать, что вчерашний вечер мы провели у неё. Но это означало втянуть в эту авантюру ещё одного человека, причём далеко не факт, что она согласится покрывать нас, узнав правду.

План был откровенным дерьмом, но других идей пока не возникало. Нужно было собрать совет в учительской и всё обсудить. Но жизнь, как обычно, внесла свои коррективы.

Дверь в учительскую скрипнула на своих несмазанных петлях. Войдя внутрь, я остановился на пороге. Мои союзники уже были здесь в полном составе и сидели за большим столом.

Наталья Михайловна была бледной, но выглядела она упрямой, плотно поджимала губы, будто не хотела сказать чего-то лишнего. Тамара Дмитриевна сидела с неподвижным, застывшим лицом. Алёнушка же вообще уткнулась в какую-то книгу и лишь краем глаза бросила на меня быстрый, панический взгляд. Толик сидел, опустив голову, и от волнения теребил свою кепку в руках.

Напротив них, спиной ко мне, сидели двое в полицейской форме.

На скрип двери они обернулись. Первого я не знал. Он был постарше, лет пятидесяти. А вот второго узнал сразу, хоть и видел его только на фотографии в доме Камелии.

Василий Харченко в жизни выглядел моложе, чем на снимке, но смотрел он так же. Те же цепкие, внимательные глаза, тот же прямой, оценивающий взгляд.

Пока они разглядывали меня, Наталья Михайловна отчаянно заморгала и еле заметно пошевелила губами, пытаясь что-то сказать без слов. Но расшифровать её пантомиму я не успел.

— Это и есть Егор Викторович? Пятый участник вашей… компании? — спросил тот, что постарше.