— Старлей, — осторожно начал он. — А если это и в самом деле не просто ограбление? Если это… ну, как в кино, кто-то сводит счёты, но маскируется под глупое ограбление?

Кротов тяжело вздохнул, словно устав от наивности всего мира.

— Харченко, запомни: 90% преступлений — тупые и простые. Люди дерутся, воруют, убивают из-за бабла, ревности и по пьяни. Не ищи сложных схем, где можно обойтись простыми. Скорее всего, это конкуренты Бикбулатова решили под шумок садануть по точке. А маски нужны были для того, чтобы свидетели запомнили клоунов, а не их рожи. Всё.

Выходя из конторы и глядя на жёлтую ленту, трепетавшую на ветру, Василий чувствовал, что старший сержант не прав. Вернее, он прав по-своему, но в этом деле была какая-то неуловимая загадка. И чем больше нюансов он узнавал, тем сильней в этом убеждался.

Он сел в машину, достал блокнот и начал записывать свои мысли, пока они не выветрились: «Маски (Смешарики) — намеренный абсурд. Яйца — нестандартный подход, возможно, импровизация. Фраза про „прошлое“ — личный мотив. Розовая ткань (женская?). Травмат (не боевое оружие) — не хотели убивать? Цель — деньги + послание Азамату».

Кротов, заведя мотор, бросил быстрый взгляд на его записи.

— Теории строить будешь потом. Сначала нас ждёт опрос свидетелей, просмотр записей с соседских камер, если найдутся, изучение биографии пострадавших «активчиков». Рутина. Она, новичок, и ловит преступников.

Василий захлопнул блокнот и уставился в окно. С сержантом отчасти он был согласен, но лишь отчасти. Василий на своём опыте не раз убедился, что чутьё или интуиция зачастую помогают нащупать самую маленькую, едва уловимую тропку, которая приведёт к истине. И с этим делом было не всё так однозначно, как говорит Кротов.

— Спокойно, — сказал я, глядя, как к нам приближается гаишник. — Главное, не паниковать. Никаких резких движений, никакой суеты. Смотрим в окно как ни в чём не бывало.

— Да как же не паниковать? — прошипела с заднего сиденья Наталья Михайловна, прижимая к груди розовое чудовище. — У нас полная машина улик, Егор Викторович! Деньги, маски, оружие…

— Глубокий вдох и выдох, Наталья Михайловна. Главное, молча, — отрезал я, не оборачиваясь.

Тамара Дмитриевна, бледная, как полотно, потянулась к кнопке и стала опускать стекло. Собравшись с мыслями, она вымученно улыбнулась и поздоровалась:

— Добрый вечер.

Гаишник, молодой парень с аккуратными усиками, склонился к окну, приложил руку к козырьку.

— Добрый вечер. Старший лейтенант полиции Леонтьев Алексей Игоревич, инспектор ДПС ГИБДД по городу Новочепцку. Ваши документы, пожалуйста.

Я покосился на радио. В голове некстати заиграла мелодия песни однофамильца инспектора.

Тамара Дмитриевна потянулась к бардачку за документами, а инспектор наклонился к окну, и луч его фонарика скользнул по салону. Замер на наших синих робах, скользнул по моей балаклаве, которую я успел стянуть и сунуть под ногу, но краешек всё равно торчал. Он пригляделся к Тамаре Дмитриевне, и его брови поползли вверх.

— Тамара Дмитриевна? — тембр его голоса изменился, лишился всей строгости, став почти мальчишеским. Луч фонарика замер, освещая бледное и испуганное лицо женщины. — Это вы?

— Алексей? — недоверчиво переспросила Тамара Дмитриевна, прикрывая глаза от слепящего луча. Инспектор спохватился и выключил фонарик. Женщина всмотрелась и облегчённо улыбнулась. — Господи, ну надо же! Леонтьев! Я тебя сразу не узнала!

Она протянула ему права и техпаспорт. Он взял их, но стал листать, почти не глядя, машинально и больше для вида.

— Я, — улыбнулся он. — Сто лет вас не видел. Надо будет как-нибудь навестить родную альма-матер. Как ваши дела? Как школа в целом?

Тамара Дмитриевна пожала плечами и издала короткий смешок, мол, знал бы ты, Алексей, какие тут дела творятся.

— Дела… да нормально дела, — выдала она. — Дом, работа, дети, домашки. Всё, как обычно. А вот школу нашу грозятся закрыть. Здание аварийное, денег на ремонт нет. Вот так.

— Да вы что⁈ — искренне удивился инспектор, поправляя фуражку. — Как же так… Жаль. Очень жаль.

— Да, — протянула Тамара Дмитриевна, и в разговоре возникла неловкая пауза, которую оборвала сама же Дмитриевна. — А мы вот с коллегами на небольшой сабантуйчик собрались. Там сзади Наталья Михайловна сидит…

Наталья Михайловна высунулась в просвет между сиденьями и приветливо улыбнулась.

— Леонтьев, здравствуй. Формула решения квадратного уравнения?

— Чё? — завис инспектор.

— Время идёт, а ничего не меняется. Стандартный ответ, — хохотнула Михайловна.

— Наталья Михайловна! — вытянулся по школьному гаишник. — Ну вы, как всегда. Здравствуйте! Рад видеть вас и даже скучаю по вашим опросам, — разулыбался он. — Но редко.

Наталья Михайловна спряталась обратно на заднее сидение, а вместо неё выползла Алёнушка.

— Лёшик, привет! — сладким голосом пропела она и улыбнулась. — Как жизнь?

— О, а это Алёна Георгиевна, — представила её Тамара Дмитриевна. — Ну ты должен её помнить.

Инспектор Леонтьев будто сжался. Он быстро кивнул, пробормотал «здравствуйте» и отвел глаза, уставившись на документы так, словно пытался прочесть на них санскрит.

Лёшика спасла Тамара Дмитриевна, которая ткнула Алёнушку в лоб, заставляя ту скрыться с глаз долой и не смущать народ.

— А это Егор Викторович. Преподаёт русский и литературу, — продолжила представлять нас всех Тамара Дмитриевна. Я коротко кивнул, стараясь выглядеть как уставший после родительского собрания педагог. — И… Анатолий. Наш школьный охранник.

Толик, уткнувшись лбом в спинку переднего сиденья, просто поднял руку в немом приветствии. Леонтьев поздоровался и с нами, видимо, окончательно сбитый с толку этим калейдоскопом знакомых и не очень лиц. А затем он с явным облегчением вернул документы Тамаре Дмитриевне.

— Ну, всё в порядке. Проезжайте. Только номера у вас грязные, Тамара Дмитриевна. Совсем не видно. Протрите, а то так на каждом посту останавливать будут. Я, собственно, поэтому и сигнал дал — думал, машина безномерная.

— Ой, батюшки! — ахнула Тамара Дмитриевна так искренне, что даже я поверил. Тот, кто эти самые номера и пачкал старательно. — Ну надо же! Совсем забыла! После этих дождей…

Достав из бардачка пачку влажных салфеток, она выскочила из машины и с усердием принялась тереть номерные знаки.

Леонтьев стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Его взгляд снова скользнул по салону, по нашим робам.

— Одежда у вас… интересная, — заметил он. — Ремонт?

Тамара Дмитриевна замерла с салфеткой в руке и беспомощно посмотрела на нас.

И тут из окна снова высунулась Алёнушка. Она успела расстегнуть верх робы, являя миру внушительное декольте, игриво поправила волосы и беззаботно проговорила:

— А у нас дресс-код такой, Лёшик. Тематическая вечеринка. Вот сегодня вечер мастеровых: маляры, штукатуры, сантехники. Весело! — она улыбнулась и подмигнула. — Скоро, кстати, будет тема полиции. Хочешь, приеду и покажу свой костюм? Форма, фуражка… Разрешу тебе снять с меня погоны.

Инспектор Леонтьев резко кашлянул, покраснел так, что это было видно даже в свете фар, и сделал шаг назад к своей патрульной машине.

— Ну, я… вы уж там… аккуратнее на дороге. Счастливо оставаться!

Он ещё что-то невнятно пробурчал на прощание и почти бегом ретировался к машине. Наталья Михайловна смерила укоризненным взглядом Алёнушку, а вот Толик, наоборот, посмотрел заинтересованно.

Тамара Дмитриевна влетела обратно в салон, завела двигатель, и мы тронулись, стараясь не делать резких движений. Проехав метров пятьсот, она свернула в первый же тёмный переулок и заглушила мотор, чтобы перевести дух.

— Блин, — выдохнул Толик, вытирая лоб. — Я, кажется, обос… то есть, очень испугался.

— Молодец, Алёна Георгиевна, — похвалил я, оборачиваясь к ней. — Выручили. А он чего такой стеснительный? Словно школяр.

Алёна усмехнулась.