Не торопясь проникать через запертую дверь, от которой веяло артефактной угрозой (но не сильно), сначала я прошлась по реанимационным палатам, отметив, что их всего шесть, но пациентов четверо и все молодые парни и девушки. Точнее три парня и одна девушка. Всем чуть за двадцать, все маги, внешних повреждений не видно, так что навскидку диагноз не поставить.

Исключительно любопытства ради дождалась обхода на следующее утро и, нагло заглядывая в планшет лечащего врача, с которым он ходил по палатам, без труда выяснила, что все четверо попали в жесткий замес с участием сущей. Точнее под их атаку. И так как скорее всего их не видели и не умели противостоять подобному противнику, то их серьезно потрепало до того, как пришла помощь.

Закончив обход в реанимации, врач отправился в паллиативное крыло и я, пользуясь моментом и тем, что во время открытия двери воздействие защитного артефакта стало слабее, на свой страх и риск проникла за ним следом, продолжая ощущать тревожность, но не более того. Ага… То есть вреда от подобных артефактов нет. Ну или его заряд на исходе. Вот бы узнать о них больше!

Тем временем целитель зашел в одну палату, где лежал ужасно бледный худощавый парень и, побеседовав с сиделкой, выписал в обходный лист свежие жизненные показатели. Скорбно поджал губы, но ничего не сказал, и отправился дальше. Я тоже юркнула за ним, для себя отметив, что парень вроде бы и маг… Но скорее всего опустошенный - я видела сияние, но не так, как у нормальных здоровых магов. А как будто тень сияния.

А потом мы вошли в следующую палату и я застыла на месте.

Да быть не может!

На кровати, подключенная к системе жизнеобеспечения, включая маску для искусственной вентиляции легких, лежала девушка, как две капли воды похожая на меня!

Хотя… не совсем.

Отойдя от первого шока и поспешив сунуть нос в планшет целителя, я выяснила, что её зовут Елизавета Андреевна Апраксина, ей двадцать три года, а ещё у неё критично повреждено магическое средоточие. Попросту выжжено дотла. То есть магом она была раньше. Но не сейчас.

Хм-м…

Присмотрелась к ней сама и, обдумав персональные ощущения, констатировала, что так и есть. Она ощущалась даже не неодаренной, а чуть иначе. Словно излишне пустой.

При этом выглядела она плохо: очень бледная кожа, пугающая худоба, обескровленные губы, тусклые светлые волосы и в целом вид умирающий и изможденный.

Не знаю, почему, но мне было искренне жаль эту девушку. Мало того, что мы невероятно похожи, пускай я и старше, так ещё и тезки по имени. Только я - Аксенова Елизавета Павловна, и лет мне уже двадцать семь.

Навсегда.

Врач уже ушел в следующую палату, дав сиделке указания поставить новый питательный раствор, а я всё стояла и смотрела на тело, уже не первую секунду ощущая непреодолимое желание избавить несчастную от мучений. Я чувствовала… Не знаю, как, но я чувствовала, что в её теле нет души. Больше нет. Её выпили. Сожрали те твари. Но тело… Тело заставляют жить.

Зачем? Неужели они не видят очевидного?

Это же так… жестоко!

Понимая, что никто не скажет мне спасибо, если я убью свою несчастную тезку окончательно, тем не менее я решалась полноценный час и только потом подплыла ближе и коснулась её руки.

И в ту же секунду что-то пошло не так!

У меня закружилась голова, под призрачными ногами покачнулся пол, перед глазами померк свет и по ощущениям меня куда-то втянуло пылесосом и пережевало, но потом…

Потом я со стоном открыла глаза и увидела перед собой обескураженное лицо сиделки.

Сморгнула.

Сиделка не исчезла…

Попыталась спросить “вы меня видите?”, но из горла вырвался лишь умирающий стон, а сиделка уже на что-то торопливо жала, а потом и вовсе сбежала.

Зато не прошло и трех минут, как в палате стало полным-полно народу, причем в первых рядах оказался сам главный врач, первым наложивший на меня сияющие руки. Запаниковав, я попыталась дернуться, но сил не хватило даже на легкое движение, а в меня уже лился исцеляющий свет, и совершенно незнакомый мужик дрожащим голосом звал меня по имени и обещал, что теперь всё будет хорошо.

А всё - это что? И кому конкретно будет хорошо?

Мысли откровенно путались, я ощущала просто нереальную слабость, не в силах вымолвить ни слова, так что всего через несколько минут, краем глаза заметив стойку с капельницей, проследила, что катетер заканчивает свой путь именно в моей руке и…

Етить вас в дугу!

Я что, вселилась в чужое тело?!

Эта мысль так сильно меня шокировала, что я… потеряла сознание. Первый раз с момента смерти.

Не знаю, сколько точно времени я пробыла без сознания, но в себя пришла уже в сумерках. Палата освещалась приглушенным светом, сиделка нашлась гораздо ближе, чем раньше, и была уже другой, а у меня на лице уже не было маски искусственной вентиляции легких, так что дышалось легко… но немного непривычно.

Сложно сказать, сколько точно дней я пробыла мертвой, думаю недели три, максимум четыре, но, кажется, за этот короткий срок просто разучилась дышать и сейчас несколько минут просто лежала и прислушивалась к своему дыханию.

Когда поняла, что глупо теряю время, прислушалась уже к остальному. Итак… Что хорошего? Я жива. Но это не точно. Если рассуждать согласно всем моим личным знаниям, куда входят тонны прочитанного фэнтези и терабайты просмотренной фантастики, я сейчас что-то вроде одержимой. Душа, захватившая чужое тело. Но опять же, я разумная душа и в этом теле я одна.

Вопрос! Могут ли меня изгнать и как не спалиться? И надолго ли я тут? Пропала ли привязка к потусторонней твари или без энергии других призраков я не проживу? Но если я жива, то могу ли я их видеть? Ох, как бы проверить? А касание? До сих пор ли оно иссушающее?

Ох, сколько вопросов!

– Проснулись, барышня? - ласково и как-то… заискивающе обратилась ко мне сиделка, только сейчас заметившая, что я открыла глаза, пускай и гляжу преимущественно в одну точку, задумавшись о своём. - Не пугайтесь, вы сейчас в клинике. Меня зовут Наталья, я ваша персональная сиделка. Позвольте рассказать вам обо всем…

А дальше она крайне аккуратно поведала мне, что я нахожусь в семейной клинике, которой руководит мой дядя. Мы с друзьями отдыхали на природе, отмечая получение дипломов, когда на нас выплыл блуждающий скверносущь.

Один.

К сожалению, к моменту, когда его сумели уничтожить, он успел натворить немало бед. И вот я здесь.

Один. Один скверносущь! Боже мой…

Пытаясь понять, действительно ли это правда, чтобы всего одна сущь натворила столько дел (а ведь я тут не одна такая!), я не забывала прислушиваться к размеренной речи Натальи и одновременно к себе. Удивительное дело, но её слова рождали в моей памяти любопытные ассоциации, словно… Я вспоминала! Вспоминала, однокурсников и учебу. Поляну. Свои действия… И даже дядю!

Это было так странно и в тоже время так своевременно, что я предпочла занять позицию стороннего наблюдателя, тем более сил на продолжительные расспросы не было, а Наталья очень быстро переключилась на процедуры и бытовые моменты.

Поменяла мне капельницу и дала попить. Пообещала, что даст и поесть, но только через час, когда закончится процедура. Невероятно деликатно выяснила, не болит ли чего, и не хочется ли, но я невнятно мотнула головой, потому что сначала хотела разобраться в происходящем чуть более плотно, чем никак.

Надолго ли я тут?

Наталья настаивать не стала и, дождавшись, когда раствор переместится из пакета в мои вены, ловко убрала капельницу и всего через несколько минут пришла ко мне с ужином. Удивила тара - подобие спортивной бутылочки с трубочкой. Ничуть не менее удивило содержимое - о-очень жидкий сладковатый кисель с ягодным привкусом. По заверениям сиделки, ничего гуще мне пока нельзя, но этот кисель полон всех необходимых питательных веществ и прочих микроэлементов, так что пойдет исключительно на пользу. И никак иначе.