Я хватаюсь за голову. Линекер падает на колени. Трибуны облегчённо выдыхают.

— Ничего! — кричит Круифф. — Продолжаем!

На пятьдесят шестой минуте — снова острый момент. Заваров красиво накрутил Чендо на левом фланге, прострелил в штрафную. Я опережаю Камачо, удар головой — Буйо в невероятном прыжке переводит на угловой.

Бернабеу начинает нервничать. Свист становится громче, но в нём уже слышится тревога.

— Давим! Давим! — орёт Шустер.

На пятьдесят восьмой минуте Мигели выносит мяч из своей штрафной. Мяч у него сваливается с ноги — и Уго Санчес на ударной позиции, метров в четырнадцати. Расстрел почти что.

Удар… Субисаррета в прыжке тянется за мячом… и достаёт! Кончиками пальцев переводит на угловой.

— Андони! — кричу я. — Красавец!

Угловой «Реала». Мичел подаёт. Мяч летит на Санчеса, тот выпрыгивает — Муньос выигрывает верховую борьбу, отбивает головой. Мяч отскакивает к Шустеру.

Бернд принимает, поднимает голову. Видит меня на правом фланге. Длинная передача — точно в ноги.

Я на своей половине поля. Передо мной — только Гордильо. Бежать, Слава! Бежать!

Гордильо пятится, не решаясь вступить в отбор. Боишься? Правильно делаешь!

Резкий рывок вправо — он дёргается туда. Перекладываю мяч на левую, ускоряюсь. Гордильо остаётся за спиной.

Штрафная. Буйо выходит на меня. За спиной топот — кто-то из защитников догоняет. Времени нет.

Удар. Низом. В дальний угол.

Буйо падает, тянется… и не достаёт!

Мяч влетает в сетку!

Один — два!

Я бегу к угловому флажку, ору что-то нечленораздельное. Сзади налетают партнёры — Заваров, Линекер, Муньос. Куча-мала у углового флажка.

Трибуны взрываются свистом и проклятиями. Сто тысяч человек орут что-то злобное, оскорбительное. Стаканы летят на поле. Только из гостевого сектора доносится рёв нескольких сотен каталонских болельщиков.

— Один! — кричит Шустер, показывая палец. — Ещё один!

До конца матча двадцать пять минут.

«Реал» занервничал. Это было видно. Чендо начал фолить откровеннее, Камачо спорил с арбитром по каждому поводу. Уго Санчес раздражённо махал руками на партнёров.

А мы наседали.

На семидесятой минуте Линекер вырвался один на один с Буйо — офсайд. Спорный, очень спорный. Гари в ярости бьёт кулаком по газону.

На семьдесят третьей — Заваров бьёт из-за штрафной, мяч проходит в сантиметрах от штанги.

На семьдесят пятой — я снова прохожу Гордильо, навешиваю на Линекера, тот бьёт головой — Буйо забирает.

Круифф проводит замену. Вместо уставшего Роберто выходит Карраско. Свежие ноги.

А на семьдесят восьмой минуте случается то, чего так боялись фаны Реала.

Шустер получает мяч на подступах к штрафной. Его сразу атакуют двое — Мичел и Македа. Бернд укрывает мяч корпусом, разворачивается, пытается пройти…

И Мичел сбивает его. Грубо, в ноги. Шустер падает.

Свисток. Штрафной. Метров двадцать от ворот, чуть правее центра.

Трибуны свистят. Шустер поднимается, отряхивает футболку. Берёт мяч.

— Я буду бить, — говорит он.

Никто не спорит.

«Реал» выстраивает стенку. Пять человек. Буйо руководит, двигает их влево-вправо. Арбитр отмеряет расстояние.

Бернд ставит мяч. Отходит на три шага. Стадион замирает.

Свисток.

Шустер разбегается. Короткий разбег, удар — мяч летит над стенкой, закручиваясь в дальний угол. Буйо прыгает, вытягивается в идеальную струну…

И не достаёт.

Мяч влетает точно в девятку!

Два — два!

Шустер разворачивается и бежит к центру поля. Лицо каменное. Ни тени эмоций. Просто работа. Мы налетаем на него, пытаемся обнять — он отмахивается.

— Некогда. Ещё один нужен.

Красавчик, понимает, что мы можем и должны их добить.

Трибуны свистят. Злобно, яростно. Но в этом свисте — страх. Они чувствуют, что победа ускользает.

— Десять минут! — кричит Круифф. — Дайте мне хорошие десять минут!

«Реал» бросается вперёд. Им нужна победа — ничья на своём поле после такого первого тайма это позор.

Уго Санчес получает мяч на линии штрафной, бьёт с разворота — Субисаррета тащит.

Бутрагеньо врывается в штрафную, падает от контакта с Мигели — арбитр показывает: играть!

Янкович бьёт издали — мимо.

Мы отбиваемся. Муньос и Шустер перекрывают центр, защитники стоят насмерть. Каждый выигранный мяч — маленькая победа.

Восемьдесят пятая минута.

Угловой у «Реала». Мичел подаёт. Бутрагеньо выпрыгивает выше всех, бьёт головой — Субисаррета в прыжке переводит на угловой.

Ещё один угловой. Снова Мичел. Подача на дальнюю штангу. Васкес бьёт с лёта — мимо!

Трибуны стонут от разочарования.

Восемьдесят седьмая минута.

Муньос перехватывает мяч в центре поля после неточного паса Македы. Отдаёт на Заварова. Саша видит меня справа, пасует.

Я принимаю мяч спиной к чужим воротам. Сразу двое за моей спиной. Чувствую их дыхание на шее.

Ребятки, ну вы чего? Если нужны автографы — подождите до финального свистка. Ложное движение в одну сторону, в другую, а потом разворот — и я врываюсь в открытую калитку между ними. Вот так вот, братцы-кролики.

Ускорение. Сзади кто-то пыхтит, чья-то рука на плече — хорошая попытка, но нет. Вырываюсь — и вот она, штрафная.

Буйо вылетает как на пожар и прыгает мне в ноги. Зря.

Легонечко подсекаю мяч — и он даже как-то лениво, издеваясь над Мадридом, залетает в ворота.

Три — два.

Я падаю на колени. Секунду ничего не слышу — только бешеный стук собственного сердца. А потом на меня обрушивается лавина.

Партнёры. Они повалили меня на газон, орут что-то на испанском, каталанском, английском. Линекер сверху, Заваров сбоку, Шустер где-то придавил мне ногу.

— Гооол! — ору я. — Гоооол!

Секунда тишины. Шок. А потом — взрыв. Свист, проклятия, вой разъярённой толпы. Сто тысяч человек не могут поверить в то, что видят. Только из гостевого сектора летит рёв каталонских фанатов.

Мы поднимаемся. Три минуты компенсированного времени. Нужно удержать.

«Реал» идёт ва-банк. Буйо бежит в нашу штрафную на угловой. Одиннадцать белых футболок в нашей штрафной.

Угловой. Мичел подаёт. Куча-мала у ворот. Кто-то бьёт — штанга! Кто-то добивает — Субисаррета в игре.

Мяч отскакивает к Муньосу. Тот выбивает далеко вперёд.

Финальный свисток.

Три — два. Мы победили.

Я падаю на газон Сантьяго Бернабеу и смотрю в небо. Холодное январское небо над Мадридом.

Мы сделали это. На их поле. Против их ста тысяч. Проигрывая ноль — два.

Мы их сделали.

Рядом падает Заваров. Потом Линекер. Потом Шустер. Мы лежим на траве вражеского стадиона и орём как сумасшедшие.

А вокруг — тишина. Сто тысяч человек молча уходят со стадиона.

И это лучший звук в мире.

Москва встретила середину января внезапной серостью. Снег, выпавший под Новый год, давно превратился в грязную кашу, а новый всё никак не ложился. Небо висело низко, цвета несвежего бинта, оно буквально кричало что до весны ещё целая вечность. Термометр за окном показывал минус три. Не мороз, а так, промозглая слякоть, от которой не спасало никакое пальто. Ветер с Москвы реки нёс сырость и запах выхлопных газов.

Григорий Васильевич Романов сидел в своём кабинете на Старой площади, просматривая утреннюю сводку КГБ.

Сводка была стандартной, двадцать страниц машинописного текста, разбитых по регионам и темам. Прибалтика, Украина, Средняя Азия. Диссиденты, экстремисты, неформальные объединения. Романов листал привычно, делая пометки карандашом на полях, пока не дошёл до раздела «Закавказье».

Кафанский район Армянской ССР. Продолжается отток азербайджанского населения. За отчётный период покинули район 347 человек. Общее число выехавших с ноября 1987 года около 3800 человек. Фиксируются случаи угроз, порчи имущества, бытового насилия. Местные органы внутренних дел реагируют недостаточно эффективно.