На экране ведущий начал обратный отсчёт. Толпа на Пуэрта-дель-Соль гудела в ожидании. Тысячи людей с блюдцами виноградин в руках, задрав головы к часам на здании почтамта. Часы показывали без минуты полночь.

— Готовы? — крикнул кто-то.

Куранты начали бить.

Первый удар. Виноградина в рот. Жую. Глотаю. Вторая. Третья. Нормально, успеваю.

Четвёртая. Пятая. Челюсти работают как бешеные.

Шестая. Седьмая. Уже тяжелее. Виноград застревает где-то в горле.

Восьмая. Понимаю, что не успеваю. Куранты бьют быстрее, чем я жую.

Девятая, запихиваю, почти не жуя. Десятая. Щёки раздуваются, как у хомяка. Это не так просто как кажется.

Одиннадцатая. Двенадцатая. Пытаюсь проглотить, давлюсь, кашляю.

Вокруг хохот. Все давятся виноградом, все смеются, у всех щёки набиты. Мишель вообще сдалась на пятой и теперь хохочет, показывая на Гари, который героически пытается дожевать остатки. Алешанко справился первым,баск, привычный к этому и теперь аплодирует остальным с ироничной улыбкой. Шустер даже не пытался, стоял в стороне с бокалом вина и смотрел на всё это с немецким недоумением.

Катя рядом тоже давится и смеётся, виноградный сок стекает по подбородку. Она вытирает его салфеткой, продолжая хохотать.

— Это… — она не может закончить фразу, — это… безумная традиция… Но весело.

— Надо было оливье под куранты есть, — выдавил Заваров с набитым ртом. — у нас опыта с ним больше.

Учитывая его набитый рот «опыта больше» звучало совсем по другому и мы с ним засмеялись.

Двенадцатый удар. Крики «Feliz Año Nuevo!». Шампанское льётся в бокалы, пробки стреляют в потолок. Объятия, поцелуи, смех.

Я наконец проглатываю последние виноградины, запиваю шампанским. Кто-то хлопает меня по плечу. Кто-то целует в обе щеки.

Восемьдесят восьмой год.

В моей прошлой жизни это был год Олимпиады в Сеуле. Год, когда сборная СССР по футболу выиграла своё последнее золото. Год, когда в Армении произошло страшное землетрясение. Год, когда Горбачёв продолжал свою ублюдочную перестройку, а Союз медленно, но верно двигался к своему концу. притом к концу ужасному. с горящими огнём межнациональных конфликтов окраинами, с национализмом, продуктовыми карточками, пустыми полками и страшной катастрофой которая для миллионов растянется очень надолго, на года.

Но здесь, в этой реальности, всё может быть иначе. Всё должно быть иначе!

Я нахожу Катю в толпе, притягиваю к себе, целую.

— С Новым годом.

— С Новым годом, Слава. — Она смеётся, обнимает меня. — Сколько виноградин ты съел?

— Кажется, все. Не уверен. Может, одна где-то внутри застряла.

Она снова смеётся.

Оркестр заиграл что-то праздничное, пасодобль, кажется. Люди потянулись на танцпол. Шампанское лилось рекой. Нуньес произнёс короткую речь что-то про успешный год, про команду, про будущие победы. Все аплодировали.

Мы танцевали до двух ночи. Потом сидели за столом с Гари и Мишель, Заваровыми, Алешанко и его женой Пилар, пили вино, разговаривали ни о чём. Ольга уже освоилась, смеялась вместе со всеми, рассказывала что-то про московские новогодние традиции. Мишель слушала с искренним интересом.

В половине третьего Катя сказала:

— Надо домой. Сашка.

Я кивнул. Мы попрощались со всеми, спустились в холл, вызвали такси.

Барселона за окном машины сияла огнями. Люди на улицах обнимались, пели, пускали фейерверки. Город праздновал. На Рамбле было не протолкнуться — толпы гуляющих, музыка из баров, смех и крики. Новый год в средиземноморском городе — это не тихий семейный праздник, это карнавал.

— Хороший был год, — сказала Катя, прижавшись ко мне.

— Да. И следующий будет не хуже.

Я смотрел на проплывающие за окном огни и думал о том, как далеко мы уехали от дома. И о том, что этот новый дом с садом и бассейном в Сан-Кугате может быть станет нашим домом очень надолго, возможно именно из него Сашка будет в школу ходить. То что это не наше «родовое гнездо» было понятно, в любом случае наш настоящий дом это Россия, как бы она не назыалась, там я закончу свою карьеру, там буду жить после футбола.

Но всё равно своя недвижимость в Испании это очень неплохо.

Странно думать о таких вещах. Я ведь всё ещё не до конца верю, что это моя жизнь. Что я — это я. Что всё это реально, а не затянувшийся сон.

Но оно реально. Ключи от дома в моём кармане. Жена рядом. Сын ждёт дома. Четыре Золотых мяча на полке. И оливье на новогоднем столе, маленький кусочек родины посреди Каталонии.

И ещё я думал о завтрашнем дне.

Потому что завтра, второго января, Эль Класико. «Реал» Мадрид на «Сантьяго Бернабеу». Первый матч нового года, и сразу наш главный и заклятый соперник.

Никаких излишеств сегодня. Никаких возлияний. Бокал шампанского и всё. Круифф предупредил ещё вчера: кто придёт на тренировку первого января с похмельем будет бегать до потери сознания, советские методы, чтоб их. Он не шутил. Йохан никогда не шутил, когда дело касалось дисциплины.

Первого днём «Барселона» летела в Мадрид.

Впереди был новый год. Новые матчи. Новые победы.

И дом в Сан-Кугате, который ждал нас после возвращения.

Но сначала — «Реал».

Всегда сначала футбол.

2 января 1988 года (суббота). 20:30. Мадрид. Стадион «Сантьяго Бернабеу». +8 градусов. 95 000 зрителей. Матч 16-го тура чемпионата Испании по футболу. Примера, первый дивизион.

Судья: Уго Делакруз (Валенсия)

РЕАЛ МАДРИД (белая домашняя форма, белые шорты, белые гетры):

Франсиско Буйо, Мигель Портильо Чендо, Хосе Антонио Камачо (к), Франсиско Пако Льоренте, Рафаэль Гордильо, Карлос Македа, Милош Янкович, Рафаэль Мартин Васкес, Мичел, Эмилио Бутрагеньо, Уго Санчес.

Тренер — Лео Беенхаккер.

БАРСЕЛОНА (сине-гранатовая домашняя форма, синие шорты, сине-гранатовые гетры):

Андони Субисаррета, Хулио Альберто, Мигели (к), Алехандро Хоакин, Роберто Фернандес, Виктор Муньос, Бернд Шустер, Хосе Мария Бакеро, Гари Линекер, Александр Заваров, Ярослав Сергеев.

Тренер — Йохан Круифф.

Сантьяго Бернабеу — крепость.

Это не метафора. Статистика. Пятьдесят семь матчей чемпионата Испании между «Реалом» и «Барселоной» сыграно на этом стадионе. Тридцать четыре победы хозяев. Двенадцать ничьих. И всего одиннадцать побед «Барселоны». Одиннадцать за шестьдесят лет.

Я знал эти цифры. Круифф озвучил их на установке перед матчем. Спокойно, без эмоций, просто факты. Чтобы мы понимали, куда едем. Разница мячей — плюс семьдесят два в пользу «Реала». Сто восемьдесят восемь забитых против ста шестнадцати пропущенных. Полное, абсолютное доминирование.

И дело не только в футболе. Трибуны, нависающие над полем. Сто тысяч глоток, орущих против тебя. Судьи, которые во времена Франко откровенно тянули мадридцев. И сам «Реал» — самый титулованный, самый грозный клуб Европы. Шесть Кубков чемпионов. Больше, чем у кого-либо. Кубки сами себя не выигрывают, а значит всё по делу. «Реал» на Бернабеу действительно хозяин. Доминатор. Король.

Ну что ж. Значит, надо эту крепость сегодня брать.

Сантьяго Бернабеу встречал нас свистом.

Сто тысяч глоток, и каждая изрыгала ненависть. Белые флаги с фиолетовой диагональю заполняли трибуны, словно снежная пелена. Когда мы вышли из туннеля, стадион взорвался таким рёвом, что я физически почувствовал давление звука на барабанные перепонки. Красота!

Второе января. Эль Класико. Первый матч нового года.

На самом деле это шикарно. Этот год знаковый для меня. Первый сезон в Барселоне, защита титула чемпионов Европы, и может быть — я верю, что это возможно, да и слухи ходят — олимпиада в Сеуле.

Так что пусть этот огненный год начнётся вот так. Супер-матчем на супер-стадионе.

Вчера мы прилетели в Мадрид, переночевали в отеле и с утра провели лёгкую тренировку. Круифф был немногословен, но сосредоточен. Он знал, что нас ждёт.