— ¡Hijos de puta! (Сукины дети!) — неслось с трибун. — ¡Catalanes de mierda! (Каталонское дерьмо!)

Я огляделся. Бернабеу в январе восемьдесят восьмого — это не тот вылизанный стадион, который я помнил из будущего. Никаких вип-лож с панорамными окнами, никаких светодиодных экранов. Просто бетонная чаша, набитая людьми до отказа. Старый, злой, враждебный стадион.

И он ненавидел нас всей своей столетней душой.

Заваров шёл рядом, лицо напряжённое, губы сжаты.

— Класс, — сказал Сашка, — нас тут убить готовы. Люблю такое.

Ещё один адреналиновый наркоман. Мы с ним в этом похожи. Что я, что он — предпочтём играть вот в таком вот котле, а не в камерной тишине. Так что пусть ненавидят.

— Ага, шикарно. Надо заставить их замолчать.

Линекер, привыкший к английским страстям, выглядел спокойным. Шустер сосредоточенно разминал плечи, не обращая внимания на свист. Немец вообще редко показывал эмоции — холодный, расчётливый, как компьютер в бутсах.

Я посмотрел на противоположную половину поля. «Реал» разминался там, белые футболки мелькали на фоне изумрудного газона. Уго Санчес жонглировал мячом, демонстрируя свою фирменную технику. Бутрагеньо о чём-то переговаривался с Мичелом. Камачо разминал шею, поглядывая в нашу сторону.

«Пятёрка Стервятника» — так называют атаку «Реала» в эти годы. Бутрагеньо по прозвищу Эль Буитре, Стервятник, был её сердцем. Но главной ударной силой оставался мексиканец Уго Санчес. Лучший бомбардир Ла Лиги.

Круифф собрал нас в центральном круге.

— Они будут давить с первых минут, — сказал он. — Трибуны, эмоции, всё это. Не ведитесь. Играем свой футбол. Короткий пас, контроль мяча. Бернд в глубине, Виктор помогает. Слава, Гари, Алекс — вы впереди. Ищите пространство за спинами защитников.

В принципе, ничего нового не сказано. Всё это мы слышали и пятнадцать минут назад в раздевалке. Но всё равно слова не лишние.

Он обвёл нас взглядом.

— И помните. Это просто футбол. Выходите и играйте.

Просто футбол. Ага. Сто тысяч человек, которые мечтают увидеть, как нас размажут по газону — это просто футбол.

Свисток арбитра. Начали.

С первых минут стало ясно, что будет битва. «Реал» вышел на поле голодным. Они прессинговали так яростно, что порой казалось — на поле не одиннадцать мадридцев, а все двадцать.

Камачо и Льоренте в центре обороны играли жёстко, на грани фола. Почти каждый мой приём мяча сопровождался грязью с их стороны. Локоточек там, толчок здесь, и всё по-умному, так чтобы комар носа не подточил. Арбитр молчал. Бернабеу одобрительно гудел. Другим нашим игрокам доставалось может быть чуть меньше, но тоже прилично. Ладно, терпим. То, что так будет, было понятно с самого начала.

На седьмой минуте Мичел протащил мяч по правому флангу, легко ушёл от Хулио Альберто и навесил в штрафную. Бутрагеньо выпрыгнул выше всех, но Субисаррета в отчаянном прыжке перевёл мяч на угловой.

Трибуны взревели.

— Держим! — крикнул Шустер. — Плотнее в центре!

Угловой. Мичел подаёт. Мяч летит на дальнюю штангу, там Санчес, удар головой — мимо! Стадион ревёт от разочарования.

Мы пытались огрызаться. На двенадцатой минуте Заваров красиво убрал Гордильо и выдал передачу на Линекера. Гари принял, пробил — Буйо в броске достал мяч.

— Давай, давай! — кричал Круифф с бровки. Вернее, я так думаю, что он это кричал. Шум стоял такой, что я себя-то не слышал.

Но «Реал» был сильнее. Их связка в центре поля Мичел, Мартин Васкес, Янкович контролировала игру. Каждая передача, каждый финт вызывали восторженные крики с трибун.

И на семнадцатой минуте случилось неизбежное.

Мартин Васкес перехватил неточный пас Муньоса в центре поля. Мгновенная передача на Бутрагеньо, тот в одно касание отдал на ход Уго Санчесу. Мексиканец ворвался в штрафную, финт, Мигели купился, удар в дальний угол — и огромное везение для «Реала».

Андони достал, прыжок у него получился отменным. Но мяч от его пальцев впечатался в штангу, а потом отлетел в спину нашему вратарю. И пересёк линию ворот. Футбольный свояк, чтоб его.

Один — ноль.

Бернабеу взорвался. Уго Санчес побежал к угловому флажку, исполняя своё фирменное сальто. Стадион скандировал его имя.

— ¡Hu-go! ¡Hu-go! ¡Hu-go!

Я стоял в центральном круге, сжав кулаки. Внутри всё кипело. Слишком уж дешёвым этот гол получился для Реала.

— Спокойно! — Шустер хлопнул меня по плечу. — Ещё семьдесят минут. Целая вечность.

Но «Реал» не собирался останавливаться. Они почувствовали кровь и бросились добивать.

На двадцать третьей минуте Чендо прошёл по правому флангу, как нож сквозь масло. Навес в штрафную, Бутрагеньо сбросил головой на Мичела, тот пробил с линии вратарской — Субисаррета отбил. Но мяч отскочил к Уго Санчесу. Удар в касание — и сетка прогибается от напора мяча.

Два — ноль.

Я опустил голову. Вокруг бушевало белое море — флаги, шарфы, безумные от счастья лица. Трибуны пели что-то победное, барабаны грохотали.

Круифф стоял на бровке, скрестив руки на груди. Лицо непроницаемое. Но я видел, как дёргаются мышцы на его лице.

Оставшиеся минуты первого тайма тянулись мучительно. Мы пытались атаковать, но каждая наша попытка разбивалась о стену мадридской обороны. Они были хороши, очень.

На сорок второй минуте я наконец получил мяч в штрафной. Развернулся, пробил — Камачо в подкате заблокировал. Угловой.

Шустер подал, Линекер пробил головой — мимо. Трибуны облегчённо выдохнули.

Свисток на перерыв.

Два — ноль. Мы проигрывали на чужом поле, и всё выглядело очень и очень трудно…

В раздевалке было тихо. Игроки сидели на скамейках, опустив головы. Кто-то пил воду, кто-то менял бутсы. Никто не разговаривал.

Круифф вошёл последним. Медленно прошёлся перед нами, заложив руки за спину.

— Ну что, — сказал он наконец, — испугались?

Молчание.

— Я спрашиваю — испугались? Два гола пропустили и решили, что всё кончено?

Он остановился напротив меня.

— Слава. Четыре Золотых мяча. А сегодня я вижу мальчика, который боится мадридских защитников.

Я вскинул голову, хотел возразить — но он уже отошёл.

— Бернд, — Круифф повернулся к Шустеру. — Ты лучший полузащитник в мире. Так где твои передачи? Где твои удары? Ты прячешься за спинами.

Шустер промолчал. Только желваки заходили на скулах.

— Они думают, что победили, — продолжал Круифф. — Посмотрите на них. Они там сейчас празднуют, смеются над нами, хлопают друг друга по спинам. Они уверены, что во втором тайме просто доиграют матч.

Он остановился в центре раздевалки.

— Так покажите им, как они ошибаются. Сорок пять минут. Два гола — это ничего. Мы забьём три.

Тишина. А потом Шустер встал.

— Йохан прав. Хватит ныть. Пошли и порвём их.

Второй тайм.

Мы вышли из туннеля под оглушительный свист. Трибуны уже праздновали, по стадиону разносились победные песни. Мадридские болельщики были уверены, что дело сделано.

Они ошибались.

С первых секунд второго тайма я почувствовал — что-то изменилось. Шустер опустился глубже, стал чаще получать мяч. Заваров сместился на левый фланг, растягивая оборону. Линекер начал делать рывки за спины защитников, уводя их за собой.

И появилось пространство.

На пятидесятой минуте я получил мяч в центре поля. Передо мной — Гордильо. Здоровый, как шкаф. Но медленный.

Финт вправо, он повёлся. Рывок влево — и я уже за его спиной.

Камачо летит в подкате — перепрыгиваю. Янкович пытается сфолить — пробрасываю мяч мимо него и на скорости врываюсь в штрафную.

Буйо выходит навстречу. Сокращает угол.

Краем глаза вижу Линекера на дальней штанге. Делаю замах для удара — Буйо падает. И в последний момент вместо удара — пас. Мягкий, точный, прямо на ногу Гари.

Удар в пустые ворота!

И… штанга.

Мяч попадает в штангу, отскакивает в поле. Первым на нём — Льоренте. Вынос на трибуны.