Момент истины наступил, обрушившись на него всей своей тяжестью. Он мог отступить. Спрятаться в самой дальней полуземлянке. Переждать бойню. Его новый, только что обретенный статус «живого бога» мог дать ему такую призрачную возможность. Но он видел лица этих людей — гончаров, кузнецов, пахарей. Видел немой укор и надежду в глазах Ратибора. И с леденящей душу ясностью понимал — его «чудо» не только спасло ему жизнь, но и наложило на него страшную, нечеловеческую ответственность. Он разбудил силы, которые не мог до конца контролировать, и теперь должен был заплатить за эту игру сполна.

Он глубоко, со свистом вдохнул воздух, пахнущий гарью и страхом, выпрямил спину, расправил плечи. И тогда его голос, властный и звенящий сталью, громко прозвучал над нарастающим хаосом, заставляя людей замереть на бегу:

— Хергрир! Твои волки — на угловые башни! Булат — все твои метательные камни, все, что может лететь, тащи на стены! Котел со смолой — разжечь! Ратибор — ко мне, сейчас же!

Люди, еще минуту назад метавшиеся в слепой панике, замерли, услышав его голос — не просящий, а приказывающий. Они снова, как один, повернулись к нему. Но теперь в их глазах не было трепета перед неведомым. Теперь в них горел проблеск чего-то нового, хрупкого и могущественного — надежды. Их бог, только что явивший им свою грозную силу, теперь звал их к битве. И они были готовы идти.

Игорь не был богом. Он был всего лишь инженером, занесенным в ловушку времени жестокой шуткой судьбы. Но сейчас, в этот миг, ему снова предстояло стать стратегом, полководцем, мозгом и волей обороны. И на кону была уже не его личная свобода или жизнь, а судьба всего Гнезда, каждого человека за этими стенами. Охота, объявленная на него лично, переросла в тотальную войну. И он, сам того не желая, оказался в самом ее эпицентре.

*** ******

Тишина после взрыва оказалась мимолетной. Ее сменил нарастающий гул — не паники уже, а сосредоточенной деятельности. Но в этом гуле ощущалась тревожная нотка — люди выполняли приказы Игоря, но глаза их постоянно обращались к стене, где стоял Рёрик. Конунг молчал. А в ситуации, когда к стенам подплывает вражеская флотилия, молчание предводителя говорило громче любых слов.

Игорь понимал это лучше других. Его первый импульс — отдать четкие команды — сработал, но теперь наступал момент истины. Между спонтанным порядком и настоящей дисциплиной лежала пропасть. Он видел, как Хергрир, выполнив первоначальный приказ, теперь смотрел на него с вопросом: "Что дальше?". Видел, как Булат, организовав доставку камней на стену, замер в ожидании. Даже Ратибор, вернувшийся после поручения к старейшинам, смотрел на учителя с немым вопросом.

В воздухе висел невысказанный вызов. Рёрик наблюдал с высоты стены, его лицо оставалось непроницаемым, но в позе читалось напряжение. Он проверял Игоря — сможет ли тот не просто отдать первый приказ, но и взять на себя полноту ответственности за оборону.

Игорь медленно прошел к центру площади, туда, где еще дымилась воронка от взрыва. Он чувствовал на себе сотни взглядов. Это был иной страх, нежели перед "чудом" — страх перед неизвестностью, перед грядущей битвой.

— Хергрир! — его голос прозвучал твердо, но без прежней резкости. — Сколько ладей ты насчитал?

Варяг нахмурился, в его глазах мелькнуло удивление — он ожидал приказа, а получил вопрос.

— Десять. Может, двенадцать. Видимость плохая.

— Ладно. — Игорь повернулся к Булату. — Смола? Камни? Сколько у нас есть?

— Смолы — три больших котла, — сразу ответил кузнец, явно привыкший к точности. — Камня — двадцать корзин, не больше. Бревен — штук десять подготовленных.

Игорь кивнул, его мозг работал с привычной скоростью, переводя абстрактные цифры в конкретные тактические решения.

— Слушайте все! — он поднял голос, обращаясь уже ко всем собравшимся. — Врагов много, но у нас есть стены. Хергрир — твои лучники занимают позиции на башнях, но стрелять только по моей команде. Булат — смолу не лить просто так, только когда они пойдут на штурм. Экономьте камни — бросать только при верном попадании.

Он делал паузу после каждой фразы, давая словам усвоиться. Это были не просто приказы — это была тактика, понятная даже неопытным бойцам.

— Ратибор, — Игорь повернулся к ученику, — собери человек двадцать самых крепких подростков. Пусть становятся за лучниками — подавать стрелы, относить раненых.

— А женщины? Старики? — спросил кто-то из толпы.

— Женщины — к колодцам, носить воду. Может, для тушения, может, для раненых. Старики — точить оружие, чинить щиты. Каждый должен найти свое дело.

По площади прошел одобрительный гул. Люди видели — ими командуют, о них думают, план обороны есть. Паника окончательно отступала, уступая место суровой решимости.

В этот момент с лестницы спустился Рёрик. Его лицо по-прежнему не выражало эмоций, но когда он заговорил, в голосе слышалось странное сочетание ревности и уважения.

— Хорошо распорядился, ведающий, — произнес он, подходя к Игорю. — Но одно дело — организовать оборону, и другое — вести людей в бой.

— Я не буду вести их в бой, — спокойно ответил Игорь. — Я буду руководить обороной. А вести в бой — это твое дело, конунг.

На мгновение между ними повисло напряжение. Затем Рёрик медленно кивнул.

— Ладно. Так и будет. Ты командуешь обороной. Я веду воинов. — Он повернулся к людям. — Слышали? У каждого своя задача! Исполнять приказы ведающего как мои собственные!

Это было официальное признание. Передача власти на время кризиса. Игорь чувствовал тяжесть этого момента — теперь вся ответственность за жизни этих людей лежала на нем.

Он посмотрел на стену, где уже занимали позиции лучники, на людей, спешивших выполнять его распоряжения, на Рёрика, готовящегося к рукопашной схватке. И понял, что его "чудо" с взрывом было лишь прелюдией к настоящему испытанию. Теперь ему предстояло доказать, что он может быть не только "богом", но и грамотным командиром.

— Все по местам! — раздался его голос, и в нем уже не было сомнений. — Готовиться к отражению атаки!

Оборона Гнезда переходила в новые руки. И от того, насколько умелыми окажутся эти руки, зависело, увидят ли его жители еще один рассвет.

*** *** ***

Рассвет застал Гнездо в напряженном ожидании. С первыми лучами солнца хазарский лагерь ожил. Десант, высаженный накануне, теперь предстал во всей своей грозной силе. Сотня тяжелых пехотинцев в добротных кольчугах и конических шлемах с бармицами выстроилась в ровные шеренги. Их кривые сабли и длинные, украшенные конскими хвостами копья сверкали в утреннем свете. Они не спешили, с холодной уверенностью профессионалов осматривая деревянные укрепления. Казалось, время играло на них — чем дольше осада, тем больше шансов взять городище измором.

Но Рёрик, стоя на стене рядом с Игорем, с мрачным удовлетворением отмечал про себя: стены Гнезда были не теми, что прежде. За месяцы, прошедшие после первого нападения, Игорь успел воплотить в жизнь немало своих замыслов.

Три неуклюжие на вид деревянные конструкции, размещенные на ключевых участках стены, привлекали недоуменные взгляды некоторых ополченцев. Это были торсионные катапульты, собранные втайне, по чертежам, которые Игорь по крупицам восстанавливал в памяти долгими ночами. Примитивные, но смертоносные.

— По моей команде! — голос Игоря, привыкший перекрывать гул буровой, легко парировал начинающийся ропот на стенах. — Заряжать не камнем! Бочонки со смолой! Фитили подготовить!

Когда первые шеренги хазар, прикрываясь большими щитами, ринулись к стенам, неся штурмовые лестницы, на их строй с противным шипением посыпались не привычные булыжники, а небольшие, но тяжелые бочонки. Ударяясь о щиты и шлемы, они разбивались, окатывая воинов липкой, черной массой. А следом, словно дьявольское благословение, с стен полетели факелы.

— Огонь! — скомандовал Игорь.

Воздух наполнился нечеловеческими воплями. Липкая смола вспыхивала ярким, почти не гаснущим пламенем. Пылающие живые факелы в панике метались, поджигая товарищей и сбивая строй. Запах горелого мяса, волос и дерева смешался с гулом боя. Первая атака захлебнулась, так и не добравшись до верха стены.