*Прощай, Игорь Стрельцов. Ты хотел выжить. А я… я хочу остаться. Не в памяти, как воин или князь. А в самом камне, в самой идее этого места. В этих детях, что будут бегать по этим улицам. В этих законах, что не дадут сильным бесчинствовать. В этих знаниях, что не позволят им снова скатиться в темноту.*

Он опустил камень на подготовленное ложе. Тяжелый, глухой удар прокатился по площади, заглушив на мгновение все звуки.

— Закладываем! — громко сказал Ингорь, и его голос, привыкший командовать на ветру и в грохоте битвы, был слышен каждому.

Поднялся деловой шум. Каменщики и рабочие бросились к телегам. Началась работа.

Ингорь отошел в сторону, дав волю мастерам. Он смотрел, как над будущей школой поднимается первое, пока еще невысокое, облако известковой пыли. Его взгляд скользнул дальше, на улицы, где резвилась свора ребятишек, гоняя палкой обрубок дерева. На дымки, поднимающиеся над мирными домами. На далекие паруса на реке.

Он думал не о славе. Не о власти, которая была теперь у него в руках, хоть и не называлась княжеской. Он думал о следе. О государстве, которому только предстояло пройти через горнило междоусобиц, через монгольское нашествие, через тирании и войны, но которое, если заложить фундамент правильно, сможет выстоять. Сможет остаться сильным. Его личная, маленькая мечта о возвращении умерла в водах Волхова много лет назад, чтобы дать жизнь мечте куда более грандиозной и страшной в своей ответственности.

Ветер с реки донес до него знакомый, жизнеутверждающий хор — звон топоров, смех детей и первые, пробные удары молотов по камню. Он глубоко, полной грудью, вдохнул воздух *своего* мира. Воздух стройки. Воздух будущего.

Игорь Стрельцов когда-то был просто попаданцем. Ингорь Вещий стал творцом.

И его работа, он это знал с ледяной и восторженной ясностью, только начиналась.

Конец первой книги.