Владимир встал, вышел в коридор. Вася старательно тер окно тряпкой, высунув язык от усердия. Стекло становилось прозрачным, солнечный свет проникал ярче.
— Молодец, Вась. Хорошо получается.
— Правда? — Мальчишка просиял. — А то я думал, не умею.
— Умеешь. Главное — старание.
На кухне послышались голоса. Владимир заглянул.
Клавдия стояла у плиты, варила что-то в кастрюле. Зина мыла окно. Пётр Иванович чинил скрипучий стул — подтягивал гвозди молотком.
— Володь! — Клавдия обернулась. — Ты нас вдохновил. Думаю — а чего это я сижу сложа руки? Решила борщ сварить, на всех. Чтоб вечером горячее было.
— А я окно, — добавила Зина. — Давно хотела, но лень было. А тут посмотрела, как ты — и мне захотелось.
Пётр Иванович стукнул молотком по гвоздю:
— А я стул чиню. Месяц скрипел, раздражал. Вот и решил — хватит откладывать.
Владимир улыбнулся:
— Вместе работать веселее.
— Точно! — Клавдия помешала борщ. — Знаешь, Володь, а ведь правда. Раньше каждый сам по себе. А теперь глядишь — и дружно пошло.
Из комнаты вышла Анна Фёдоровна с охапкой белья:
— Вот, постираю заодно. Давно собиралась. Володь, ты словно искру зажёг.
— Мам, я просто убрался...
— Просто! — Она засмеялась. — Но люди видят. И думают: если он может, почему я не могу?
Владимир вышел на лестничную площадку. Спустился на этаж ниже.
Там соседка с первого этажа — тётя Маша, полная женщина лет пятидесяти — мыла перила. Увидела Владимира, выпрямилась:
— Володя! Это ты, говорят, у себя порядок навёл?
— Ну да...
— Молодец! Я посмотрела — и мне стыдно стало. Думаю — живу тут двадцать лет, а лестница грязная. Вот и решила помыть.
— Помочь?
— Да ладно, сама справлюсь. Ты и так много сделал.
Владимир вышел во двор. Остановился, удивлённый.
Двор был полон людей. Мужчины чинили забор, который давно покосился. Женщины белили стволы деревьев — берёзы и липы у подъезда. Дети подметали асфальт, сгребали прошлогодние листья из углов.
Дворник, старик Степаныч, стоял посреди двора с граблями в руках, улыбался:
— Во, Володя! Ты это дело затеял?
— Я просто кухню убрал...
— А народ подхватил! — Степаныч засмеялся. — Утром вышел — думаю, чего это люди суетятся. Спрашиваю. Говорят — Леманский-младший порядок навёл в квартире, теперь все вдохновились. Вот я и думаю — а чего мне не присоединиться? Давай вместе двор облагородим!
Один из мужчин — Иван, слесарь с третьего этажа — приколачивал новую доску к забору:
— Володь, правильное дело начал! Мы тут привыкли — живём как-то. А ведь можно и получше!
Женщина у дерева — Нина Петровна — обмакивала кисть в ведро с побелкой:
— У нас же Победа недавно была! Надо и жить по-победному. Чисто, красиво, с душой!
Дети сгребали листья в кучу. Один мальчишка лет десяти крикнул:
— Володя, а можно мы ещё клумбу посадим? Вон там, у скамейки?
— А цветы где возьмёте?
— Тётя Нюра сказала, у неё рассада есть. Поделится!
— Тогда сажайте!
Дети умчались за рассадой. Владимир прошёл дальше, вдоль дома.
У подъезда соседнего дома тоже было движение. Мужчины красили скамейку — старую, облупившуюся. Женщина мыла окна первого этажа. Кто-то вешал чистые занавески.
Один из мужчин увидел Владимира, крикнул:
— Эй, товарищ! Это вы Леманский?
— Я.
— Нам ваши соседи рассказали! Говорят, вы порядок навели, все подхватили. Мы подумали — а чего мы хуже? Тоже решили двор облагородить!
— Молодцы!
— Да уж! — Мужчина обмакнул кисть в краску. — Столько лет жили в разрухе. Война, понятно, было не до того. А теперь мир. Пора и жизнь налаживать!
Владимир обошёл вокруг дома. Повсюду люди что-то делали.
Подметали, мыли, чинили, красили. Кто-то нёс доски, кто-то — ведро с водой. Кто-то сажал цветы в палисаднике.
Атмосфера была праздничная. Люди переговаривались, шутили, помогали друг другу. Из открытого окна играл патефон — весёлая песня. Кто-то подпевал.
Владимир остановился посреди двора, оглянулся.
Двор преображался на глазах. Забор ровный, покрашенный. Деревья с белёными стволами. Асфальт чистый. Клумбы свежие. Окна блестят.
Люди улыбаются.
Пётр Иванович подошёл, встал рядом:
— Вот что значит — один начал, все подхватили.
— Я не думал, что так получится.
— А оно всегда так. — Старик закурил махорку. — Люди добрые. Просто иногда нужен толчок. Кто-то первый должен начать. А остальные подтянутся.
— Просто убрался на кухне...
— «Просто», — Пётр Иванович усмехнулся. — Малое дело, а волну запустило. Вот ты режиссёр, должен понимать — один кадр может всё изменить. Так и в жизни. Один поступок.
Владимир посмотрел на двор. На людей, которые вместе делали его лучше, чище, уютнее.
— Красиво получается, — сказал он тихо.
— Ещё как. — Пётр Иванович затянулся. — Знаешь, Володь, мы тут после войны живём как... замерли. Радуемся, что жизнь вернулась, но ещё не поверили до конца. А ты пришёл — и показал: можно не просто выживать, можно созидать. Улучшать. Делать красоту.
— Я просто хотел помочь.
— Вот это и ценно. Не для себя одного — для всех.
К ним подошла Анна Фёдоровна, вытирая руки о фартук:
— Володенька, смотри, что творится! Весь дом ожил!
— Вижу, мам.
— Это всё ты. Спасибо тебе, сынок.
Владимир обнял мать за плечи:
— Я только начал. Люди сами продолжили.
— Потому что пример правильный показал.
Вася прибежал, запыхавшись:
