На мгновение зал затих, но в следующее мгновение взорвался, и судье пришлось колотить молотком, чтобы призвать всех к порядку, после чего она рявкнула:

— Принято! — И ее губы дернулись в печальной гримасе.

Хусаинов же побагровел, выхватил телефон и принялся торопливо строчить.

Тем временем Караяннис разулыбался еще шире:

— Ввиду того, что свидетель находится в клинике в связи с реабилитацией после травмы и операции, сторона истца ходатайствует об отложении судебного заседания в связи с невозможностью ее явки.

Юрист больницы подпрыгнул на стуле:

— Возражаю! Считаю это затягиванием процесса!

— Вот справка из больницы, подтверждающая сложное состояние свидетеля, — лучезарно промироточил Караяннис, заливая всех елеем всеобъемлющего концентрированного счастья, и передал справку судье.

На Хусаинова было страшно смотреть. Казалось, его сейчас инфаркт хватит. Но моя Система промолчала, значит, не хватит. Поэтому я отвернулся.

— Суд, выслушав мнения сторон и изучив представленные документы, считает возможным удовлетворить ходатайство, — холодно произнесла судья. — В судебном заседании объявляется перерыв до завтрашнего дня.

Она резко встала, чуть не опрокинув стул, и, не дожидаясь, пока остальные поднимутся, стремительно вышла из зала.

Начался шум, все повскакивали с мест. К нам проталкивались Харитонов и Хусаинов, но они не смогли обойти женщину-бобра, которая вознамерилась любой ценой получить интервью у Караянниса.

— Возьми у секретаря пропуск на завтра, — велел мне адвокат и радостно заулыбался журналистке.

Та торопливо схватила его за рукав и потащила к выходу. За ней устремился и козлобородый журналист с камерой, огорченно помэкивая по дороге.

Чтобы не разговаривать с Харитоновым и Хусаиновым, я тоже быстро выскочил в коридор, аккуратно обошел Караянниса, который хорошо поставленным голосом сердечно объяснял женщине, что его миссия — помогать людям, оказавшимся наедине с бездушной бюрократической системой, что закон должен защищать простого человека, а не чиновников, и что именно поэтому он выбрал эту нелегкую, но благородную стезю — борьбу за справедливость.

Женщина кивала, держа диктофон у его рта, а я слушать, что он еще наплетет, не стал и пошел в кабинет секретаря суда.

К несчастью для меня, там никого не было, но компьютер стоял включенный, на столе лежали очки, остывала чашка с чаем — видимо, женщина только вышла. Значит, она вернется хотя бы для того, чтобы допить чай и выключить компьютер.

Поэтому я решил подождать и стоял на пороге кабинета, не решаясь вернуться в коридор, чтобы не пропустить секретаря и не попасться на глаза Харитонову с Хусаиновым. Нет, отбиться от них в словесной перепалке я легко могу, но Караяннис велел ничего никому не говорить. Поэтому лучше уж я буду как Неуловимый Джо.

В общем, я застыл на пороге, и в этот момент открылась соседняя дверь, и из кабинета вышла судья. В первый момент я ее даже не узнал без мантии. Передо мной стояла красивая, довольно молодая женщина с тонкими чертами и усталым лицом — бледным, даже чуть зеленоватым, с глубокими синяками под глазами.

Я только открывал рот, чтобы поприветствовать ее, как силуэт женщины обвело красным контуром и взвыла Система:

Диагностика завершена.

Основные показатели: температура 36,4 °C, ЧСС 94, АД 152/98, ЧДД 18.

Обнаружены аномалии:

— Тубулопатия (поражение почечных канальцев, начальная стадия).

— Анемия (гемоглобин снижен).

— Артериальная гипертензия (вторичная).

— Остеопения (начальная деминерализация костей).

Прогноз без лечения: прогрессирующая почечная недостаточность.

Рекомендуется: хелатирующая терапия, госпитализация.

У таких симптомов у меня аж лицо вытянулось, и я взволнованно воскликнул:

— Извините! У вас сильнейшее отравление! Вам нужно срочно в больницу!

Покосившись на табличку у кабинета, я увидел, как ее зовут: «Судья А. А. Филиппова».

Тем временем судья А. А. Филиппова замерла на месте, и на ее лице промелькнуло что-то между растерянностью и недоверием. Брови дрогнули, поползли вверх, губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но слова застряли где-то в горле. Секунду, может, две она стояла неподвижно, переваривая услышанное, а потом ее щеки вспыхнули нездоровым румянцем.

— Что вы себе позволяете⁈ — рассержено воскликнула она. — Это будет расценено как попытка давления на суд!

— Суд закончился пять минут назад. А я все-таки врач и потому вижу, что вы чем-то отравились. Или вас отравили. Причем, судя по наблюдаемым симптомам, чем-то серьезным.

— Никто меня не травил, — возразила судья, хотя голос прозвучал не очень уверенно.

— Слабость, головная боль, резь в животе, озноб рывками? Дрожание рук, круги перед глазами? Может, даже и диарея.

При последних словах женщина густо покраснела. Я решил не упускать момент:

— Безусловно, вы не должны принимать на веру слова постороннего человека. Но никто вам не мешает прямо сейчас отправиться в любую платную клинику и сдать кровь. Анализы они делают быстро. Экстренные показатели будут сегодня, остальное — в течение суток. Рекомендую проверить кадмий и свинец в крови. Симптомы похожие. Вы же можете это сделать?

Судья неуверенно кивнула.

— Только за руль не садитесь, — предупредил я. — Давайте я вам такси вызову?

Женщина до боли закусила губу, и я увидел, как в ее глазах мелькнула тень сомнения. Она боролась сама с собой, пытаясь принять решение. С одной стороны, для нее я был фигурантом дела, человеком с сомнительной репутацией, врачом-алкоголиком, которому она уже мысленно вынесла приговор еще до начала процесса. Доверять мне у нее не было никаких оснований.

С другой — плохое самочувствие, которое она пыталась игнорировать, убеждая себя, что съела что-то не то, что это усталость, стресс, переработка. И сейчас она стояла на развилке: отмахнуться от моих слов или признать, что что-то действительно не так.

Но она не была бы судьей, если бы не умела быстро принимать решения.

— Спасибо за совет, — кивнула она. — Такси я сама вызову.

В этот момент в кабинет вошла секретарь.

— Матильда, вызови мне срочно такси, — велела судья, бледнея все больше.

— Куда? — деловито спросила секретарь, нимало не удивляясь, и перелистнула иконки на экране смартфона в поисках нужной.

— В клинику «Эксперт», — бросила судья.

Она схватила пальто и, надевая его на ходу, устремилась к выходу.

Секретарь побежала за ней, растерянно лепеча в спину:

— Такси номер 405, бежевая «Хонда-Сивик».

В этот момент ко мне подошел Караяннис, который уже отвязался от женщины-бобра и ее козлобородого конкурента с камерой.

— Вы тут, Сергей Николаевич? Пропуск взяли?

— Секретаря вот жду, — пояснил я.

— А куда Филиппова убежала? — Караяннис расплылся в широкой мечтательной улыбке. — Куда сбежала эта прекрасная Фемида? Я вот хотел зайти, пообщаться.

Сейчас он был похож на большого довольного кота.

— Она спешила, — нейтрально ответил я, не желая вдаваться в подробности.

— Ах, эти женщины, они такие ветреные, — мечтательно промурлыкал Караяннис и, взглянув на табличку еще раз, плотоядно облизнулся. — Но согласитесь, Сергей Николаевич, без них жизнь теряет все краски и смысл.

— Согласен, — кивнул я. — Хотя именно они периодически добавляют в жизнь столько красок, что хочется хоть на время перейти на черно-белый спектр.

Караяннис расхохотался, запрокинув голову, и его смех прокатился по коридору, заставляя проходящих мимо людей оборачиваться.

— Тогда предлагаю отметить это дело хорошим обедом в ресторане, — предложил Караяннис, вытирая выступившие слезы. — Или же это будет ранний ужин? Но тем не менее.