За нею с шумом и грохотом начали подниматься присутствующие. В зал вошла судья в черной мантии с развевающимися полами, обдала нас запахом дорогих духов и уселась на свое место.

В зале загрохотало снова — люди опускались на скамейки.

Судья подняла взгляд на нас поверх очков в золотой оправе, и шум выключился словно по мановению волшебной палочки.

— Слушается дело номер N 2–3608/2025 о признании незаконным проведения заседания внеплановой федеральной комиссии по разбору летальных исходов и качеству медицинской помощи, в том числе применения опасных алгоритмов оказания медицинской помощи, оказания таковой в ненадлежащих условиях сотрудником Казанской городской больницы №9 Епиходовым Сергеем Николаевичем, а также о восстановлении Епиходова Сергея Николаевича на работе в ранее занимаемой должности; о взыскании денежных средств за время вынужденного прогула; о компенсации морального вреда.

Судья жахнула молоточком, и у многих дернулось сердце. Думаю, не только у меня.

— Суд приступает к работе. Секретарь, доложить о готовности!

Длинноносая секретарь подскочила и невнятной скороговоркой отбарабанила общепринятую информацию.

— Истец? — Судья подняла голову и поискала глазами, кто тут такой наглый.

Я встал и, как полагается, с расстановкой доложил:

— Епиходов Сергей Николаевич, 1989 года рождения, проживаю по адресу: город Казань, улица Марата, дом 27, квартира 69. Паспорт оригинал вот. — Я подошел к трибуне и протянул паспорт.

Секретарь передала. Судья с брезгливым видом проверила документ, затем сверила с копией в материалах дела, которое умещалось в двух пухлых папках.

Интересно, сколько и чего уже на меня нарыли?

Затем поднялся ответчик. От имени Девятой городской больницы выступал коренастый мужчина, которого я видел впервые. Когда он представился, оказалось, что это штатный юрист. В принципе, логично, хотя Харитонов тоже находился в зале. Сидел сбоку от юриста и поминутно вытирал взопревший лоб. На меня он старался не смотреть, как и Мельник, который тоже затесался среди слушателей.

Потом наступила очередь представителя из городской прокуратуры.

Который тоже представился. Все повторилось, как и у нас с юристом: скороговоркой информация о себе, данные паспорта, сесть на место.

— Еще заинтересованные стороны есть? — поспешно пробормотала судья и быстренько перевела тему. — В таком случае приступаем к слушаниям. Истец…

— Минуточку! — Из глубины зала показался статный, хорошо одетый жгучий брюнет с сединой на висках. — Я представляю сторону истца!

В зале раздался удивленный гул.

— Заявитель? — посмотрела на меня судья и добавила недоброжелательным голосом: — В материалах ходатайства не упоминается, что у истца будут представители.

— Однако статья 49 процессуального Кодекса закрепляет право истца иметь представителя, — с сердечной улыбкой парировал мужчина и ласково добавил: — Позвольте представиться. Караяннис Артур Давидович, 1964 года рождения. Адрес проживания: город Москва, Смоленский бульвар, дом…

Судья взглянула на Караянниса и судорожно сглотнула, как кролик перед удавом. Ее левый глаз дернулся, и это было заметно даже сквозь оправу очков.

В зале зашушукались. Женщина-бобер подалась вперед и ткнула свой диктофон чуть ли не в лицо Караяннису.

— При… хм… принимается. — Голос у судьи сел, и она дернулась за стаканом воды.

Коренастый юрист подскочил со стула и заверещал:

— Протестую! Защитник не был изначально заявлен в материалах дела!

— Статья 49, — повторил с намеком Караяннис и доброжелательно улыбнулся.

— Протест отклоняется, — растерянным голосом сказала судья и виновато посмотрела на Харитонова.

У того аж желваки заходили по скулам, и он заерзал на стуле.

— Предъявите доверенность, — все-таки смогла взять себя в руки судья.

Караяннис широко улыбался. Его улыбка была одновременно сердечной улыбкой голодной барракуды и хищным оскалом доброго дядюшки.

Я восхитился его актерским мастерством — Станиславский и Мейерхольд аплодировали бы стоя и хором рыдали от зависти.

— У сторон ходатайства и отводы будут? — усталым голосом спросила судья и укоризненно посмотрела на юриста.

— Руководствуясь положениями статьи 43 ГПК РФ, прошу привлечь в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора на стороне ответчика, Хусаинова Ильнура Фанисовича! — выкрикнул тот. — Считаем, что в случае удовлетворения требований истца могут быть затронуты права Ильнура Фанисовича, как отца, к чьей дочери применял опасные алгоритмы оказания медицинской помощи истец! Ходатайство с обоснованием прилагается к материалам дела!

Судья строго зыркнула на секретаря. Та вскочила со своего насеста и поцокала каблучками к столу. Схватив папку, она торопливо перевернула пару листов и положила ее в раскрытом виде перед судьей.

Та углубилась в чтение.

В зале стояла оглушительная тишина.

Караяннис цвел улыбкой, Харитонов смотрел злобно и настороженно, а бледный юрист больницы кусал губы и то краснел, то бледнел.

Наконец судья дочитала и спросила:

— Возражения есть?

— Не возражаю, — сердечно проворковал Караяннис.

Судья скривилась и кивнула:

— Принимается.

Затем посмотрела на юриста больницы и спросила:

— У вас?

— В ходе заседания, — строго отрезал тот.

Судья неодобрительно поджала губы, опять стукнула молотком и сказала:

— Приступаем к слушанию.

Караяннис подошел ко мне и опустился рядом на соседнее место. Женщина-бобер навострила левое ухо и начала подбираться поближе, но ей мешал мужик с камерой. У них даже завязалась небольшая тихая потасовка. Победил козлобородый журналист, еще раз доказав, что сильный пол — это сильный пол. Раздосадованная женщина-бобер вернулась на место и попыталась мимикрировать под жирафа, максимально вытянув шею в нашу сторону.

— Скажешь, что тебя буду полностью представлять я, — шепнул Караяннис, а потом добавил чуть громче: — Но не переживай, в прениях я тебе слово дам. Хотя это будет, скорей всего, в следующий раз, так что успеешь подготовиться…

— Тишина в зале! — рявкнула судья и грозно посмотрела в нашу сторону.

— … у нас теперь есть козырь, но мы пока не будем его раскрывать, — нимало не обращая внимания на судью, продолжил Караяннис, а потом вдруг добавил: — Короче, когда сюда ехал, я подумал, что…

— Тишина в зале! — повторила судья, и на ее скулах заходили желваки.

— Так вот, я посмотрел на…

— Представитель истца Караяннис! — взвизгнула судья. — Я делаю вам замечание! С занесением в протокол! Если еще раз вы нарушите работу суда, вам придется покинуть зал!

Слушатели охнули и зашушукались. Хусаинов и Харитонов приободрились, юрист заулыбался с довольным видом, женщина-бобер и мужик с камерой навострили уши, почуяв горячий материал.

А Караяннис ответил спокойным и немного скучным голосом:

— Раз надо, выгоняйте. Я подчинюсь. Только не забывайте о статье 258 и, когда будете уведомлять палату адвокатов и искать мне замену, не забудьте упомянуть, что я консультировал своего подопечного.

И еще шире улыбнулся, так что я даже испугался, что его лучезарная рожа сейчас треснет и обильно забрызгает нас всех елеем.

Лицо судьи перекосило, и она проскрежетала уже более выдрессированным голосом:

— Прошу соблюдать тишину в зале. Если вам необходимо проконсультировать истца, делайте это тише. Вы мешаете работать!

Караяннис с покаянным видом приложил ладонь к сердцу и склонил повинную голову с уложенной дорогим парикмахером стрижкой. Но улыбка у него при этом была триумфальная и жуликоватая. Сейчас он напоминал мне Валеру, после того как тот нассал в туфлю Дианы и вернулся на кухню.

Судья молча проглотила поражение и спросила, глядя мимо нас:

— Еще ходатайства будут?

— У стороны истца есть ходатайство, — громко заявил Караяннис. — Просим суд вызвать и допросить в качестве свидетеля Хусаинову Лейлу Ильнуровну, пациентку, которой истец провел операцию и спас жизнь.