— Галку свою позови, — велела Роза, даже не отвечая ни на приветствие, ни на вопрос, уперев руки в бока. — Бегом, мы спешим!

Мужичок почесал лохматый затылок и проворно юркнул во двор, понимая, что с тетей Розой лучше не спорить. Буквально через пару минут там нарисовалась женщина, обычная такая крестьянка средних лет. В ярко-цветочном ситцевом халате в стиле «дача-дача» и наброшенной сверху куртке. Она посмотрела на нас, поздоровалась кивком и затем сказала:

— Ну, чего тебе, Роза, опять?

— Куру купить хочу, — важно заявила тетя Роза, выпрямившись.

— Нету у нас кур, — сердито отрезала женщина, поджимая губы.

— Как это нету? У тебя всегда хорошие куры есть, — возмутилась тетя Роза, нахмурившись.

— А теперича нету!

— Так, Галка… — Тетя Роза уперла руки в бока и сделала шаг вперед, буквально врезавшись своей немаленькой грудью пятого или шестого размера в прилавок. — Говоришь, нету куриц? Для меня и нету?

— Нету, — категорически ответила Галка, скрещивая руки на груди. — Пойди, посмотри. Нету!

Она прямо облокотилась на прилавок и буквально уткнулась носом в лицо тети Розы, не отступая. Так они и стояли: Галка и тетя Роза, как два борца сумо на ринге. Никто из них ничего не говорил и не делал ни малейшего движения. Тишина. Минута напряженного молчания показалась вечностью, липкой и вязкой, заполняющей все пространство. Вдруг тетя Роза подпрыгнула и изо всей силы бахнула кулаком по металлическому прилавку, производя оглушительный грохот.

Я аж подпрыгнул от неожиданности и похолодел, не ожидая такого поворота.

Дядя Веня абсолютно спокойно вытащил из пачки сигарету и неторопливо прикурил, как будто ничего особенного не происходило.

— Где курица⁈ — заверещала тетя Роза душераздирающим голосом, перекрывающим все звуки.

— Нету… — прошептала Галка, молитвенно приложила руки к груди и даже перекрестилась, защищаясь.

— Где курица, я тебя спрашиваю!

— Так нету…

— Где курица⁈ Говори! Я знаю, что есть! Почему ты мне не продаешь⁈

— Ей-богу, нету курицы. Да ты можешь спросить кого угодно. Тут все подтвердят, что я все продала.

— Где курица⁈

Тетя Галка опять сложила руки, как для молитвы, взывая к высшим силам.

Тетя Роза с рычанием выкрикнула ругательство и потрясла кулаками над головой. Я замер, наблюдая за развитием событий. Дядя Веня спокойно и флегматично продолжал курить сигарету, не проявляя никаких эмоций.

— Где курица, говори! Где курица, говори! Где курица? Говори, наконец!

И тут даже Галка не выдержала такого натиска:

— Будет тебе курица, ведьма! — прошипела она и пошла во двор, сдавшись.

Роза с триумфом посмотрела на торопливо несущиеся в небе облака, потом перевела взгляд на мужа и удовлетворенно прошипела:

— Веня, бегом во двор и проследи, чтобы она выбрала самую жирную курицу!

Дядя Веня затушил окурок и торопливо рванул во двор, выполнять поручение.

Мы остались стоять на дороге, переглядываясь. Тетя Роза смотрела на свинцовое небо и мечтательно улыбалась, предвкушая триумф. В ее эмоциях доминировало удовлетворение от того, что, по ее мнению, справедливость восторжествовала.

Буквально через десять минут дядя Веня вышел из Галкиного двора, волоча добычу. В его руке болталась жирная белая курица в перьях, но безголовая, и с шеи капала кровь прямо на землю, оставляя алые пятна на пыльной дороге.

— Ну и куда ее сейчас положить, Розочка? — озадаченно спросил дядя Веня и поднял курицу повыше, демонстрируя проблему. — Она же все закровит в багажнике.

— А это меня мало интересует, — светски заявила тетя Роза и полезла в машину, устраиваясь на сиденье.

Дядя Веня посмотрел на меня со странным выражением, которое я затруднился определить. Какая-то смесь восхищения и отчаяния одновременно. Эмпатический модуль подтвердил мои догадки: дядя Веня любил свою жену и ненавидел ее в одно и то же время, а еще испытывал испанский стыд за происходящее. Но терпел.

Тем временем Серегин отец тоже торопливо полез в машину, уклоняясь от проблемы.

— У нас места нет, — заявил он.

Дядя Веня немножко почертыхался, выражая свое отношение к ситуации. Мы уже тронулись, набирая скорость. Их машина все еще стояла. А вокруг бегал дядя Веня с обезглавленной курицей, пытаясь решить, куда ее пристроить.

— Интересно, тетя Роза хоть заплатила? — спросил я Серегиного отца, наблюдая за происходящим.

Он хмыкнул, но на вопрос не ответил, продолжая вести машину. И я понял, что тетю Розу я еще знаю мало. Очень мало.

Поразмышляв, я поделился с родителями:

— Меня тетя Роза совершенно поразила.

— Раньше ты ее терпеть не мог, — заметила Вера Андреевна с легким укором.

— А теперь могу. — Я усмехнулся. — Даже уважаю. Видимо, повзрослел наконец.

— Дай-то бог. — Мама улыбнулась.

— Только вот с курицей я не понял. Мы же натурально налет устроили. Двумя машинами подкатили, тетя Роза по ларьку колотит, мужика строит, потом на Галку эту наезжает и курицу у нее чуть ли не силой отбирает. Это как называется вообще?

— И как же? — Вера Андреевна явно ждала подвоха.

— Мародерство.

— Скажешь тоже. — Она фыркнула, но я видел, что сравнение ее позабавило. — Мародерство…

— А что, нет?

— Нет. Галка — это сводная сестра Розы. Ну, от отчима дочка, от какого-то там его брака. И непутевая всегда была, Галка эта. Опека уже хотела детей забирать, потому что ни работы, ни условий. Так Роза ей дом отремонтировала, газ провела, детям одежду купила. Все за Венины деньги, само собой, но детей-то оставили.

— А куры тут при чем?

— Так Роза же ей кур и купила. И зерно. Договорились, что Галка выкормит, а потом напополам поделятся. Галка-то рада была — лафа какая. А потом завела себе этого… как его… Ишгильды. Пьянь и лодырь. И сразу Галке память отшибло. Куры, говорит, передохли, мор был. Ну Роза теперь периодически наведывается и свое забирает.

— Ясно. — Я покачал головой. — Партизанские методы возврата инвестиций.

Тетя Роза открылась с неожиданной стороны.

Впереди показалась проселочная дорога, уходящая в лес, а я мысленно охнул: два дня без интернета, зато с тетей Розой.

Валера в переноске издал тревожный мявк. Я его понимал.

Я ехал и размышлял: вот что за жизнь — пашешь, пашешь, добиваешься чего-то, берешь высоты, а потом — раз… и ты кекс!

Взять хотя бы Наполеона: великий полководец, реформатор, кодекс его до сих пор изучают, а в народной памяти остался тортом. Интересно, как он отреагировал бы на подобную честь? Лично мне было бы обидно, если бы какой-нибудь глазурованный сырок с ванилью или, не к ночи будь помянут, клубнично-льняной кисель лет через сто назвали «Доктор Епиходов».

Видимо, угасающая осенняя природа за окном навевала на меня философскую меланхолию.

Деревья обреченно теряли последние жухлые листья, бесстыдно сверкая топлесс. Пахло сухой травой, легкой грустинкой и прелым дерном. Где-то высоко-высоко в небе надрывно кричали птицы, собираясь всем пернатым коллективом лететь на юг…

В общем, я так погрузился в свои мысли, что не заметил, как мы доехали. Отец припарковал машину у калитки, под сенью груши с уже опавшими листьями.

Дача родителей Сергея находилась в самой обычной деревне, в которой было всего две улицы. Дома и домики давно выкупили городские жители и приспособили под дачные нужды.

Это было хорошо, потому что по соседству, за забором от Серегиных родителей, тоже обустроились дачники. А то когда соседи держат огромное хозяйство и скотину, летом снуют тучи навозных мух, мычат коровы и кто-то обязательно орет с утра — невозможно ни выспаться, ни отдохнуть. Здесь же все было чинно-благородно.

Единственное, на что сетовал Серегин отец: через два дома иногда приезжала молодежь на шашлыки, и они включали громкую музыку до утра. Но случалось это не так часто, где-то раз в квартал, поэтому мириться можно.