— Давайте продукты грузить! — торопливо прервала дискуссию Серегина мама, ловко переведя тему на главное. — Сереженька баранины взял. И сыра.

— Брынзы, — поправил ее я, уточняя. — Овечьей брынзы.

— О! — Тетя Роза уважительно посмотрела на меня, и из ее глаз пропало желание просюсюкать «ути-пути», вместо него зажегся профессиональный интерес. Но потом все же характер победил, и она снисходительно заявила: — Небось какого-нибудь гиссарского барана тебе подсунули, да? Тогда надо взять курочку. Потому что я не люблю очень жирное мясо.

— Обижаете, тетя Роза! — даже слегка обиделся я, поджимая губы. — От полутонкорунных мясо взял, из ягненка.

— Молодец! — Тетя Роза аж причмокнула одобрительно, оценив мою осведомленность.

— Вот только я не замочил его, — покаялся я, понимая важность момента. — Не знал, будем мы шашлыки делать или так потушим?

— И хорошо, что не замочил! — одобрила тетя Роза, энергично кивая. — Правильно замочить мясо — это целое искусство! Тут уметь надо! И замачиваться оно должно не больше четырех часов! Иначе вся суть баранины пропадет!

— С розмарином? — уточнил я, демонстрируя знание вопроса.

Тетя Роза посмотрела на меня с любовью и нежностью, будто на обретенного единомышленника:

— И с тмином! — заявила она важным голосом и подмигнула заговорщически.

После чего я понял, что с тетей Розой мы однозначно подружимся, несмотря на ее грозный вид.

— А курочку? Курочку взяли? — всполошилась тетя Роза, переключаясь на следующий важный пункт.

Вера Андреевна пожала плечами, недоумевая:

— Да зачем? Баранины вполне хватит. У нас еще ребрышки на борщ есть и тушенка на всякий пожарный. А так картошки пожарим со шкварками и луком. И грузди у меня соленые приготовлены.

— После баньки хорошо под водочку! — аж крякнул от предвкушения дядя Веня, и они обменялись с отцом Сереги понимающими взглядами истинных ценителей.

Тетя Роза надулась и пожаловалась мне, обращаясь как к союзнику:

— Понимаешь, Сережка, там же у твоих в доме русская печка есть. На дровах. Ты представляешь, что такое запеченная в дровяной печи курочка, начиненная гречкой с морковкой? И с чесноком!

Николай Семенович громко сглотнул слюнки и даже впихивать особо рыхлую сумку на пол заднего сиденья прекратил, замерев от представившейся картины.

— Так, может, по дороге заедем в «Пятерочку» и там возьмем? — осторожно предложила Вера Андреевна наивным тоном и этим, кажется, открыла ящик Пандоры.

— Верочка! — ахнула тетя Роза, прижимая руку к груди. — Божечки! Да что ж ты такое говоришь⁈ Какие там могут быть куры? Ты этих кур видела⁈

— Нормальные куры, — пожала плечами та, не понимая проблемы. — Я беру.

Тетя Роза побледнела и явно приготовилась разразиться целой лекцией о пользе курей не из «Пятерочки», набирая воздух в легкие. Но тут дискуссию прервал дядя Викентий, который сказал, что если мы в течение десяти минут не выедем, то начнутся пробки, и мы до обеда вообще не выберемся из города. Это подействовало лучше всяких аргументов, моментально прекратив спор. Но по глазам тети Розы я видел, что она явно замыслила что-то эдакое. Взгляд был как у Валеры, который вчера увидел букет ромашек, но я тогда не придал этому значения.

Кстати, в переноске Валера, к моему удивлению, почему-то вел себя смирно и не орал, молча наблюдая за происходящим. Видимо, впечатлился тетей Розой. Или офигел от переноски, впервые оказавшись в таком замкнутом пространстве.

Так что мы через каких-то сорок минут собрались и покатили к выезду из города. Впереди ехали дядя Веня с тетей Розой, а мы в отцовской машине держались сзади.

Я сидел сзади, поскольку впереди расположилась Серегина мать. Так как ее укачивало и нужно было смотреть на дорогу. Но меня вполне устраивало такое расположение, потому что можно было немного подремать, восстанавливая силы. Жаль, что половина сиденья тоже была забита всевозможными вещами, что ограничивало пространство.

Машина плавно ехала, родители Сереги вполголоса переговаривались о чем-то своем. Я поначалу прислушивался, пытаясь вникнуть в разговор, а потом стало скучно, потому что говорили о каких-то бытовых мелочах. Вроде того, где дешевле брать яйца, чья очередь идти разбираться за неправильно начисленные двести рублей за коммуналку и когда в «Магните» опять будут скидки на овсяную крупу.

Пока все были заняты, я опять полез в телефон. Пока далеко не отъехали от города и интернет еще был бесперебойным, хотелось полюбоваться на петицию в мою защиту и посмотреть, насколько выросло количество подписей с момента последней проверки.

Но тут меня ждал облом.

Нет, не так. Обломище! Обломинго!

Потому что никакой петиции больше не было! Как и ни единого упоминания о том, что я такой весь расчудесный доктор и спас Лейлу. В поисковике мне выдало только самиздатовский портал сегодняшних авторов с какой-то книгой про несчастья — они назвали героя моим именем, но я к такому уже привык. Любят в нашей стране Чехова.

А вот все обсуждения доктора Епиходова — меня! — словно корова языком все слизала!

Я даже глазам своим не поверил, таращась на экран. Решил, что глюк. Сбой. Вирус. Так иногда бывает. Поэтому выключил телефон и включил его заново, надеясь на исправление ошибки.

И опять ничего! Петиции не было. Нигде.

Да уж…

Я вошел в электронку и отправил сообщение Караяннису: «Здравствуйте, Артур Давидович! Вся информация по стриму и петиция о моем возвращении исчезла из сети». О таких вещах адвокат должен узнавать, и чем раньше, тем лучше.

К сожалению, ответа я не дождался, потому что мы свернули с трассы и поехали по проселочной дороге. А буквально через пару километров интернет и вовсе пропал, оставив меня в информационном вакууме.

Что ж, придется двое суток сходить с ума в неведении, не зная, что происходит. Но, с другой стороны, это выходные, думаю, что ничего эдакого не должно случиться за такой короткий срок. А там приеду и разберусь со всем этим делом.

Успокоив себя таким образом, я волевым усилием выбросил все тревожные мысли из головы и просто наслаждался поездкой, с интересом рассматривая живописные пейзажи за окном.

Свинцово-серое озеро, заросшее пожухлым осинником, сосновый лес, голые поля, перелески, опять озеро… Погода была не самая привлекательная для дачников, потому что небо нависло низко-низко и грозило разразиться неприятным дождиком в самый неподходящий момент. Ну и какие тогда могут быть дачные радости? Придется сидеть в доме и слушать поучения старших, терпеливо кивая.

Я вздохнул, представляя эту перспективу.

Мы заехали в небольшой магазинчик по дороге, точнее, что-то типа старого, еще советского, металлического киоска, правда, свежевыкрашенного. Он был врезан прямо в ворота двора и окошком выходил на проезжую часть. Таким образом, хозяин мог из своего двора заходить в этот ларечек и что-то продавать проезжим. Я заглянул с интересом: там были банки с домашним вареньем, с какими-то соленьями, еще какая-то ерунда, овощи. Ну, в общем, то, что крестьяне обычно продают на дорогах.

Не пойму, что их тут заинтересовало? Вроде бы продуктами закупились заранее.

Тем не менее тетя Роза грузно вылезла из автомобиля и поколыхалась в сторону этого ларечка, беременной уткой переваливаясь с ноги на ногу. Следом вышел Серегин отец, а Вера Андреевна покачала головой и осталась в машине. Ей было не очень хорошо, хоть от предложенной мною таблетки она отказалась, сказав, что так перетерпит, привыкла за долгие годы.

Тетя Роза подошла к ларьку и пару раз с грохотом жахнула кулаком по металлическому ограждению. Раздался лязг, скрежет и жуткий гулкий грохот, разносящийся по округе. Некоторое время ничего не происходило, тишина. Но когда тетя Роза ударила в гонг еще трижды, в окошке появилась голова хозяина, выглядывающего с явным недовольством.

— О-о-о, Роза… — посмотрел он на всех нас и сказал каким-то совершенно неубедительно радостным голосом, фальшиво улыбаясь. — А ты че здесь?