— Серега, держи, — сказал дядя Викентий и забрал у меня большущий пучок камыша, а мне протянул веревку. — Ты, когда будешь подавать, возьми вот этой веревкой, скрути — мне будет легче вытащить, чтобы не спускаться.

— Хорошо, — сказал я, прицепив веревку к поясу.

За поворотом плеснула рыбина, и я подумал, как бы хорошо было сходить на рыбалку.

И тут дядя Веня вдруг захрипел и начал заваливаться прямо на меня. Я еле успел его схватить, иначе бы он упал в воду.

Система мгновенно включилась, обвела силуэт дяди Вени красным и перед глазами всплыл текст:

Диагностика завершена.

Основные показатели: температура 36,8 °C, ЧСС 133, АД 195/118, ЧДД 22.

Обнаружены аномалии:

— Гипертонический криз.

— Церебральная гипертензия.

— Риск геморрагического инсульта при отсутствии коррекции.

Вот же черт.

— Отец, помогай! — крикнул я.

Николай Семенович бросил веревку и кинулся ко мне. Вместе мы подхватили дядю Веню под руки.

— Что с ним? — испуганно спросил Серегин отец.

— Давление, похоже. Быстро к дому!

Мы поволокли дядю Веню по тропинке к даче. Он еле переставлял ноги, тяжело дышал, лицо налилось багрянцем. Я чувствовал, как стучит его пульс под моими пальцами.

Тетя Роза и Вера Андреевна, услышав шум, выскочили на крыльцо.

— Веня! — взвизгнула тетя Роза. — Что с ним⁈

— Сажаем его на веранду, — скомандовал я отцу. — Дядя Веня, сидите, но не ложитесь. Тетя Роза, придержите его.

Женщина, причитая, взяла его за руку. Я подложил под спину подушку, чтобы он сидел полулежа, с приподнятой верхней частью тела. Расстегнул верхние пуговицы куртки.

— Дядя Веня, вы гипертоник? — спросил я. — Таблетки от давления пьете?

— Ну… пью иногда. — Он поморщился, растирая затылок. — Когда голова болит. А что?

— А сейчас с собой есть?

Дядя Веня начал заваливаться набок, и я его подхватил, а тетя Роза что-то взвыла и заорала:

— Я вызываю скорую!

Она схватила телефон, но тут же растерянно уставилась на экран.

— Связи нет… Коля, тут связи нет!

— Я же говорил, Розочка, тут только у дороги ловит, — отозвался отец Сереги.

— Лекарства, — повторил я. — Где?

Тетя Роза метнулась к их машине и через минуту вернулась с аптечкой. Я быстро перебрал содержимое. Валидол, корвалол, пустырник в каплях, какой-то травяной сбор… Бесполезный сейчас мусор.

— А от давления?

— Так он же не пьет их! — всплеснула руками тетя Роза. — Говорит, химия, печень травит. Я ему твержу-твержу, а он…

— Понял, — оборвал ее я.

Плохо. Очень плохо. Давление под двести, а из лекарств только валидол, который в данной ситуации полезен примерно как мертвому припарка.

— У соседей есть кто-нибудь? — быстро спросил я. — Гипертоники, сердечники?

— Михалевы через три дома, — вспомнила Вера Андреевна. — У Нины Павловны точно давление, она все время жалуется.

— Отец, сбегай к ним, — повернулся я к Николаю Семеновичу. — Спроси любые таблетки от давления, какие есть. Названия запомни и дозировку. Быстро!

Тот кивнул и рванул со двора.

А пока нужно было делать то, что можно без лекарств.

Тете Роза стояла рядом, бледная, и я видел, что она готова расплакаться. Вера Андреевна стояла рядом, закусив кулак.

— Мам, полотенце, — попросил я. — Намочи его холодной водой и принеси, пожалуйста. Из колодца, не из-под крана.

Она кивнула и ушла, явно обрадовавшись, что есть чем заняться.

Я присел перед Викентием и взял его за руку.

— Теперь слушайте меня внимательно, дядя Веня. Будем дышать. Медленно и глубоко. Вдох на четыре счета, выдох на шесть. Делаем вместе.

— Да я и так дышу, — проворчал он.

— Не так. Смотрите на меня. Вдох… — я медленно вдохнул, показывая, — раз, два, три, четыре. Выдох… раз, два, три, четыре, пять, шесть. Давайте вместе. Снизит давление на восемь-десять единиц, доказано.

Он нехотя начал повторять. Первые вдохи получались рваными, судорожными, но постепенно ритм выровнялся. Я считал вслух, задавая темп: примерно шесть дыхательных циклов в минуту.

Вернулась Вера Андреевна с мокрым полотенцем. Я сложил его и положил дяде Вене на затылок и шею. Он вздрогнул от холода.

— Терпите. Холод замедляет сердцебиение. Это хорошо.

— А может, в баньку? — вдруг подала голос тетя Роза. — Погреться, попариться, кровь разогнать…

— Ни в коем случае, — отрезал я. — Никакого тепла. Баня, горячая ванна, грелки, компрессы — все это сейчас может его убить. Только прохлада и покой.

Она испуганно замолчала.

— А корвалол? — не унималась тетя Роза. — У меня есть, свеженький.

— Бесполезно. Корвалол давление не снижает. Только в сон клонит, и все.

Я продолжал дышать вместе с дядей Веней, считая вслух. Минута, две, три. Лицо у него постепенно бледнело, из багрового становясь просто красным. Уже лучше. Пульс тоже чуть замедлился.

— Как себя чувствуете?

— Получше вроде. — Он удивленно моргнул. — В висках не так долбит.

— Хорошо. Продолжаем дышать.

Я внимательно следил за ним, отмечая любые изменения. Главное сейчас — не пропустить признаки осложнений. Если появится слабость в руке, асимметрия лица, нарушение речи — значит, дело плохо, тогда хватаем его в машину и везем в город, ничего не дожидаясь.

Но пока обошлось. Речь четкая, руки двигаются симметрично, в сознании. Криз неосложненный.

Минут через десять во двор влетел запыхавшийся Николай Семенович.

— Вот! — протянул он мне блистер с таблетками. — Нина Павловна дала. Говорит, капо… капто… тьфу, забыл.

Я глянул на упаковку. Каптоприл, двадцать пять миллиграммов. То что нужно. Проверил — срок годности в норме.

— Отлично. Дядя Веня, открывайте рот.

Он скривился.

— Да не буду я эту химию… Вот, подышал, и уже лучше. Само прошло.

— Не прошло, — терпеливо сказал я. — Стало чуть легче. Но давление все еще высокое, и без таблетки оно снова полезет вверх. Одна маленькая таблетка под язык, и через полчаса вам реально полегчает.

— Сережа дело говорит, Веня! — вмешалась тетя Роза. — Хватит упрямиться!

Дядя Веня посмотрел на таблетку, потом на меня, потом на жену, которая буравила его взглядом, от которого, наверное, можно было прикуривать.

— Ладно, — буркнул он наконец. — Давай свою химию.

— Под язык, не жевать, не глотать. Рассасывать.

Он послушно сунул таблетку в рот и откинулся на подушку.

— Попил чайку на даче, называется…

Через пятнадцать минут я снова проверил его состояние. Система оставалась активной при фокусировке на дядю Веню и показала: АД 168/102, ЧСС 84. Все еще высоковато, но уже не критично. Тенденция правильная.

— Ну вот, — убрал я полотенце, — уже лучше. Видите, химия работает.

Дядя Веня хмыкнул, но без прежнего упрямства.

— Ладно, ладно… Признаю.

— А теперь давайте серьезно поговорим, — сказал я и сел рядом с ним на край лавки. — Почему вы не пьете таблетки?

— Да потому что… — Он замялся, подбирая слова. — Ну, химия же. Одно лечишь, другое калечишь. Печень сажаешь, почки. Врачи напропишут, а потом сам разгребай. Вон, у соседа моего, Петровича, ему столько всего выписали, что он теперь горстями глотает. А толку? Все равно еле ходит.

Я кивнул. Знакомая песня. Слышал ее сотни раз от пациентов в прошлой жизни.

— Дядя Веня, я понимаю вашу логику. Но давайте посмотрим на факты. Вот сейчас у вас было давление сто девяносто пять. Это значит, что ваши сосуды, особенно в голове, находились под таким напором, что любой из них мог лопнуть. Это называется геморрагический инсульт. Знаете, чем это заканчивается?

Он промолчал.

— Если повезет, останетесь парализованным на одну сторону. Рука не работает, нога волочится, речь невнятная. Если не повезет, тетя Роза будет менять вам памперсы и кормить с ложечки до конца ваших дней. А если совсем не повезет… то и памперсы не понадобятся.