Дрова, разумеется, рубил я.

Для меня в той жизни рубка дров особого труда не составляла, а вот в тушке Сергея это было далеко не так просто. Пот катил градом, хотя я наколол-то всего на одну растопку.

А когда закончил и мой пульс начал снижаться, Система выдала вердикт:

Внимание! Зафиксирована физическая активность средней интенсивности!

Показатели сердечно-сосудистой системы: в пределах нормы.

Мышечная нагрузка на плечевой пояс, спину, мышцы кора: эффективная стимуляция.

Расход калорий: 185 ккал за 34 минуты.

Рекомендуется регулярно продолжать умеренные физические нагрузки.

Положительное влияние на общий тонус организма!

Прогноз продолжительности жизни уточнен: +13 часов…

Я удовлетворенно усмехнулся, смахнул трудовой пот со лба и вернулся в дом, где уже вовсю шел процесс приготовления дачного обеда.

Тете Розе фаршированной курицы показалось мало, поэтому они с Верой Андреевной заодно готовили борщ и тушили картошку. А еще они затеяли лепить вареники!

Мысленно я махнул рукой: ладно, на пару дней отменю диету и буду есть все. Главное, не перебарщивать.

Когда выложил принесенную охапку дров, тетя Роза посмотрела на меня как-то сочувственно, хмыкнула и продолжила, не смущаясь того, что я все слышу:

— Ой, Верочка, а я и говорю, твоему Сережке нужно жениться! Зачем тянуть?

Вера Андреевна бросила на меня испуганный взгляд и попыталась шикнуть на тетю Розу, но той все было нипочем. Ловко орудуя деревянной ложкой, она накладывала в тоненький кружочек теста картофельно-мясную начинку, которая так одуряюще пахла жареным луком, что я невольно облизнулся.

В общем, судя по грандиозности размаха, свадьба планировалась немедленно. Ну, то есть после того, конечно, как закипит борщ и будет готова курица.

Кстати, когда я опять проходил через гостиную, той фотографии с Серегой и Наташей в шкафу уже не было.

Наконец обед был готов, и мы расселись за большим круглым столом на веранде. В центре пыхтел дореволюционный еще латунный самовар, гордость Веры Андреевны. Его топили еловыми шишками, и дым от него пах одуряюще.

Стол был уставлен едой, аж глаза разбегались.

Николай Семенович, как хозяин дома, довольно налил всем нам терновой настойки в маленькие хрустальные рюмочки. Все, кроме меня, выпили.

Я, конечно, пригубил, чтобы не совсем уж отбиваться от коллектива. От внимания родителей Сереги этот факт не ускользнул, и эмпатический модуль зафиксировал их искреннюю радость от того, что сын не пьет. Отец оскалился и незаметно для остальных показал мне большой палец.

Выпив, мы взялись за борщ.

О! Что это был за борщ! Приготовленный на домашней курочке в настоящей русской печи на дровах, чуть с дымком, густой настолько, что аж ложка стояла. К нему прилагались полупрозрачные лепестки сала с мясными прожилками, черный хлеб и чеснок. Жирный, насыщенный, с тем самым бархатистым вкусом, который дает долгое томление в печи.

Свекла окрасила бульон в темно-бордовый цвет и дала полифенолы, участвующие в антиоксидантной защите клеток. Морковь внесла каротиноиды, важные для зрения и работы иммунной системы. Капуста добавила клетчатку, необходимую для нормальной работы кишечника, и витамины. Курица стала источником легкоусвояемого белка и аминокислот, нужных для восстановления тканей и поддержания мышц. Жиры из бульона и сметаны помогли усвоению жирорастворимых веществ и дали длительное чувство сытости. Короче говоря, этот борщ был настоящей витаминной бомбой. И при этом чертовски вкусной.

— Предлагаю повторить, — удовлетворенно улыбнулся Серегин отец и разлил еще наливки всем, кроме меня.

Теперь мою трезвость как норму жизни заметили и дядя Веня с тетей Розой. Я ожидал привычных по прошлой жизни уговоров — мол, да ты чего, Сережа, давай с нами, по чуть-чуть, — но их не последовало. Никто не полез в душу, не стал проверять на прочность, не записал в подозрительные. Хотя у нас ведь как считается: если мужик не пьет — значит, что-то с ним не так. Либо больной, либо зашился, либо темная история. Трезвость у нас — не норма, а объяснение, которое требуют заранее. И тем удивительнее было видеть, что друзья родителей не только не насторожились, а, наоборот, искренне порадовались. Без лишних слов, без расспросов. Видимо, знали о проблемах Сереги. И потому восприняли мой отказ не как странность, а как хороший знак.

Но выпить они не успели — внезапно, сотрясая стол, с диким воплем подпрыгнула тетя Роза:

— Мышь! — Выпучив глаза, она велела дяде Вене: — Сделай что-нибудь!

— Например? — флегматично спросил дядя Веня, не отрываясь от борща.

— Ну, я не знаю, — растерялась тетя Роза, но тут же нашла выход: — Сделай так, чтобы ее тут больше не было!

— И как я это сделаю? — флегматично прожевал кусочек сала дядя Веня. — Вон есть Валера, он кот. А раз так, пусть ловит мышей.

Все посмотрели на Валеру, который в этот момент трескал кусок вареной курицы, и ему на мышей было исключительно пофиг. Ежика он сегодня уже ловил, ну и хватит на первый раз, не все же сразу.

— Она же шуршит! — дрожащим голосом аргументировала тетя Роза, и дядя Веня обреченно вздохнул.

— Мыши разносят опасные инфекции, — добавила Вера Андреевна и укоризненно посмотрела на Серегиного отца.

Тот сделал вид, что увлечен салом и вообще ему страшно некогда, потому что наливка сама себя не разольет.

Тогда все посмотрели на меня, и тетя Роза сказала:

— Сережа! Что делать? Ты же врач!

Я так и не вспомнил, на каком курсе медицинской академии учат ловить мышей. К тому же я, как и Валера, был городским жителем и с мышами дела до этого момента не имел. Поэтому пожал плечами и изобразил профессиональную озабоченность:

— Нужна мышеловка. Или отрава. Лучше мышеловка, чтобы Валера случайно не съел.

— Флейты у нас нет, — глубокомысленно изрек дядя Веня, — но где-то я видел тут пионерский барабан.

Остальные недоуменно переглянулись, а Серегин отец наконец оторвался от сала и сказал:

— Это про Гамельнского крысолова, Викентий Павлович. Сказка.

В общем, версия не прокатила, поэтому было принято решение идти к соседям за помощью. Точнее, за мышеловкой. Идти добровольно вызвались дядя Веня и Серегин отец. При этом они как-то многозначительно переглянулись, и этот взгляд сразу же уловила Серегина мама. Вследствие этого сказала категорическим голосом:

— Сережа, ты пойдешь с ними!

Я удивился: зачем всем мужским коллективом идти за одной-единственной мышеловкой? Тем более, как я понял, сосед живет через три дома, рядом. Но спорить не стал. Пойду схожу. Все же это лучше, чем рубить дрова или вычищать компостную кучу.

Но тут восстала тетя Роза. Она воскликнула:

— Нет! К Генке они не пойдут! Только через мой труп! Я лучше буду спать в обнимку с этой мышью, но они туда не пойдут! Иначе будет, как в прошлый раз!

Спрашивать, что было в прошлый раз, я не стал. Судя по вытянувшимся лицам Серегиного отца и дяди Вени, сходили они к соседу неплохо. Продуктивно. Явно, было что вспомнить даже тете Розе, хотя она и не ходила к Генке.

Сразу после обеда мы с Серегиным отцом и дядей Веней отправились на речку. Вернее, даже не на речку, а на небольшой ручей, который протекал совсем рядом с дачей. Он тек медленно, разливался в широкую запруду, и вся она заросла рыжим камышом. Теперь камыш стал абсолютно сухим, красиво шелестя на ветру.

Мне торжественно выдали серп, и я косил камыш, а дядя Викентий с Серегиным отцом вязали снопы, длинные и тонкие. Они назывались кулисы. Потом этими кулисами накрывали парник, утепляли забор и стены дома. Дом был деревянным, летним, его особо не протапливали, но утепляли.

Оказалось, что Серегины родители иногда приезжали сюда и зимой, потому что дом без присмотра разрушается и хотя бы раз в пару месяцев надо обязательно приезжать и подтапливать его, особенно в холодное время года. Ну и, само собой, они выделяли время на баньку. В общем, если обложить стены дома такими кулисами, создается дополнительное тепло в доме, воздушная прослойка между холодным ветром и деревянными досками.