Точно. Я тогда мерз на трассе по дороге в Москву. Или уже сидел в кабине фуры Гриши. Значит, последняя встреча с этим типом случилась почти накануне моего «вселения».

— Ну вот, месяц, считай! Ты че, в штопор ушел? Ты хотя бы как я тебе бабки занимал, помнишь? Ты еще говорил, что после дежурства отдашь, а потом пропал.

— Слушай, а за что я тебе должен-то? — сделав вид, что забыл, спросил я. — Тоже выпало.

Костян переглянулся с девицами и заржал.

— За бухло и за девочек, Серый! За что еще! Кристинка, Жанка, скажите ему!

— Ага, — подтвердила Кристина. — У тебя башлей как бы не было, и Костик за тебя заплатил.

— То есть вы за деньги? — уточнил я. — Со мной?

— Эй! — возмутилась Жанна. — Мы не проститутки, если что!

— Эскорт, — поправила ее Кристина с достоинством. — Это другое. Это как светские львицы.

— За деньги? — повторил я.

Обе синхронно кивнули.

— Пять тонн, — добавила Кристина деловито. — Час. Семь за двоих. Или пятнадцать за ночь, если договоримся.

Картина начала проясняться, причем картина мерзкая. Выходит, прежний Серега развлекался с проститутками в компании женатого приятеля, причем в долг.

— Так что ты мне должен, Серый! — ухмыльнувшись, Костян хлопнул меня по плечу. — А раз так, пусти нас, посидим по-человечески. Алька моя думает, что я на рыбалке, девчонки уже настроились гульнуть, за это они денег не берут, а я бухла принес на всех… А если бабок нет раскидать, ниче, потом отдашь.

— Твоя Алька, — медленно произнес я, — думает, что ты на рыбалке. В пятницу вечером. В ноябре.

— Ну да. — Костян пожал плечами. — А че такого? Мы ж всегда у тебя зависали, удобно. Алька про твою хату не знает ничего.

Я посмотрел на него, а Валера, почувствовав мое напряжение, впился когтями в предплечье и зевнул.

— Значит, двадцать тысяч — это я тебе за девочек должен?

— Ну да! — Он посмотрел на меня, вылупив поросячьи глазки. — Плюс бухло, закусь. Я же не с пустыми руками к тебе приходил!

Я мысленно хмыкнул. Хорошо устроился Костян: жене говорил про рыбалку, с собутыльника брал деньги за организацию, квартиру использовал чужую. Не удивлюсь, если вообще весь этот банкет ему ни во что не обходился, все за счет бедолаги Серого.

— Костян, — произнес я тем тоном, каким обычно сообщал родственникам о неблагоприятном диагнозе. — Я тебе ничего не должен.

— Чего⁈

— Это был не мой долг, а твое решение. Ты тратил деньги на проституток вместо семьи и записывал часть расходов на меня, чтобы не так обидно было. Это называется перекладывание ответственности.

— Ты охренел⁈ — изумился он. — Серый, ты че несешь⁈ Мы ж договаривались!

— Пока был бухой, я, может, и договаривался. Но я чета не помню ничего такого. Да и за аренду моей хаты забыл тебе счет выставить. Все постельное белье после твоих кувырканий менять пришлось, а оно денег стоит! Короче, иди домой, Костян. К жене.

— Слышь! — Костян сделал шаг ко мне, сжимая кулаки. — Ты мне мозги не канифоль! Должен — плати! А то я ведь и по-другому могу спросить!

Валера издал такое шипение, что обе девицы отпрянули к перилам. Я почувствовал, как кот напрягся всем телом, выпуская когти. Также краем зрения уловил, как потемнел глазок у Аллы Викторовны. Похоже, наше шоу интереснее, чем по телевизору.

Система же вдруг активировалась и выдала показатели Костяна: пульс сто двадцать, адреналин повышен, алкоголь в крови около полутора промилле. Достаточно, чтобы убрать тормоза, но недостаточно для потери координации. Впрочем, драться с ним смысла нет. Он себя и без того уже наказал совсем иначе — где-то намотал себе на болт нехорошую болячку.

— Можешь попробовать, — сказал я спокойно. — Только учти, что Сан Михалыч этого не одобрит.

Костян замер с занесенным кулаком.

— Михалыч? Какой еще Михалыч?

Я уж было подумал, что ошибся с легендарностью Михалыча, как увидел в глазах Костяна понимание.

— Тот самый? — уточнил он.

— Тот самый. Мы теперь в хороших отношениях.

Имя Михалыча подействовало лучше любых угроз. Костян медленно опустил руку, облизнув пересохшие губы.

— Ладно, проехали, — выдавил он. — Ну, не должен, так не должен. Я же по-дружески хотел. Да хрен с тобой. Но в хату-то запустишь? Разочек, ненадолго, по старой памяти? Дубак на улице! Давай, Серый, расслабимся малеха, да? Девочки уже приехали, мне их что, обратно отправлять?

— Обратно.

— Серый!

— Я сказал — нет. И больше, Костян, сюда не приходи. Никогда. Ни сам, ни с девочками.

Костян стоял, переминаясь с ноги на ногу, явно не зная, как реагировать. Потом сплюнул на ступеньку.

— Ты конченый, Серый. Совсем допился до белочки. Раньше нормальный мужик был, а теперь…

— Раньше я был алкоголиком, который позволял женатому приятелю водить шлюх в свою квартиру, — перебил я. — Теперь я другой человек. Буквально.

Кристина и Жанна возмущенно переглянулись.

— Слышь, Костян, — сказала Жанна, — поехали отсюда. Ну его. Найдем другое место. В гостишку пошли. Втроем покувыркаемся.

— Или к тебе домой, — добавила Кристина с ехидцей. — Жена обрадуется.

Костян зыркнул на нее с такой яростью, что даже я поежился.

— Пошли, — процедил он.

Развернулся и затопал вниз, грохоча пакетом с бутылками. Девицы засеменили следом.

— Эй, Костян, — окликнул я его на площадке первого этажа.

Он обернулся.

— Передай жене привет. И скажи, что, если она захочет узнать, где ты проводишь пятничные вечера, я могу рассказать в подробностях. С адресами и расценками.

Костян открыл рот, потом закрыл, потом снова открыл. Лицо его приобрело оттенок вареной свеклы.

Дверь подъезда хлопнула с такой силой, что с потолка посыпалась штукатурка.

Я еще постоял на площадке, поглаживая Валеру, который постепенно перестал рычать и начал мурлыкать, довольный отступлением врага.

— Вот и нашелся наш загадочный Костян, — сказал я ему. — Двадцать тысяч за проституток. Охренеть, конечно, наследство. И что-то мне подсказывает, что деньги Серега чуть не выкинул на ветер. Потому что, если бы он и правда… хм… спал с… этими… точно бы намотал, как Костян.

Валера отрывисто мявкнул, явно разделяя мое мнение о покойном хозяине тела, и затарахтел маленьким трактором.

Соседняя дверь приоткрылась, и оттуда выглянула довольная Алла Викторовна:

— Молодец, Сережа! Молодец! Так ему! А то устроили публичный дом, ужас!

Оказалось, Костян этот «злобный хам», которого в нашем дворе все побаивались. Когда Алла Викторовна хотела вызвать милицию из-за диких его криков и стонов «девочек», он вышел на площадку в чем мать родила и пригрозил ей так, что она испугалась и слегла с приступом. С тех пор соседка не вмешивалась, просто надевала беруши и ставила телевизор погромче.

— Простите, Алла Викторовна, — искренне извинился я. — Обещаю, такого больше не повторится.

Дома я опустил Валеру на пол, и тот немедленно потрусил к миске проверять, не появилось ли там чего вкусного.

Часы показывали половину десятого. Завтра в половине восьмого утра нужно быть у родителей, чтобы вместе поехать на дачу с ними, а также какими-то дядей Веней и тетей Розой. Вряд ли родственники. А в шесть утра — пробежка с Танюхой.

Так что следовало лечь пораньше.

Тем временем Валера запрыгнул на подоконник и уставился в темноту за окном. Под фонарем Костян размахивал руками, что-то объясняя своим спутницам. Потом троица двинулась прочь со двора, покачиваясь и периодически запинаясь о неровности асфальта.

Я задернул штору.

Триггер зависимости устранен.

Активность миндалевидного тела: снижение до нормы.

Уровень дофамина: возврат к базовым значениям в течение 12–15 минут.

Префронтальная кора: контроль импульсов восстановлен.

Зафиксировано: успешное сопротивление аддиктивному паттерну.

Укрепление нейронных связей волевого контроля: +0.3%.