Разве такой должна быть жизнь в самом ее конце?

И однажды, случайно подглядывая в глазок, он увидел, как Альбина Яроцкая выскочила пулей из квартиры и помчалась на пятый этаж, забыв закрыть свою дверь на ключ. Чем Капитон Кузьмич воспользовался в момент. Он открыл собственную дверь, вырулил на коляске наружу и с громыханием влетел в квартиру, откуда только что выскочила вдова Яроцкая.

— Чертовка! — шипел прокурор, через восемь минут заезжая обратно в свою берлогу. — Я тебе-е-е!..

На стариковских коленках подпрыгивал от быстрой езды мешок с семьюдесятью пятью тысячами долларов.

— До свиданья, Капитон Кузьмич, — помолчав и не дождавшись от Бархатова ни слова по существу, встала и пошла к двери старший следователь Солодкина.

— Всего доброго, всяческих благ, — заулыбался старик.

Черный пакет с мусором стоял как раз у двери.

— Давайте выкину? — любезно предложила и протянула руку Ольга Леонардовна.

— Не стоит, не стоит, — урча «инвалидкой», запротестовал старик.

— Как хотите…

Многого у человека не будет никогда, а так хочется! Ну помечтать-то хотя бы можно?..

В. И. Иншаков именно поэтому и начал обход с квартиры Альбины Яроцкой. Вообще-то Ольга Леонардовна просила участкового Иншакова начать обход с квартиры гражданки Атамановой, той самой любительницы костров, но человеку свойственны чувства! Он подвластен им, порой чувства настолько сильны, что человек не в силах им противостоять.

Даже долг, работа и жуткий крик начальства отходят на второй план, когда нежность к какому-то конопатому, а для тебя самому прекрасному человеку закрадывается в сердце.

«Красиво улыбается», — вспомнил у дверей вдовы старший лейтенант Иншаков, поправил кобуру, которая съехала практически ниже копчика, взял в руки блокнот, ручку и след.

Альбина встретила участкового неласково. Она бегала по квартире в красных шелковых боксерских трусах (память о Натане) и футболке, на которой спереди и сзади были нарисованы мишени и по-арабски с любовью накалякано: «Убей меня!» — спереди и «Хочу подохнуть!» — сзади.

— Футболочка из Израиля? — вежливо поинтересовался полиглот и старший лейтенант милиции Иншаков В.

«Ах ты!..» — хотела выкрикнуть Альбина, но вовремя одумалась.

— Какое еще убийство? — На законный вопрос, где она была 19-го ночью и чем занималась, Альбину чуть не хватил удар. — Спала! — крикнула она.

— А свидетели есть? — подумав, задал следующий вопрос Виктор Иванович.

«У меня деньги пропали! Деньги! Семьдесят пять тыщ! И не рублей! А денег!» — едва не поделилась своим горем вдова, но почему-то заплакала, потом зарыдала, потом, съехав со стула на пол и закрыв руками голову, начала стонать до того жалобно, что старший лейтенант вышел из ступора и подошел к ней.

— Не убивайтесь вы так… Сейчас людей и режут и живыми бетонируют… и к лицу гранаты скотчем клеят! Такая жизнь наступила… Все помрем! — философски заключил Витя и поднял Альбину Хасановну с пола.

— А у вас есть дети? — посмотрев на широкую кровать позади Альбины, спросил Иншаков минут через десять, когда освоился и перестал краснеть, поглядывая на острые коленки вдовы.

— Пока нет, — промурлыкала Альбина и легко вздохнула, закатив глаза. — Хотите, вас усыновлю?

— А где ваш муж? — сделал вид, что не услышал, Иншаков, но уши его выдали.

— Умер.

— Сам? — не к месту заулыбался Иншаков.

— Ну-у, са-а-ам, — задумчиво взглянула на старшего лейтенанта Альбина. — Не сам…

— Такой молодой? — сочувственно покачал головой лейтенант и подвигал красными ушами.

— Да прямо! — словно опомнилась Альбина. — Мо-ло-дой!

— Да что вы говорите, — профессионально вежливо поддакнул участковый. — Немолодой был супруг?..

— Да он у меня на кухне спал! — выпалила Альбина. — На выселках.

— Не может быть! — притворно-счастливо удивился старший лейтенант.

— Представляете? Я его только трону, ну… понимаете, да? — Альбина сердито нахмурилась. — А он: «Не кантовать!» — орет!

Лейтенант слушал, затаив дыхание.

— Я его опять — по-отрогаю, — шепотом поведала Альбина, — а он!..

— А он? — эхом переспросил старший лейтенант.

— Не трогай, говорит, экспонат руками! — мужским голосом передразнила покойника Альбина. — А собственно, что вы ко мне пришли?..

— Опрашиваем весь подъезд по поводу убийства вашей соседки, — серьезно сказал Витя и нахмурился. — Вы ничего не видели?..

— А вы?

— Конечно, нет, — опешил участковый.

— А если подумать? — не отставала вдова.

— О чем? — начал Витя. — Гражданочка Яроцкая…

— Лети отсюда! — показала на дверь вдова, участковый ей порядком надоел.

— Что? — обиделся участковый.

— Летите отсюда, лейтенант, я спала во время убийства.

— А вот соседи…

— Летите к соседям!

— Смотри, ну все-о-о!.. — увидев, как старший лейтенант Иншаков выскочил из подъезда и помчался сперва к котельной, потом — к шоссе, присвистнул И. Л. Брежнев.

— Что такое? — удивился капитан Сазанчук, высунувшись в форточку опорного пункта.

— Башку снесло от любви!.. Бегает, дымится, как головешка, и в глазах — по углю! — Бомж Илья Леонидович качался на месте, так как был пьян, но видел все превосходно.

— У кого? — не видя Иншакова из окна, снова спросил Сазанчук.

— Да у Витька вашего, — махнул рукой Илья Леонидович.

— А по кому он?.. Дымом-то ух несет! — понюхал воздух Сазанчук.

— Альбинка с четвертого этажа — черная вдова, — со знанием дела поведал Илья Леонидович.

— Опа! — не поверил Сазанчук, но все-таки солидарно сказал: — А что? Витька — что? Витька — в норме.

Продолжив свой обход через сорок одну минуту, Иншаков двух старушек Фонариковых, которые жили как раз над Ниной Ивановной, в тот день не обнаружил. Виктор Иванович звонил им десять минут, но старушки уехали в храм Христа Спасителя. И дверь ему никто не открыл.

Умиротворенное и отрешенное лицо прораба Хренкова не обмануло Ольгу Леонардовну ни на секунду.

«Таких, как он, нужно регулярно обследовать у психиатра, — сделала твердое умозаключение старший следователь Солодкина. — А лучше посадить на десять лет в Кащенко и пусть не третирует нормальных людей!»

Со слов двух свидетелей — Хренкова и Кузькиной (соответственно — квартира 55, шестой этаж, и квартира 35, первый этаж) выходило, что и Хренков, и Кузькина видели, как подозреваемый в убийстве Горностаев бежал сперва с шестого этажа на первый с топором и с первого на шестой — тоже с топором! Что было раньше — с шестого на первый или наоборот, — выяснить не удалось ввиду путаности показаний обоих.

Кузькина и Хренков чуть не подрались, выясняя, что было до, после, во время, сперва и потом, в течение часа, дня, ночи; запутались сами и запутали следствие…

Обычно такие свидетели на вес золота. С их помощью человека можно посадить навсегда…

Дальше выслушивать этот бред Ольга Леонардовна не стала, у нее заболел лоб.

«Все! Еще одна квартира, и все!.. Не могу», — пообещала она себе, вызывая лифт.

Таня Дубинина, которую Ольга Леонардовна встретила, выходя из лифта на шестом этаже, потрясла ее своей худобой и траурной черной блузой.

— Хоронить едем, — обронила Танина мама. — Зятя. Разбился вместе с Соболем.

— Простите, — прижав руку к сердцу, сказала Ольга Леонардовна. — Танечка…

На что Таня кивнула и пошла вниз по лестнице.

— Доченька, лифт, — шепотом позвала ее мама, Таня вернулась и стала ждать, опершись спиной о чужую дверь.

— Зябко, — взглянув на Ольгу, сказала Таня Дубинина. — Живу, Оля, как живу…

В квартире на шестом этаже мелькал свет.

— Брат Нины Ивановны ходит, — пояснил Автандил Георгиевич. — У него ключ, и вообще — он теперь там хозяин.

— Может, привидения? — пошутила Ольга Леонардовна.

— Да нет, — закрывая опорный пункт беспорядка на ключ, пошел провожать старшего следователя Солодкину на трамвайную остановку Сазанчук. — Таких не держим.