Пес неторопливо отошел и выдохнул:
— Люди-и-и…
И мысли его переместились куда-то в сторону. Он взглянул на подъезд и еще раз вздохнул.
Второй подъезд…
Какой-то шутник цифру «2» на жестянке перечеркнул гвоздем, и стало не «2», a «Z» … Шутник.
Подъезд «Z».
Глаза у пса затуманились, и он медленно поглядел по сторонам…
Ремарка
Дома с историей и прочие загнивающие дома отличаются от новостроек наличием всевозможной допотопной рухляди и, что радует глаз, — старыми автомобилями.
Дом на Архангельской также был примечателен и даже где-то знаменит тем, что многие порядком замшелые хозяева и их продвинутые внуки все еще ездили на довоенных «Паккардах», «Хорьхах», «Даймлерах» и «Бьюиках». А уж сколько «Волг» и «Побед», тех самых — с тупыми наивными «мордами» и кругленькими фарами, просто несчитано — десять или девять… на весь дом. И пара «ЗИМов» даже чуть терялась в этом параде черных, сиреневых и цвета слоновой кости вычурно-шикарных ретромобилей.
Царственная вдова
К дому со стороны автобусной остановки шла хрупкая и очень миловидная особа с такими нарисованными природой глазами, что пес на некоторое время зажмурился, потом отмахнулся, тряхнув головой, но видение не пропало, оно проследовало мимо и, задев пса длинным прозрачным платьем прямо по морде, простукало шпильками по пыльным ступенькам и вошло в подъезд.
Лабрадор отчего-то пожалел, что он — пес, а не представитель человеческой мужской расы, и на сердце у него лег килограммовый камешек, который обычно ложится на сердце, когда видишь то, что никогда не будет твоим.
На четвертом этаже жила молодая вдова Альбина Яроцкая, квартира 48, окна во двор.
«Мужчины существуют для того, чтобы за них выходить замуж», — как-то сказала Альбина. А через день ее мужа застрелили.
«Она занимает большую квартиру, и в ее окна глядит клен. Она вдова магната Яроцкого и поселилась здесь после смерти мужа в прошлом году.
Альбинаааа… Худенькая, перекрученная обтягивающей одеждой, с вот такой! — талией и вот такими! — глазами. Она не русская, но говорит на прекрасном русском языке с мааасковским „ааа“. Полусемитка-полуузбечка?
Ее мужа застрелили на лестнице дома на Кутузовском проспекте в прошлом декабре.
Она несет себя, она не смотрит ни на кого, она при росте метр пятьдесят пять заметна и видна даже через бетонную стену.
Она, она, она…
Без слов понятно, эта женщина — фаворитка, прима, магма в обличье человеческой самки, змея, сползающая со склона горы…
Она — чудовище.
Когда она проходит мимо — вихрится невидимый воздух, и хочется сделать шаг назад и встать под защиту стены…»
Пес задумался, пожевал губами, вспомнил, что он — Лабрадор и негоже ему пугаться человеческих самок, и стал набирать текст, стуча когтями с такой скоростью, что разбудил своего Слепого Поводыря. Увернувшись от ботинка, летящего к его умной голове, пес взвыл и на время прекратил писать романы, а потом снова начал:
«В следующей жизни я закажу себе большие белые зубы, вот такую грудь, задницу с эмалированный таз и смех, как у героини фильма „Когда деревья были большими“. Я буду такая, таа-акая в следующей жизни, закачаетесь!»
Альбина еще раз взглянула на себя в зеркало — там стояла и кривлялась какая-то голая обезьяна.
— Это не я! — Альбина тряхнула короткой черной стрижкой и выгнулась, красиво выпятив грудь.
— Другое дело!
Из зеркала смотрела хрупкая тридцатилетняя женщина с мальчиковой фигурой и тайной в глазах.
— Это — я.
* * *
Альбина развлекалась, нажимая пульт без остановки. На экране проекционного «Панасоника» мелькали кадры, лица, дельфины, яхты, американские детишки с заученным счастьем в зрачках…
— Ой!..
Альбина перевернулась на спину, быстро села и стала щелкать в обратном направлении…
— Вот она!
Канал РТР передавал запись торжественного вручения известной лит. премии за прошедший год. Премию «Фурор» вручали последний раз, так как ее учредитель и единственный спонсор — Натан Яроцкий — был убит совсем недавно, каких-то полгода назад…
Диктор читала закадровый текст, на сцену поочередно поднимались деятели культуры, несколько писателей и одна стареющая певица, которая написала тяжеленный роман, сумела найти издателя и успешно шокировала всех, кто приобрел эту книгу, вывалив три вагона грязного белья про собственную и чужую жизнь.
— Лауреаты гребаные!
Альбина размахнулась и хрястнула пультом об пол! Если бы не толстый, в три пальца, ковер под ногами, пластик с кнопками разбился бы на все три тысячи составляющих его.
А на сцене каждому вручали по букету чайных роз и по чеку на завидную даже для Запада сумму, а в России такие деньги (Альбина сморгнула), такие деньги были бы неплохим подспорьем даже самому первому лицу в государстве, не говоря уж обо всех последних…
…Вышел, фальшиво улыбаясь, известный широкой публике сценарист, неплохо вписавшийся в новую жизнь кинодеятель, и, схватив сперва розы и затем молниеносно чек, открыл рот, рассыпаясь в благодарностях.
— Этому-то?! За что? — Альбина обожглась воздухом, который вдруг забурлил рядом с экраном. Она подошла поближе и не заметила, что наступила на пульт.
Киносценарист — известный скряга и лицемер, две жены которого умиротворенно лежали в соседних могилах на Троекуровском кладбище, — прочувствованно и элегантно произнес ироничную речь, потряс чеком на семьдесят пять тысяч долларов перед залом и легким шагом спустился на свое место в первом ряду партера.
— Ах ты, вор! — звонко выкрикнула Альбина и, схватив подушку, кинула ее в телевизор. — Ах ты!.. Сукин сын!
Слезы отчаяния брызнули из глаз и высохли… На экране стояла полная, с круглым гладким лицом и такими умными большими глазами, в которых помещалось… по галактике, ну, или по звездной системе, это точно, не меньше…
В общем, стояла женщина.
Она с достоинством взяла тяжелый букет, чек и вздохнула — было видно — счастливо:
— Я прошу прощения за то, что сегодня я, а не сто три более талантливых русских писателя получили эту премию. — Женщина поклонилась в пол, очень легко для своего богатого торса выпрямилась и продолжила: — Я говорю искренне, поверьте и простите… Ведь любая премия — это всего лишь рулетка судьбы, которая сегодня почему-то оказалась благосклонна ко мне!
— Чтоб ты сдохла! Лицемерка чертова! Не могу-у-у!.. — взвыла Альбина. — Слышать не могу-у-у! — и бросилась из квартиры.
В овальном зале отеля «Славянский круассан» продолжали чествовать и поздравлять романистку Достоевскую за ее смешной роман «Жись!».
Вручение премии Яроцкого подходило к концу.
Кто бы мог подумать, что вдова человека, состояние которого превышало сто миллионов долларов, сидит на бобах, и по завещанию ей достались только акции прогоревшего завода садово-огородного инвентаря в поселке Красная Новь Тульской области. Тысяча акций, которые не стоили даже бумаги, на которой были напечатаны.
Все деньги, недвижимость, ценные бумаги, счета в восьми банках и проч., и проч. магната и владельца «Туруханских алмазных россыпей» отошли двум фондам и совету директоров, главой которого был старший сын Натана Яроцкого. Альбина осталась при своих интересах и вынуждена была вернуться в квартиру дряхлой «сталинки», в которую шесть лет назад Натан привел прекрасную молодую жену.
Одежда, немного драгоценностей, подержанный «Мустанг» — вот и все воспоминания о шестилетнем замужестве…
«Эль-Негра»
По иронии судьбы писательница Достоевская проживала в этом же доме и в этом же подъезде, только на шестом этаже, в квартире 53. Она была вынуждена поменять московскую квартиру, когда ее муж вдруг ошалел и женился на молоденькой дурочке из соседней парикмахерской. Спелая дурочка сперва гордо ходила с животом мимо старинного доходного дома, в котором Достоевские проживали очень давно и жили бы до сих пор, но… Дети выросли и очень хорошо устроились за пределами отечества, работали там и строили свои семьи, а вот муж, как седой козел, бегал по кочкам и ухабам старого московского двора с коляской, в которой пищал его третий, недавно родившийся сынок, тогда как Татьяна Достоевская печально глядела сквозь пушистый кремовый тюль на солнце, если был день, или на звезды, если на землю в этот час ступала ночь в мягких яловых сапогах.
