Только когда моя кожа стала такой же розовой, как у новорожденного поросенка, решила, что достаточно отмылась. Выключив воду, я закуталась в махровый халат и побрела в спальню. Как была с мокрыми волосами, я упала на кровать.

— Спать! — сказала сама себе. — Сейчас усну, а потом встану, и ничего этого не будет! Все это окажется страшным сном!

С таким настроем я повернулась набок и закрыла глаза.

Просыпалась я с трудом. Голова просто раскалывалась, во рту пересохло и, казалось, если я сейчас же не глотну воды, то просто умру. Через силу разлепив глаза, я уставилась в потолок. Память тут же подкинула последние события. От боли пронзивший грудь стало нечем дышать. Я снова и снова прокручивала в голове утреннюю сцену. С каким презрением и брезгливостью смотрел на меня Денис, с какой жестокостью со мной разговаривал. И непонятный злорадный взгляд Ирины.

— Я должна с ним поговорить и все выяснить! — прошептала я. — Это какое-то недоразумение или жестокий розыгрыш. Такого не может случиться в реальной жизни! Я на все сто процентов уверена, что ночь провела с Денисом, тогда почему он врёт? А Ирина? Она ему проигрывает! Это не может быть правдой!

Заставила себя вылезти из кровати.

В окно пробивались последние лучи заходящего солнца.

— Неужели я проспала целый день? — задала риторический вопрос.

На столике у окна стоял поднос с едой. Это отец, как и обещал, позаботился, чтоб я не умерла с голоду. На подносе стояли сок и давно остывший чай. Я с жадностью припала к соку и в миг его осушила. Есть не хотелось, как, впрочем, и спать, плакать тоже. Сегодня я достаточно проронила слез, а облегчения не почувствовала. Умывшись холодной водой, чтобы уменьшить припухлость глаз, я надела спортивный костюм, скрывший мое тело от подбородка до щиколоток и, завязав волосы в хвост, спустилась вниз.

В гостиной было тихо. Следы вчерашнего праздника прислуга ликвидировала. Ничто не напоминало о вчерашнем дне. Прокравшись по коридору, я замерла перед кабинетом отца. За закрытой дверью раздавались сердитые голоса. Никогда раньше не слышала такого тона у отца. Решив, что он разговаривает с Денисом, я приблизилась с целью подслушать. Но оказалось, что отец разговаривает с партнёром. И что у них там произошло? Потеряв интерес к кабинету отца, я пошла дальше, в надежде найти Дениса.

— Добрый вечер, Вероника Александровна! Вы что-нибудь хотите? — встретилась мне наша горничная.

— Нет, Аня, спасибо мне ничего не нужно.

— Тогда я пойду?

— Да, иди. Хотя постой!

— Да, Вероника Александровна?

— Скажи, а Денис Кириллович дома?

— Нет, Денис Кириллович собрал свои вещи и уехал ещё до обеда.

— А куда?

— Не знаю. Но вещей много взял, почти все, — огорошила меня девушка.

— Спасибо, Аня, — поблагодарила я девушку и пошла в сад.

«Это что же, Денис покинул отчий дом, лишь бы не встречаться со мной? Я настолько ему противна? Или стыдно в глаза смотреть?»

В саду тоже все убрали, не оставив ни следа о прошедшем празднике, закончившимся моим позором.

«Ещё бы мои воспоминания также кто-нибудь стер подчистую!» — с тяжёлым вздохом подумала я.

«Я приготовил для тебя романтический ужин в саду… Пока я, как последний дурак, носился по всему городу, молясь найти тебя живой, ты стонала объятьях другого мужчины!» — эхом пронеслись слова Дениса в голове.

Сама не заметила, как ноги принесли меня к беседке в саду. Она была на реконструкции два месяца, поэтому ее не стали задействовать в организации праздника. А вот Денис приготовил мне здесь романтический ужин, на который мне не суждено было попасть. Что-то пошло не так! И вместо романтического вечера с Денисом, я оказалась в страстных объятиях незнакомца.

Слезы снова побежали из моих глаз. Вытерев их, я решительно шагнула в беседку. А вот досюда прислуга не добралась. И здесь осталось все, как приготовил Денис. Фрукты, шампанское в ведерке с водой, которая вчера была льдом. Шикарный букет алых роз.

У меня в груди все сдавило, от тяжести вины, хотя я ведь ничего не сделала! Я до сих пор уверена, что провела ночь с ним.

— Что, черт возьми, вчера произошло⁈ — крикнула я.

Медленно подошла ближе к столу, чтобы понюхать розы. Неожиданно мой взгляд зацепился за квадратную коробочку от ювелирного салона. На негнущихся ногах приблизилась к футляру и трясущимися от напряженных нервов руками открыла его.

Там на красной бархатной подушечке лежало золотое кольцо с бриллиантом…

Кольцо стало расплываться перед моим взором, а из моей груди вырвался не то стон, не то вой отчаяния. Развернувшись, я в слезах выбежала из беседки, убегая прочь от утраченного будущего.

— Ника, милая, что случилось? — обнял меня отец, чудом оказавшийся здесь.

— Я хочу побыть одна, — вырвалась я и поспешила к себе.

Всю ночь из моей спальни раздавались рыдания, пока обессиленная я не забылась тревожным сном.

Потекли бесконечные дни душевных терзаний. Все время я сидела в комнате и никуда не выходила. О внешнем мире: взошло солнце или село, я узнавала из окна и по подносу с едой, оставленному на столике.

Каждый день я встречала и провожала в кресле, только когда совсем стемнеет, я перебиралась в кровать. Я уже не плакала, все свои слезы я выплакала в первый день. Я сидела и смотрела в одну точку. Это стало моим любимым занятием. Даже планы на будущее, которые любила строить раньше, меня не интересовали.

Я сотни раз прокрутила в голове события того вечера и ночи. И чем больше я думала, тем неутешительнее выводы у меня складывались. Да, я была тогда пьяна настолько, что даже не могла рассмотреть лица своего спутника. Ещё и полумрак, который он создал и сам держался в тени. И повязка на глаза. Все было продумано! Зачем? Чтобы я не смогла его разглядеть. А я, как сказал отец, желаемое выдала за действительное и сама в это поверила. Я поверила, что записка от Дениса, и уверилась, что всю ночь со мной был он. Вот только реальность оказалась другая, потому как кому подарила свою невинность, оставалось только догадываться.

Но сложнее всего было ночью. Каждую ночь я снова и снова переживала в страстных объятиях мужчины. Сильные руки гладили мое тело, а горячие губы вырывали из моего горла стоны наслаждения. Я плавилась от удовольствия, даримого Денисом. Я звала его, я признавалась в любви. Только как не старалась, я не могла рассмотреть его лица и заглянуть в любимые глаза. Мне будто надели непроницаемую повязку на глаза. Когда мне, наконец, удавалось стащить ее с глаз, передо мной представал мужчина с размытым лицом. И с криком ужаса я просыпалась в своей постели, одна с чувством опустошенности, от которого невозможно было избавиться.

Спустя две недели отец не выдержал моего заточения и пришел наставить меня на путь истинный.

— Ника, можно к тебе? — осторожно спросил он.

— Проходи, — безэмоционально ответила я.

— Привет, я хотел с тобой поговорить, — начал отец.

— Я не хочу ни с кем разговаривать, — так же безэмоционально ответила я.

— Ника, так больше не может продолжаться! Ты, что решила похоронить себя в этой комнате? Ты не выходишь отсюда, уже две недели. Ты практически ничего не ешь!

— Она мне нравится.

— Кто? — не понял отец.

— Моя комната. И я ем достаточно, чтобы не умереть с голоду! — апатично произнесла я.

— Ника, ну ошиблась, ты! Совершила ошибку, но это же не значит, что теперь надо посадить себя на цепь и никуда не ходить? В жизни всякое бывает! Ты молода, красива! У тебя ещё вся жизнь впереди! Тебе надо отбросить эту историю, вынеся из нее урок, и жить дальше!

— Я ничего не хочу! — все тем же голосом ответила я.

— Значит так! Либо ты добровольно начинаешь выходить из своей комнаты, спускаться вниз и есть в моей компании, а также прогуливаться по саду, либо я приглашаю специалиста! — безапелляционно заявил отец.