— А за что казнить-то? — Удивился я.

— Да кто ж его знает. — Пожал плечами Крюк. — Если барон решит, могут и казнить, будто ты им специально охоту испортил или вообще считаешь себя выше дворян. Ведь если посмотреть на ситуацию в целом, то получается, что твоими загонщиками вроде как были дворяне.

— Да этот лось сам на меня попёр, вот и пришлось его пристрелить, — проворчал я, усаживаясь на нары.

— Ну, это ты не мне, а барону рассказывай, — отмахнулся Крюк. — На этом и стой. Испугался, вас не слышал, ну и прочее. Можешь поплакать для пущей убедительности, авось обойдётся.

На этом наша беседа закончилась, Крюк отвернулся к стене и вскоре засопел, остальные тоже решили поспать. Мне же не спалось, думал в нашей землянке неудобно, а оказалось, что там очень даже хорошо и уютно, всё познаётся в сравнении. Солома тут имелась, но изрядно подгнившая, а о подушке никто даже не позаботился, пришлось положить под голову свою куртку, хорошо, что не слишком холодно, есть даже маленькое зарешёченное окно. Родные, наверное, волнуются, совсем недавно отца похоронили, а теперь я не вернулся. Как-то сомнительно, что их известили о том, что наш барон посадил меня в темницу.

Утром нас покормили, только что было в горшке и из чего состоит это варево, я даже не понял. Нам просто дали котелок и каждому по ложке, тарелки в сервировке стола предусмотрены не были, ели по очереди прямо из общего котла. Сначала хотел отказаться, но потом тоже решил пожевать. Кормят только по утрам, нужно принять хоть какую-то пищу, неизвестно, когда у барона до меня руки дойдут. Не хотелось думать, что я ем, даже дышал при этом через раз, а вот остальные уплетали скверное варево за завидной скоростью, видимо не первый день сидят.

По моим ощущениям, барон вспомнил обо мне ближе к обеду. Меня привели в большой зал, где проходило что-то вроде пира, у меня даже в животе заурчало при виде такого изобилия еды. Впрочем, глазеть на еду не стал, подошёл и поклонился. В зале наступила тишина, хотя народу было много, ближе к барону явно сидели дворяне, а вот у выхода — его дружина и простые воины, прямо как наши князья пируют.

— Гордый, — усмехнулся кто-то из дворян, — поклон сделал с явной неохотой. Не моё дело, но если все крестьяне так делать начнут, то скоро они нас равными себе считать будут.

— Это не крестьянин, — неожиданно сказал барон, — это сын одного из моих бывших десятников. Он ушёл в отставку и стал охотником, но не так давно его в лесу зверьё задрало, сынок пошёл по его стопам. Даже не знаю, что теперь с тобой делать, ты нанёс оскорбление мне и моим гостям, что должно быть наказуемо.

Во как, очень интересно, откуда он меня узнал. Точнее то, что я сын его бывшего десятника.

— Простите, господин барон, но у меня и в мыслях не было нанести вам оскорбление, — сказал я, глядя в пол. — Лось просто выскочил на меня, а отец всегда говорил, что если на тебя бежит обезумевший зверь, то лучше сразу стрелять. Или хотя бы попытаться ранить его на расстоянии.

Ничего подобного отец мне не говорил, но надо же как-то оправдываться, в петлю очень не хочется, а ведь могут отправить. Я уже видел тут висельников, даже одного мальчишку. Не знаю, за что с ним так сурово, но скидку на мой возраст никто делать не станет.

— А может, ты специально испортил нам охоту? — Спросил Барон, прищурившись.

— Как можно? Я даже не знал, что вы на охоте.

— Да в петлю этого наглеца засунуть и дело с концом, — заявила одна из женщин, сидевших недалеко от барона. — Посмотри на него, он же наглец, никакого уважения к дворянам, иной бы на его месте уже бы в ногах валялся, моля о пощаде, а этот только делает вид, что расстроен.

— Уважаемая баронесса, а ведь вы абсолютно правы, — как будто опечалившись, сказал барон. — В петлю наглеца, там ему самое место. Увести его!

Таким скорым и несправедливым судом я был ошарашен. Не дал поохотиться дворянам — пожалуйте в петлю. Отчего-то смерть в петле меня не страшила, подумал о своих родных, привязался к ним, даже полюбил за такое короткое время. Да и откуда барону меня знать, мне кажется, мать примчалась с утра в город и попросила помощи.

Мы же свободные люди, платим налоги, за это барон должен нас защищать, а тут единственный кормилец в семье сгинул, вот и стала просить о помощи. Моя смерть его бы точно не встревожила, но обнаглевшее зверьё нужно или отгонять от деревень, или же оно осмелеет и станет убивать крестьян, которые очень быстро могут разбежаться в более безопасные места. Вот и приходилось дворянам посылать воинов на защиту жителей, к тому же у этого барона под рукой не так много людей, слишком неспокойные места.

Страха я не почувствовал, а вот злость попёрла наружу, даже удивительно, раньше я таким не был. Пересилить себя и стоять на коленях я не мог, хоть и понимал, что из-за меня может пострадать вся семья, но не мог и всё тут. Хорошо, что я только и успел посмотреть в глаза дворянина и набрать воздуха для возмущений, но меня опередили.

— Господин барон, а стоит ли так строго судить мальчонку? — Неожиданно в рядах воинов появился заступник. — Ведь он сын вашего верного десятника Тира, все мы его помним, он был достойным воином.

Остальные вояки, сидевшие недалеко от входа, одобрительно загудели. Я думал, барон просто заткнёт этого воина, но нет, ссориться со своими защитниками глупо, что дворянин понимал. А воин этот явно не простой, наверное, сотник.

— Действительно, чего с этого дурака взять? — В наступившей тишине высказалась одна из молодых дворянок, и у меня даже появилась к ней благодарность. — Надо его просто как следует выпороть, чтобы другим была наука.

После второй фразы моя искренняя благодарность сразу же пропала.

— Ладно, — кивнул барон, — всыпьте ему десяток плетей для вразумления.

Меня снова отволокли в темницу, правда, долго я там не просидел, всего пару часов, а после за мной пришли и потащили на площадь. Дали не десять ударов, а семь, но и их хватило, чуть сознание не потерял от боли, но не кричал и пощады не просил. Вот ещё, не стану им удовольствие доставлять. На экзекуцию собрались все дворяне, людей полно, несмотря на дождь.

Моё немногочисленное имущество вернули возле помоста, даже не потребовалось никуда идти. Я спешно направился в сторону городских ворот. Как и думал, мама была тут, вся заплаканная, видно наблюдала, как порют сына, вот и не удержалась. Пока были в городе, лишних вопросов не задавала, а когда очутились за стенами, начала мне всё выговаривать.

— Что же ты такой бестолковый, зачем дворян оскорбил? — Спросила она. — Ты же не глупый, должен понимать, к чему это могло привести.

— Даже не думал никого оскорблять, — проворчал я. — На меня просто выскочил лось, я хотел отбежать в сторону, но он жаждал моей крови. Я же не виноват, что какой-то косоглазый выпустил в животное две стрелы и даже толком его не замедлил. Не стрельнул бы я из арбалета, лось бы меня затоптал, и тогда наш невероятно храбрый и милосердный барон не успел бы прискакать на помощь. Да и не стал бы он мне помогать, наверное, просто наблюдал бы со стороны. Я нанёс этому козлу оскорбление только тем, что не дал лично добить животное. Зря гнались, неудачники.

— Заткнись, дурак! — Шикнула мать и осмотрелась по сторонам. — За такие слова тебя точно казнят. Или хочешь, чтобы до смерти запороли? Если тебе так понравилось, ты скажи, я сама могу прутом отходить.

— Не очень понравилось, — вздохнул я, видно начало немного отпускать. — Эх, как же выбраться из этой ямы?

— Да всё будет хорошо, — мама тоже сразу успокоилась, переволновалась женщина. — Выплатим мы долг, ты умница, вы все у меня помощники. Не знаю, что бы я без вас делала.

— Да не об этом речь, — снова вздохнул я. — Вернём долг, но всё равно останемся простыми крестьянами, которых любой дворянин казнить может. Даже не за дело, а просто ради забавы.

— Все так живут, сынок, — сказала мама, с жалостью посмотрев на меня. — Ты не прав, в землях баронства нас могут казнить только за дело, а решение может вынести только сам барон или представитель короля, но они здесь очень редко появляются. Ты не печалься, просто в следующий раз, если случится что-то подобное, сразу прячься, пусть дворяне веселятся.