И теперь, не желая услышать от Макен ни слова, Даир начал грозно, яростно честить ее:

- Немедленно покинь эту грязную толпу и возвращайся домой, бесстыдная! Иди к материнскому очагу! Я скоро приеду и заберу тебя!

Макен отвратительно было даже слышать об этом, противна была даже сама мысль выйти за Даира. Уже давно она решила, что этого не будет. Услышав же от него тошные для себя слова, прямая и открытая Макен не могла сдержать себя и высказалась дрогнувшим от возмущения голосом:

- Вы почему так кричите? С чего это разошлись, ага?

Даир чуть не задохнулся от злости, скрипнул зубами и взревел, словно раненый зверь:

- Не смей перечить! Сейчас же ступай домой!

- Не вам кричать на меня! Я еще не ваша жена! И не собираюсь ею быть!

- Ах ты срамница! - выругался Даир и два раза стегнул девушку по спине камчой.

- Пень иссохший! Подлый оборотень! - крикнула она и оглянулась в сторону друзей. И крик ее на ненавистного человека прозвучал как мольба о помощи.

Первым бросился вперед Дармен. Встал между девушкой и Даиром. Перехватил увесистую плеть и вырвал камчу из его рук.

- Не сметь! Скотина, бесчестная тварь! - крикнул Дармен и яростно замахнулся на самого Даира его же камчой.

Грязно выматерив юношу, Даир, совершенно потерявший самообладание, рявкнул нечеловеческим голосом:

- Прочь с дороги! Защитник нашелся, мать твою... отца твоего! Всех в землю вгоню!

Увидев издали Абиша, подбегавшего с криком: «Что случилось? Кто это?» - Даир прокричал:

- На Абая надеетесь? Думаете, он защитит? Да вам сам Ку-дай не поможет! Всех достану, в землю вгоню! - и, повернув коня, поскакал прочь.

В тот вечер молодежь допоздна гуляла по лунной степи. Магрипа, Абиш и Алмагамбет ходили вместе, оставив наедине Дармена и Макен. Друзья понимали, насколько любящим важно побыть вместе этот последний вечер. Абиш убедился тогда, что они готовы до конца защищать свою любовь...

В тот вечер для обоих стало ясно, что судьба соединила их вместе и навсегда. Их сокровенная, тайная, бережно хранимая ясной луной радость первых объятий и поцелуев была орошена слезами чистой юности. Их горячие губы, не знавшие раньше прикосновения страсти, сливались и пылали в огне общего чудесного неистовства. Да, этот вечер был началом их совместной судьбы, - над которою уже нависли черные тучи недобрых угроз.

В глазах Дармена, лежавшего без сна в дальней комнате домика Абена, мелькали картины недавнего прошлого. Все так дивно начиналось, сколько родилось новых надежд, ожиданий счастья там, на Керегетасе, - и все теперь сменилось тревогами неясного будущего. Немало беспокойства принесла их любовь его верным друзьям из круга Абая. А для самого Абая - каким страданием обернется учителю поступок его ученика? А ведь Дармен когда-то поклялся себе, что никогда не навлечет беды на голову Абая-ага! Уходя в бега, стремясь в город, он полагал, что избавит Абая от неприятных и опасных столкновений в степи, с его недоброжелателями и клеветниками. Степь могла взорваться множеством мелких войн между родами, распрями аулов, взаимной барымтой - угонами скота из-за мести.

Но что им оставалось делать, как не бежать в город? В степи ему грозил беспощадный суд по шариату, ей же - аменгерское насилие, произвол, а то и ожидала жестокая смерть. Дармена, наложив на него немыслимый штраф, могли лишить всего имущества, затем изгнать из родных мест. А то и его ожидала мучительная казнь: ослепление, бичевание до смерти. Но и в городе, оказалось, опасность погибели далеко не миновала, она гналась за ним по пятам. И если бы не помощь верных друзей, в пору было впасть в отчаяние. Дармен с горячей благодарностью вспоминал недавний ночной приезд Абиша, его деловитые, обнадеживающие слова. Они придали Дармену сил и уверенности.

- Дармен, ничего не бойся, особенно не тревожься. Знаю, ты мучаешься из-за Абая, переживаешь, что приходится беспокоить его и друзей. Но ты, родной, первым делом избавься от этих тревог! Они ни к чему. Как бы нам всем ни было трудно, но ты же для нас - наш Дармен! Айналайын, мы все, и наш Абай-ага, и я - без всяких колебаний и раздумий готовы разделить с тобою все, что тебе выпадет. Мои слова поддержат, я уверен, и Магаш, и Какитай - не так ли? Запомните, что я сказал, - ты, Дармен, и ты, Макен!

Перед отъездом с джайлау Абиш обещал Дармену, что сообщит отцу о намерении друга бежать из родных мест вместе с Макен. Вспомнив вчерашнюю короткую встречу с Абаем и его совет, как переправиться через реку на лодке Сеила и где найти убежище, Дармен убедился, что Абай все знает, и принял решение не оставаться в стороне и помогать им. И сын его, Абиш, принявший самое горячее участие в их делах, тем самым и доказывал, что Абай все знает и внимательно направляет все их действия.

На другой день в полдень к дому Абена подкралась великая опасность. Корабай и Даир со своими подручными, без устали рыскавшие по всему Большому Семею, добрались и до Затона. И тут они набрели на одну старуху, ближайшую соседку Абена, которая выдала им, где прячутся беглецы... Жила эта старуха в крохотном глинобитном домике с плоской крышей, по ночам ей не спалось, и она сквозь щель в заборе увидела во дворе у соседей скопление людей и лошадей, что было необычно и подозрительно. Корабаю и Даиру ничего не стоило выведать все, что старуха знала, и к полудню, собрав всех своих людей, они подкрались и окружили дом Абена, стали следить за ним. Вскоре прибыли Мука и Алмагамбет, переправившись через Иртыш с другого берега. Привязав коней во дворе, вошли в дом, встреченные в дверях Айшой, женой хозяина.

Как только гости сели за чай, в маленький дворик ворвались преследователи. Едва успела Айша, заметив недобрых людей, накинуть крючок на входную дверь и задвинуть засов.

- Ну, родненькие, вот и дождались! - воскликнула она. - Пришла беда!

А дверь уже сотрясалась от страшных ударов снаружи. Били чем-то тяжелым, высаживали дверь ногами. Судя по беспощадности этих ударов, грубым выкрикам и разбойным повадкам нападающих, их намерения были самыми свирепыми. Пришли враги. Айша, поспешно залив самовар, спрятала его подальше на печку. Джигиты быстро вооружились чем могли, и приготовились к схватке. Абди, Мука, Дармен и хозяин дома Абен встали, выстроившись напротив двери. Айша увела в заднюю комнату Макен и, спрятав ее в углу, заслонила собою.

Снаружи загремели грозные голоса:

- Отворяй!

- Выходи, пока живы!

- Никому не уйти! Всех перебьем!

На старенькую хлипкую дверь обрушились такие тяжкие удары, что она готова была вот-вот слететь с петель.

Могучий Абди сжимал в руке древнее оружие степи, черный шокпар, лучше которого ничего нет в пешем бою. Абен на досуге резал и крошил табак, и теперь в его руке была увесистая колотушка из березовой капы. В другой руке он держал крючковатый железный шкворень. У Дармена на вооружении оказался тяжелый пестик от большой ступки. Держа старый топор, обухом вперед, приготовился к бою Мука. Лишь маленький, слабосильный Алмагамбет не был вооружен, маячил между мужчинами и двумя женщинами, испуганно бормоча под нос: «Алла... Таубе... Всевышний, помоги!»

Нападавшие сшибли дверь с петли, она косо повисла, и, видя, что дверь больше не защищает, а только мешает, Абен резким движением вытащил задвижку, и маленькая дверца с грохотом полетела на пол. В тот же миг на хозяина дома посыпались удары плетьми, - ворвались в комнату Корабай и Даир. Крепкие, рослые Абен и Абди стояли по обе стороны двери - и достойно встретили врагов, действуя тем оружием, что было в их руках. От удара шокпаром по плечу, нанесенного Абди, у дюжего Корабая с треском переломилась кость, и Корабай, скривившись на бок, зашатался и отступил за дверь. Повреждена была кованым шкворнем правая рука и у огромного, свирепого Даира, - придерживая ее, залитую кровью, он тоже попятился на улицу, не переставая, однако, изрыгать отборную ругань и выкрикивая привычные угрозы: «Истреблю! Уничтожу! В землю вгоню!»